Письмо к моей дочери - Майя Анджелу

class="stanza">

Вы готовы к труду для того,

Чтобы эта страна, наша страна

Стала лучше, чем есть сегодня?

Ибо в этом ваша задача.

Именно ради этого

Весь ваш труд и ваши затраты

Времени и энергии,

Денег ваших родителей

Или выделенных государством:

Чтобы вы смогли изменить

И свою страну, и свой мир.

Гляньте дальше кисти на своем колпачке –

Вы увидите несправедливость.

У себя на кончиках пальцев

Вы заметите бессердечие,

Безрассудную ненависть, неизбывное горе,

Бесконечное одиночество.

Здесь и надо трудиться.

Измените мир,

Пусть заслуженный вами диплом

Послужит увеличению

Добродетели в вашем мире.

Ваш народ, все народы

Уповают на то,

Что вы справитесь с этим.

Труд нелегок,

Нужда велика.

Но не падайте духом.

Ведь один раз вы уже

Проявили отвагу.

И помните

Один человек, замысливший благо,

Может стать большинством.

Жизнь – ценнейший из всех даров,

И прожить ее можно лишь раз,

Так живите, чтобы не было обидно

За бессмысленность и нерадивость.

Не поверите, но потом

Дни усердных поисков истины,

Ночи тяжких темных трудов

Позабудутся.

Не поверите, но эти годы,

Бессонные ночи и долгая череда

Нелегких дней сложатся в

Иное событие – имя ему

«Старые добрые дни». Но вам

Не вернуться в них и по особому приглашению,

Так что знайте, что вы уже не там.

Вы готовы

Выйти в мир и его изменить.

Добро пожаловать на выпускную церемонию.

Поздравляю.

26. Поэзия

Раскинуты руки –

Солнце выжгло всю тень –

Танец! Круженье!

Вот и кончился день.

Отдых вечером бледным…

Тонкий ствол у ручья…

Ночь подкралась неслышно,

Черная, как и я.

(Опубликовано в сборнике стихов Лэнгстона Хьюза, издание «Альфред А. Кнопф» и «Винтаж-пресс».)

Если у африканских и многих афроамериканских поэтов и есть главная тема, она, безусловно, звучит так: «Не хотите ли вы, друзья… Стать черным как я?». Чернокожие поэты упиваются собственным цветом, глубоко погружая черные ладони с розовым исподом в черноту и торжественно изображая самих себя во всем величии своих предков.

Их произведения проникнуты гордостью, которая озадачивает европейцев. Как можно извлекать восторг из уничижения? Как можно вытаскивать экстаз из узилища жестокости? Что изгои общества находят у себя внутри такого, что может вызвать почтение?

Эме Сезер писал про африканцев:

Они не изобрели ни пороха, ни компаса,

Они не умеют подчинять себе пар и электричество,

Они не бороздят моря и воздух,

Но без них земле не бывать землей ‹…›.

Моя негритянская суть – не камень, упавший глухо

В суетность дня;

Моя негритянская суть – не капля мертвой воды на мертвом оке земли,

Моя негритянская суть – не собор и не башня. ‹…›

Она проницает угрюмую муть своим восходящим терпением.

(Опубликовано в «Возвращении на родину», «Бладэкс букс».)

Сезер писал в том же ключе, из которого черпал вдохновение чернокожий американский поэт Мелвин Б. Толсон – вот его стихи:

Нельзя – и в этом Суть –

Нас, черных, попрекнуть:

Вы – те, кто басней кормит бедняков,

Кто из рабочих сделал батраков.

Нельзя – и в этом Суть –

Нас, черных, попрекнуть:

Вы танки наполняете огнем,

Как роем мух,

И динамитный ад с небес кромсает слух.

От ваших пушек – трупный запах средь разрухи,

И дети плачут с голодухи.

(Опубликовано в «Негритянском караване», «Цитадель-пресс».)

В своем стихотворении «Я – чернокожая» Мэри Эванс всей душой переживает за всех афроамериканцев и за женщин в особенности:

Я

чернокожая

рослый кипарис

сильная

неописуемо до сих пор

неподвластная месту

и времени

и обстоятельствам

гонимая

неуязвимая

непобедимая

Посмотри

на меня, и ты

станешь лучше

(Опубликовано в «Я чернокожая», «Уильям Морроу и Ко.».)

По сути, то, как негритянские поэты обличают угнетателей, уходит истоками в творчество писателей Гарлемского ренессанса. Чернокожие американские поэты воспевали свою черную кожу, несли ее цвет как знамя в литературу белых. Когда стихотворение Лэнгстона Хьюза «Я знавал реки» стало боевым кличем, призывавшим афроамериканцев гордиться цветом своей кожи, отголоски этого начинания докатились даже до африканцев во французских и британских колониях.

«Сильные люди», стихотворение Стерлинга Брауна, оказало живительное воздействие на африканских поэтов:

Вас похитили с Родины

Вам надели оковы

Они продавали вас

Они избивали вас

Они клеймили вас Они вынуждали ваших женщин плодиться

Они полукровками умножали ваше число.

Вы пели: «По шажочку вперед, как букашка ползет»

Вы пели: «Дети, идемте вместе… не устанет никто»

Сильные люди идут дальше

Сильные люди становятся сильнее

(Опубликовано в «Негритянском караване», «Цитадель-пресс».)

Это стихотворение, как и «Белые дома» Клода Маккея, и «Наследие» Каунти Калена, стало маяком для африканских поэтов из колоний. Африканцы из стран Карибского бассейна и с африканского континента имели немало общего со своими чернокожими братьями-американцами. Им выпала нелегкая доля писать на колониальном языке поэзию, клеймившую колониализм. Получалось, что им приходилось захватывать артиллерию противника, чтобы ослабить его огневую мощь. Они намеревались пойти дальше: надеялись силой слова и убеждения переманить противника на свою сторону.

Надежда эта жива и сейчас. Она звучит в стихотворении Лэнгстона Хьюза «И я воспеваю Америку».

И я воспеваю Америку.

Я – темный брат.

Меня выдворяют на кухню

По приходе гостей,

Но я смеюсь,

Я ем от души,

Набираюсь сил.

Завтра

Я сяду за стол

По приходе гостей.

И никто не посмеет

Сказать мне:

«Ступай на кухню»

Тогда.

А еще

Они увидят мою красоту

И устыдятся,

Ведь и я – воплощенье Америки.