Промышленникъ - Алексей Кулаков

— Ну что же, я вижу, нам действительно есть о чем поговорить при следующей встрече.

Молчаливо согласившись с этим утверждением, молодой аристократ глянул на небольшую тумбу напольных часов, удивился и посмотрел на акционеров — оказывается, перерыв уже закончился. Проводил взглядом господина Юрьева, как раз направлявшегося к своему месту, поправил запонку на рукаве. И как-то совсем не к месту вспомнил про то, каким больным выглядел последний из рода Юсуповых.

«Прекрасный повод закруглить беседу, заодно и про самочувствие компаньона узнаю. Вернее, почему оно такое плохое».

К удивлению Александра, вопрос оказался не таким простым, как он думал, — Нечаев-Мальцев немного помолчал, еще раз окинул взглядом всех присутствующих и с некоторой неохотой ответил:

— Ходят слухи, что, когда Николай Борисович отдыхал в Бадене, у него случился приступ сердечной болезни. К счастью, непоправимого не случилось…

Собеседники одновременно вспомнили «цветущий» вид последнего Юсупова и понимающе переглянулись, добавив про себя короткое слово «пока». Увидев, как председатель пробирается на свое место, Юрий Степанович тихо закончил разговор на условно оптимистичной ноте:

— Будем надеяться на лучшее, князь.

Вторая часть заседания оказалась гораздо скучнее и короче первой — еще раз пройдясь по всем решениям и договоренностям, титулованные (и не очень) акционеры завизировали протокол собрания, придав ему тем самым статус официального документа. Сердечно попрощались друг с другом, и в особенности с Людиновом, в которое компаньоны по товариществу приехали в первый и последний раз — следующие заседания совета акционеров планировалось проводить, не выезжая из пределов гранитных набережных города Петра.

Обратная дорога в Сестрорецк оказалась не такой тоскливой, как того можно было бы ожидать. Первую, и самую длинную, часть пути Александр скоротал в разговорах с Нечаевым-Мальцевым и Губониным — эти во всех смыслах достойные господа так же, как и он, стремились поскорее вернуться в столицу. Первого заинтересовал «внезапно» изобретенный аристократом-промышленником метод непрерывного производства стекла, а второй на удивление тактично намекал князю на тот факт, что в Волжско-Камском банке его деньги будут в гораздо большей сохранности. И условия кредитования предложат лучше, и процент по вкладам будет «жирнее», да и вообще примут как родного — в отличие от Русско-Азиатского, в коем молодого промышленника ценят явно недостаточно. С последним утверждением уговариваемый склонен был согласиться — на память он пока не жаловался и прекрасно помнил, как ему «рожали» самый первый кредит. Да и со вторым что-то не торопились… Собственно, от смены основного кредитного дома фабриканта удерживало только одно. В данный момент все рентные платежи из заграничных источников перечислялись на его именной счет как раз в Русско-Азиатском банке. В случае любых изменений требовалось внести поправки в такое количество документов, что перед мысленным взором представала стопка бумаги высотою как минимум до облаков. А учитывая тот факт, что у конторы «Лунев, Лунев и сыновья» и так работы хватает, причем срочной и важной… В общем, пока система работает и денежки капают, острой необходимости что-то менять нет. Бывший купец, а ныне потомственный дворянин в чине тайного советника такую точку зрения встретил с пониманием, но также и с демонстративным сожалением. Которое, впрочем, не помешало ему напоследок заметить, что предложение остается в силе. А тот, кого он столь терпеливо соблазнял на измену своему официальному банку, еще часа два обдумывал источники столь выдающейся осведомленности Петра Ионовича о состоянии его финансовых дел. Легальных дел, разумеется. Вывод из всех размышлений был один, вполне закономерный — о нем уже давно собирают информацию. Не сказать, что новость такая уж неожиданная, но и приятной ее тоже назвать не получилось. Времена, когда его сиятельство князь Агренев был всего лишь одним из многих (и соответственно никого не интересовал), увы и ах, безвозвратно уходили. Вернее, уже прошли.

