Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

Говорыт-то Добрыня таковы слова:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиефской!

А-й Вы позвольте-ко мне-ка слово сказать, —

Не позвольте меня за слово сказнить,

65. За слово меня сказнить, скоро повесити!»

Говорыт-то Владимер таковы слова:

«Говоры-ко ты, Добрынюшка, тибе що надобно».

А говорыт-то Добрыня таковы слова:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиефской!

70. Как не в да́лечем, дале́чем во чисто́м поли,

А во той во сторонушки во западной

Ишше есь у тибя там посидельщицёк,

Ишше есь у тибя там потюремшшицёк, —

А сидит во глубоком темном подгребе

75. За тема за дверями за железныма

И за тема же за замками за задвижныма;

А кабы на имя Дунай сын Ивановиць.

А и скажут, Дунай много земель прошол,

А и скажут, Дунай во многих городах бывал,

80. А и скажут, Дунай ю многих королей жывал,

А и скажут, Дунай много людей видал:

А не знаёт ле он тебе супружницы,

А не знаёт ле он тебе полюбовницы?»

А ешше ети речи Владимеру при/любилисе;

85. А говорыт-то Владимер таковы слова:

«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиц млад!

Ты бери-ко-се золоты ключи,

Ты поди-ко-се на конюшын двор,

Ты бери-выбирай сибе коня доброго,

90. Поежжай-ко-се ты во чисто полё

И во ту во сторонушку во западну,

Отпирай-отмыкай ты глубок подгрёп,

Ты зови-ко-се Дунаюшка на почесьён пир —

Хлеба-соли-де исть, вина с мёдом пить!»

95. А ишша тут-то Добрынюшка не ослышылсэ.

Ишша брал-де Добрыня златы ключи,

Пошол-де Добрыня на конюшын двор,

Он брал-де коня себе доброго,

Он поехал Добрыня во чисто полё,

100. Он во ту во сторонушку во западну.

Доежжал тут Добрыня до темного подгреба,

Отмыкал-отпирал двери железныя:

«А ус<ж> ты здрастуй, Дунаюшко сын Ивановичь!

Ишше Бог тибя, Дунаюшко, помиловал,

105. Государь тибя, Дунаюшко, пожаловал:

А зовёт князь Владимер на почесьён пир!»

А выходил тут Дунай ис темного подгреба,

Выходил тут Дунаюшко на белой свет.

А садилисе ребятушка на одного коня,

110. А приехали ребятушка ф стольне-Киеф-град,

Заежжали ко князю на шырокой двор,

Заходили ко князю на красно́ крыльцо.

А идёт тут Дунаюшко на красно крыльцо

А заходил во грыдню княженевскую;

115. Он ступаёт во грыдьню ногой правою,

Он и крест-от кладёт по-писаному,

А он поклон-от ведёт по-учоному

А он на фсе на четыре кругом стороны —

Он князю Владимеру челом-де бьёт,

120. Он челом-де бьёт, ниско кланеецьсэ.

Говорит-то Владимер таковы слова:

«Приходи-ко-се, Дунаюшко, на почесьён пир;

Ишше Бог тибя, Дунаюшко, помиловал,

Государь тибя, Дунаюшко, пожаловал:

125. Ишше перво те местицько подли кнезя,

А и фтороё место супротиф кнезя,

А и третьё местицько — куды сам седёш!»

А садилсэ Дунаюшко подли кнезя.

Подносили Дунаюшку чару зелена вина,

130. Не малу, не велику — полтора ведра.

А прымаицьсэ за чяру Дунайко единой рукой,

Выпиваёт он чярочку к едину духу.

А подносили Дунаюшку чяру по фторой-де рас<з>.

А он прималса за чярочку единой рукой,

135. Выпивал-де он чяру к едину духу.

Подносили-де чярочьку по третей рас<з>.

Выпивал Дунай чярочьку к едину духу,

А да и стал тут Дунаюшко поговарывать:

«А ишше первой-то цярой я окатил серьцё,

140. Ишше фторой-то цярой я звеселил серцо,

Ишше третьей-то чярой я опохмелилсэ!»

Говорыт княсь Владимер таковы слова:

«Уш ты тихие Дунай сын Ивановиць!

Да и скажут, Дунай, ты много земель прошол,

145. Да и скажут, Дунай, ты во многих городах бывал,

А да и скажут, Дунай, ю многих королей жывал,

Да и скажут, Дунай, ты много людей видал.

А не знаеш ле ты где мне супружницы,

А не знаеш ле ты мне-ка полюбовницы:

150. А статным-де статна была, умом сверсна,

А умом-де сверсна была, полного возроста,

А лицём-де бела — быф как белой снег,

У ей ясны-ти очи — как у сокола,

У ей черны-ти брови — как два соболя,

155. А ресницьки у ей были — у сиза бобра,

А походоцька была штобы по<а>винная,

Тиха-смирная рець была лебеди́нная, —

Ишше можно бы назвать кого кнегиною,

Ишше можно бы кому было покорятисе,

160. А ишше было бы кому поклонятисе?..»

Говорыт тут Дунай сын Ивановичь:

«А ишше есь у короля ляховинского,

Ишше есь дочь Опраксия королевисьня;

А лицём она бела — быф как белой снег,

165. А умом-де сверсна, полного возроста,

А у ей ясны очи — как у сокола,

Ишше черные брови — как два соболя,

И ресницьки у ей — у сиза бобра».

А ишше эти же речи Владимеру прилюбилисе;

170. Говорыт-то Владимер таковы слова:

«Уш ты тихие Дунай сын Ивановиць!

Силы-армие бери, тибе сколько надобно,

Золотой казны бери, тибе сколько надобно, —

Поежжай-ко-сь ко городу ко Ляхову

175. Ко тому королю ко ляховинскому,

Доставай-ко кнегинушку Опраксию!»

А говорыт тут Дунай сын Ивановиць:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиефской!

А не надобно твоя мне-ка золота казна,

180. И не надо твоя сила-армея!

Только дай мне два брателка названыех:

Мне стары казака Илью Муромца,

Во-фторых-де Добрынюшку Мекитица!»

А тут седлали-уздали коней добрыех:

185. И накладывали уздиценьки тесмянныя,

И накладывали седёлышка черкальские,

А вязали потпруги шолку белого,

Ишше белого шолку шамахинского,

А тринаццату потпругу церес хребетну кость:

190. «Нам не ради басы — ради крепости,

А нам ради опору богатырьского,

А ради поески молодецкое!»

Только видели молоццэй, — на коня ско́чили́,

А не видели поески богатырьское.

195. Только видели: ф поли курева стоит.

Они здраво-де едут реки быстрыя —

А доехали до города до Ляхова.

А говорыт тут Дунай сын Ивановичь:

200. «Уш вы