Промышленникъ - Алексей Кулаков

— О купце Солодовникове.

— Аристарх Петрович, что ли, рассказал?

Не так давно к нескольким учителям Григория добавился еще один — начальник отдела аудита, господин Горенин. Натаскивал он бывшего унтера исключительно по своему профилю, вернее, даже не натаскивал, а так, проводил обычнейший ликбез. А вот своего непосредственного работодателя знакомил с миром экономических преступлений по полной программе — и надо сказать, сильно удивлялся скорости освоения материала.

— Да, на сегодняшней лекции. Как пример несложного мошенничества через подставных лиц. Так что: когда за него примемся?

— Никогда, Гриша. И не нужно это, да и нельзя.

— Почему?

— Ты думаешь, я не хочу? Еще как хочу. А все равно нельзя.

— Решать, конечно, тебе, командир. Только я, ну вот хоть убей, понять не могу, почему ему дозволено украсть деньги компании и остаться без пули в подарок.

— Гриша, окстись — какая пуля? Это в тебе унтер-офицер Олькушского погранотряда проснулся, не иначе. Мы же теперь не военные, а совсем даже гражданские, а это значит, что к людям надо относиться помягше. Солодовников, конечно, скотина изрядная, да и мошенник первостатейный, но стрелять в него мы не будем. Хотя бы потому, что он в своих вечных заботах о чужих деньгах не зарывается и последнюю рубашку с деловых партнеров не снимает.

— Ну да, как же, не снимает! Я справки-то навел — скряга еще тот, за копейку удавится. А еще вернее — удавит. Через это и нет у него ни друзей, ни даже приятелей — никто с ним не хочет дело иметь, всех обманывает.

— И тем не менее пяток мелких купцов именно он спас от полного разорения и долговой ямы, внес необходимые залоги, подкинул деньжат и все такое прочее. Опять же, благотворительствует изрядно, доходные дома для рабочего люда ставит. Недавно театр решил открыть, о возведении больницы для московской бедноты подумывает. Как в такого стрелять?

— Ну прям святой человек! И что, причина только в этом?

— Вот ты упорный! Не понравился он тебе, так и скажи.

— Да, не понравился! Нечего с ним миндальничать, на те деньги, что он уворовал, целый уезд прокормить можно. А ежели нет никакой возможности деньги вернуть по закону, так и ладно! Здоровьем своим возместит — все другим наука будет.

Александр тяжело вздохнул и отвел взгляд. Как же иногда тяжело убеждать, а не приказывать! Но если хочешь иметь вокруг себя друзей и соратников, требуется именно первое — правда, не исключая и второго.

— Гриша, поверь. Нам, то есть конкретно мне и тебе, нельзя слишком часто поддаваться соблазну простых решений.

— Это как?

Сдержав очередной вздох, князь понял, что надо бы объясниться как-то поубедительней, да и попроще.

— Намять бока Солодовникову еще легче, чем ты думаешь, — он ведь и не думает прятаться, да и ходит один. А потом-то что? Потребовать с него свое — так он ославит вымогателей на всю Москву и все равно с неправедно нажитым не расстанется. Поработать анонимно — можно, но все с тем же результатом, то есть совсем без результата. Далее: другие купцы его не любят, но он для них свой. Обидим его — обидим всех крупных купцов Московской губернии. Оно нам надо, такое счастье?

Князь внимательно поглядел на друга, очень внимательно. И смотрел до тех пор, пока его собеседник не покачал головой, подтверждая — нет, не надо.

— Простые решения слишком очевидны и бывают очень вредны в долгосрочной перспективе. К тому же они слишком расслабляют, отучают использовать мозги. Слышал, наверное, сила есть, ума не надо? Ей-богу, золотые слова. А теперь скажи мне, Гриша, кто мы есть с тобой? По сути своей, не по чинам и званиям?

Долгин заметно опешил от такого вопроса.

— Да не ломай ты голову: сам спросил, сам и отвечу. Хищники мы. И логика у нас соответствующая, и мораль, и ценности — все подчинено скорейшему достижению цели. Когда мы с тобой за «несунами» бегали да охотились, это было во благо. А теперь дело у нас другое, и лишняя спешка только вредит. Сам же мне говорил насчет того, сколько теперь народу от меня — и тебя тоже, Гриша, — зависит. Говорил? И цена ошибки тоже выросла. Так что отныне — сперва думаем, потом еще раз думаем и только потом делаем. И еще. Ты ограничен рамками, границы которых определяю я, а у меня вышестоящего не имеется. Поэтому ограничиваю себя тоже я. И если вдруг начну нарушать собственные же правила, добром это не кончится. Причем для всех. Понимаешь?

Григорий слегка неуверенно кивнул.