А вторую часть пути одного из владельцев Товарищества Мальцевских заводов развлекали другие попутчики. Наблюдение за наблюдающим — оказалось, это чертовски интересное занятие! Благо, нежданно-негаданно образовавшиеся филеры опекали его достаточно незаметно и даже деликатно, очень разумно не провоцируя своего подопечного на крайние меры — то ли их так проинструктировали, то ли они сами догадались, чем чревато неудовольствие со стороны молодого аристократа. Который, между прочим, спокойствием их не баловал, внезапно воспылав настоящей страстью к небольшим прогулкам по перрону. А один раз вообще ушел в ресторанчик на станционной площади, воспользовавшись тем обстоятельством, что паровоз начал пополнять запасы воды и угля. Заказал там плотный обед, а в качестве приправы к нему любовался на то, как филеры с немалым удовольствием пьют чай «без ничего» и время от времени поглядывают на часы. При этом интересуясь не столько поднадзорным, сколько миловидными (и не очень) барышнями, то и дело дефилирующими по улице мимо ресторанных витрин. Вообще, была у Александра мысль — сдать столь любопытных личностей ближайшему городовому, но по зрелом размышлении он от нее отказался, вернее, отложил ее исполнение на неопределенный срок. Тем более что нежданные попутчики растворились в узеньких улочках Сестрорецка почти сразу, как только показались фабричные корпуса, но кое-какой осадочек после себя все же оставили. Так сказать, на долгую и неприятную память.

— На этом позвольте закончить, Александр Яковлевич.

Фабрикант отвернулся от большого окна в своем кабинете и поглядел на управляющего, всего несколько минут назад закончившего свой доклад о состоянии дел в компании. Надо сказать, эти самые дела шли очень даже неплохо. А если бы не мелкие шероховатости, вроде сильного превышения спроса над предложением, так и вообще можно было бы подумать над словом «великолепно». Мелочи же были в том, что «мирную» продукцию Сестрорецкой фабрики начали потихоньку-полегоньку подделывать. Спрос на нее был, и немаленький, предложение за ним просто катастрофично не успевало, и вполне закономерно нашлись люди добрые, решившие помочь отечественному потребителю. Пока самая заметная «помощь» шла по линии производства зажигалок «Бенза» — их клепали из всего, что только было под рукой и годилось в дело. Тонкая сталь, бронза, черная жесть, кровельное и котельное железо, латунь и даже медь — все это шло в ход и приводило к невиданному разнообразию конечного продукта. С весьма однообразным качеством выделки, коей хватало максимум на полгода эксплуатации. А иногда свежеприобретенная вещица отказывалась работать сразу, прямо на глазах у покупателя, но все равно охочих до такой полезной штуковины меньше не становилось.

Князь вздохнул, сделал себе мысленную пометку — озадачить Горенина решением давно ожидаемой проблемы, и задал вопрос. К удивлению управляющего, совсем на другую тему, никак не связанную с недавним докладом:

— Андрей Владимирович, сколько всего у вас помощников?

— Пока четверо, Александр Яковлевич…

— Кто-нибудь из них может заменить вас в вашей нынешней должности?

Услышав такое, Сонин непроизвольно выпрямился и ОЧЕНЬ внимательно поглядел на начальство. Но тем не менее ответил честно и без малейшей задержки:

— Да, ваше сиятельство. Один — почти сразу, а другому потребуется некоторое время — примерно месяца два-три работы под моим присмотром, затем справится не хуже, чем я сейчас.

— Это хорошо, что не хуже.

Хозяин фабрики опять отвернулся к окну и опять задал не тот вопрос, что от него ожидали. Впрочем, Сонин уже привык.

— Насколько я помню, Андрей Владимирович, ваш сын в новом году заканчивает учебу в гимназии. Вы уже выбрали университет, где он продолжит образование?

Услышав обращение по имени-отчеству, управляющий слегка расслабился. Да и сам вопрос зримо свидетельствовал о благорасположении князя, так что про его «сияние» он больше не вспоминал.

— Не совсем, Александр Яковлевич. Прежде чем окончательно определиться в своем выборе, я бы хотел узнать ваше мнение по этому вопросу.

— Вы вправе выбрать любой университет в империи или же за ее пределами, как я и говорил вам когда-то. Хотя должен заметить, что отечественный храм науки все же предпочтительней иностранного. На тот вполне вероятный случай, если Эдуард захочет пойти по вашим стопам и работать в компании.

Прозвучавший намек заботливый и очень понятливый отец воспринял правильно, тут же уверив работодателя, что в своем поиске ограничится высшими учебными заведениями Москвы и Санкт-Петербурга.

— Вот и прекрасно. Да, пока не забыл — Андрей Владимирович, вы настолько хорошо организовали курсы для наших будущих и нынешних мастеровых, а также реальное училище при фабрике, что ими уже интересуются известные меценаты и благотворители. А господин Нечаев-Мальцев заинтересовался настолько, что вскоре прибудет сам, посмотреть, как у нас устроено обучение детей мастеровых. Если увиденное ему понравится, то вполне возможно, что Юрий Степанович решит поучаствовать в открытии подобных заведений. Причем в доброй дюжине губернских городов.