Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

вязал-де потпруги да шолку белого

А ишше белого шолку шамахиньского,

А двенаццать потпруг да фсё шелковыя,

25. Он тринаццату потпругу церес хребетну кость:

«А нам не ради басы, а ради крепости —

А не оставил бы конь миня на чистом поли

А и серыем волкам меня на потарзанье,

А и черным-то вранам на погра́енье!»

30. А только видели: молодець на коня скоцил —

А не видели поески молодецкое.

Только видели: ф поли курева стоит,

Курева-де стоит, дак дым столбом валит.

Выежжает-де старой на чисто полё,

35. А он на то же на роздольицо шырокоё.

А пот старым-то конь наубел весь бел,

Грыва-хвос<т> у его дак научерн-черна;

А сидит-де старой на добром кони:

А голова-де седа, да борода бела;

40. А бутто скацет жемцюг да россыпаицсэ, —

А у старого волосинки переменяюцсэ.

А ишше едёт-де старой-от чистым полём.

А не туця во поли подымаласе,

А не облако ис поля накаталосе, —

45. Накрывало станисьницькоф числа-сметы нет:

А хотят старика они бить и грабити,

А хотят старика они испоха́бити[14].

Говорыт же им старой-от седатое-т:

«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкие!

50. А ишше бить-то вам старого ноньце не по што,

Да и взеть-то у старого вам нецего:

Золотой казны с собою у мня не слуцылосе,

И серебра у мня с собою не погодилосе, —

Только взято на чяроцьку на винную,

55. А на винну на цяроцьку а подорожную

А не мношко, не мало — петьсот рублей».

Они стали приступать к ему пуще старого:

А хотят старика они бить и грабити,

А хотят старика они испоха́бити.

60. Говорыт же им старой-от, седатой-от:

«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкия!

Ишша ес<т>ь у мня шубоцька собо́лья

Ишша черные соболей сибирьскиех;

А потянута шупка хрусьцятой камкой;

65. А у шубочьки пугофки вольячьние:

Кабы ли́ты во льяк[15] были красного золота

А выли́ваны соловьи, птицы садовыя;

А у шубоцьки петёлки шелковыя

Ишше белого шолку шамахиньского;

70. А ишше стоит эта шубочька петьсот рублей:

Подаренья Владимера стольняго киефского».

А они стали приступать к ему пушше ста́рого.

А хотят старика они бить и грабити,

А хотят старика они испохабити.

75. Говорить же им старой-от, седатой-от:

«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкия!

А ишше бить-то вам ноньче не по што,

А и взеть-то у старого вам нецего:

Ишше ес<т>ь у мня кольцюжына* каленыех стрел;

80. Ишше кажная стрела стоит по пети рублей;

А ишше трём я стрелам дак и цены́ не знаю́:

А было врезано каменьё самоцветное, —

А мне слуцицьсе-де ехать ноцью ф по́темьи,

А кидают они лучи подзорные!..»

85. Они стали приступать к старому пушше старого:

А хотят же старика они бить и грабити,

А хотят же старика они испохабити.

А и первую заповеть старой розрушивал:

Он вымал из налуцишша тугой лук,

90. А он тугой-де лук да фсё розрыфцивой;

Он вымал ис кольцюжын калену стрелу.

Ишше стрелил-де старой-от во сырой дуп<б>:

А розлетелсэ сырой дуп<б> во череньё же,

Тут прибило станисьницькоф — цисла-сметы нет,

95. Цисла-сметушки нет, пересметушки.

Кабы едёт-де старой-от цистым полём,

А доежжал же до лесоф он до брянские;

А заросла тут дорожецька прямохожая.

А слезывал-де старой он со добра коня;

100. Он одной-то рукой коня ведёт,

А другой-то рукой он и лес и рвёт,

Он лес веть рвёт и мосты мостит.

А садилса старой он на добра коня,

Доежжал до Соловья он вёрст как за дваццэть.

105. А услыхал Соловеюшко-розбойницёк

А он сильню поеску богатырьскую;

А засвистел Соловей по-соловьиному,

Зашыпел Соловейко по-змеинному,

Заревел Соловеюшко по-зверинному:

110. А пот старым конь пал веть о́караць.

А ишше бьёт-де старой коня по крутым бедрам:

«Уш ты конь же мой, конь, да лошадь добрая!

Не слыхал ле ты свисту соловьиного?

Не слыхал ле ты рёву зверинаго?

115. Не слыхал ле ты шыпу змеинаго?..»

А пот старым-то конь веть стал на ноги.

А подъежжает стары казак Илью(я) Муромець

Ко тому же гнезду ко Соловьиному:

А на двенаццати дубах было на столетниех

120. Да сидил Соловеюшко-розбойницёк.

А вымал-де старой из налучишша тугой лук,

А он тугой-де лук свой розрыфцивой;

А он вымал ис кольцюжын калену стрелу —

Он стрелил в Соловья-ле да розбойника.

125. Он попал Соловью он во правой глас<з>.

Тут слетел Соловеюшко-разбойницёк,

Он слетел Соловеюшко, как офсяной сноп.

Тут берёт стары казак Соловеюшка,

А согибает его он в бора́ньей рок<г>;

130. А привешиват Соловья он ко стремяну —

А повёс Соловья он ф красен Киев-град.

Он едёт дорогой прямохожою —

А доехал до дому до Соловьяго;

А говорыт Соловья его старшая доць:

135. «А евон едет батюшко, молоцца везёт».

А посмотрела да его меньшая доць:

«А не батюшко молоцца везёт, молодець — батюшка!»

Тут скоцила жена Соловья-розбойника:

«Уш вы ой еси, детоцьки мои родимые!

140. А вы подите отмыкайте глубок подгреп,

Вы берите казны фсё бещотное —

А выкупайте у молоцца своего батюшка,

А вы упрашивайте его и уговаривайте!»

А приежжаёт стары казак к его дому;

145. А тут стрецяют Соловья дети родимые,

Неучтиво со старым поговарывают.

Ишше это-де старому не понравилось:

Он выхватывал сабельку вострую —

А пересек-перерубил Соловья породушку,

150. А не оставил Соловью он на семяна.

А поехал стары казак в стольне-Киёв-грат

Ко тому он ко князю ко Владимеру.

Заежжаёт стары казак на шырокой двор,

А становит коня ко красну крыльцу —

155. А заходит стары казак на красно крыльцо:

А ступешек до ступешка да