— Поэтому, если человек — мерзавец и сволочь высшей пробы, но за определенные рамки не переступает, да к тому же приносит заметную пользу нашей родине, — этот человек для меня неприкасаем, как бы я ни хотел обратного. Я не говорю, что все ему прощу, но убивать-калечить я его без веской причины НЕ МОГУ.

— Хорошо, пускай так; ты — командир, тебе виднее. Но ведь и совсем безнаказанным оставлять такие дела тоже нехорошо? Раз простили, два простили — глядь, а все капиталы-то уже в чужих карманах!..

— Ну почему же так сразу и безнаказанным? Гаврила Гаврилович еще месяц назад возместил мне весь ущерб, причем с изрядными процентами. Заметь — никаких угроз или даже просто неприятных для него встреч не было.

— Да ладно? Сам, добровольно?

— Конечно. Правда, возместил он не деньгами, а ценными бумагами, но так даже лучше вышло. Вон, папочка лежит — полюбопытствуй, если желание есть.

Господин главный инспектор такое желание проявил немедля. Дошел до полки, раскрыл папку — и ненадолго задумался, определяя, что же именно он видит.

— Акции?.. Точно, они самые. Общества Коломенского машиностроительного завода. Глазам своим не верю! Командир, да как же ты его уговорил расстаться с такими бумагами?

Поняв, что подумать над пасьянсом ему все равно не дадут, Александр сдался. Неспешно прошелся по кабинету, щелкнул пальцами по хрустальным бокалам на полке, вызвав их тонкий и мелодичный перезвон, и осел в любимое кресло рядом с окном.

— Хорошо, слушай. Дело было примерно так…

Мануфактур-советник и первой гильдии купец Гаврила Гаврилович Солодовников как раз закончил свой послеобеденный отдых в любимом (в основном из-за близости к конторе и дешевизны) трактире и совсем было решил пойти и немного позаниматься делами. Но воплотить свой замысел не успел — дела сами нашли его.

— А, это вы, молодой человек!

Мужчина, заступивший дорогу известному московскому купцу-миллионщику, в ответ лишь вежливо и с почтением склонил голову.

— Ну что же, пойдемте-с ко мне, обсудим ваше предложение.

Неспешно шествуя впереди, Гаврила Гаврилович еще раз прогонял в голове все то, что ему удалось разузнать об очередном просителе. Вообще, можно бы было сказать и иначе — клиенте, но почтенному московскому деловару больше нравилось первое слово. Итак, с неделю назад к нему обратился молодой стряпчий с довольно странной для непосвященного человека просьбой: сдать ему в «аренду», недельки этак на полторы-две, акции Коломенского машиностроительного завода. А вот для человека посвященного просьба об аренде была вполне себе обыкновенной — все заинтересованные люди в Москве уже давно были в курсе, что у Солодовникова вполне можно «занять» на время небольшие пакеты акций. Разумеется, небольшие лишь по меркам солидных деловых людей. И вот эти самые люди иногда очень нуждались в дополнительных голосах на собраниях акционеров, дабы гарантированно протолкнуть выгодные для себя решения. Тут-то и вспоминали о дорогом (век бы его не видеть и не слышать) Гавриле Гаврилыче, шли к нему на поклон и, как правило, обретали искомое. Иногда и под залог, ежели акций надо было очень много. Пользовались его добротой некоторое время, а потом с благодарностью все возвращали, а чтобы благодарность была весомее, приправляли ее пачкой ассигнаций. Тысяч так на десять рубликов, не больше (а зачастую, так даже и меньше). После чего забывали о благодетеле до следующего раза. Конечно, с точки зрения закона (и других акционеров) все это выглядело немного подозрительно, но формально придраться было не к чему — желающим это сделать предъявлялась оформленная и заверенная по всем правилам купчая на акции.

— Соблаговолите-с изложить свое дело еще раз.

— Охотно. Через три дня состоится очень важное для моего дяди собрание акционеров, на котором он хотел бы…

Слушая разливающегося соловьем просителя, хозяин конторки еще раз взвесил все «за» и «против». И решил: риска, пожалуй, никакого и нет. Дело насквозь понятное, личность Лунева-старшего тоже вполне известная — хотя сам он и обретается в Санкт-Петербурге, но домовладения и просто землю скупает именно в первопрестольной. Да как скупает! Прямо хапает и хапает, поди миллиона на два уже набрал, не меньше. Понятно, что не для себя, хотя?.. А может, и для себя тоже старается. Все же акции Коломенского завода записаны именно на него — лично проверял. Да и кое-какая недвижимость, из числа особо доходной. Обмана с его стороны тоже бояться не стоит — не такая Гаврила Гаврилович личность, чтобы его безнаказанно обмануть можно было. Случись чего, так он своим обидчикам такую веселую жизнь устроит! Да, решено.