Фотограф - Татьяна Тиховская

– Да, месье! Именно тут, – говорил он очередному посетители неестественно низким и глухим голосом, театрально простирая указующую руку. – Именно тут она и упала, бедняжка! Да, да именно тут! В самый раз, где Вы стоите, месье! Да, да! На том самом месте!

Каждый раз «то самое место» заметно мигрировало, но вряд ли это было важно для посетителя – свою порцию адреналина он все равно получал.

У Алена стало болезненной привычкой доставать фотографии погибших, раскладывать их на столе, смотреть и мучительно размышлять, случайны ли эти мрачные события. Порой он даже готов был признать, что это плод его болезненного воображения, не более.

Но однажды его осенило: трагедия происходила только с тем, кто САМ уничтожал свою фотографию. То есть, модель должна быть ОДУШЕВЛЕННОЙ! И его опыт с туалетом ничегошеньки не доказывал!

Надо повторить опыт. На одушевленной модели. Да где же ее взять?!

Ален бросился к ящику с фотографиями, вытряхнул все содержимое на стол и принялся лихорадочно рыться в поисках… В поисках объекта для страшного эксперимента. Ален успокаивал себя: ведь можно же как-нибудь действо не доводить до критической развязки. Пусть кто-нибудь свою фотографию… Надорвет, что ли. Надорвет, чуть-чуть надорвет. И что же может случиться после этого?

Среди фотографий было много портретов хозяина-мясника. Он вообще хорошо относился к Алену, почтительно. Считая свое занятие уж слишком обыденным, приземленным, он был рад предоставить крышу настоящему художнику.

Ален нашел неудачный снимок и поднялся с ним наверх в поисках хозяина.

– Добрый день! – Ален заставил себя улыбнуться. – Вот, решил навести мало-мальский порядок. А тут подвернулся Ваш снимок. Снимок никудышный, бросовый. Но у самого рука не поднимается порвать его. Так, может, Вы сами? А я сделаю Вам новый снимок.

Ален сам удивился, что смог произнести такое и не выдать себя.

Хозяин добродушно хмыкнул и уже потянулся за снимком, но едва он протянул руку, Ален остановил его. Схватил фотографию и, оставив изумленного хозяина, бросился вниз, к себе.

«Сумасшедший! Как есть сумасшедший! Что это я задумал? Это же слишком рискованно!» – Ален, ничего не видя перед собой, вошел в свою комнату.

Под ноги попался Тиберт. Обиженно мяукнув, кот вывернулся и отскочил в сторону.

Ален опустил глаза на пол. Тиберт. Существо одушевленное. И в голове у Алена начал зреть план следующего опасного эксперимента.

«Только бы успеть выхватить фотографию! Только бы успеть! Что может произойти, если кот подбросит свою фотографию? Ведь ничего всерьез опасного?» – так Ален уговаривал себя, хотя в глубине души понимал, что затевает очень опасную для Тиберта игру. Но остановиться уже не мог.

Тиберт уже повзрослел, возмужал. Последнее время он мог тайком, как воришка, улизнуть из дома на несколько дней. Зато домой возвращался величавой львиной походкой, весь в запекшейся крови, с исцарапанной мордой и располосованным кровоточащим ухом, с длинным списком амурных побед и волчьим аппетитом.

Бормоча себе под нос: «Только бы успеть! Успеть выхватить! Успеть, успеть, успеть!», Ален лихорадочно начал рыться среди фотографий теперь уже в поиске снимка с Тибертом.

Таких было, конечно, предостаточно. Ален выбрал неудачный снимок, скомкал его в шуршаший комок и, глубоко вздохнув от волнения, бросил шуршащий комок на пол:

– Тиберт! Тиберт! Смотри, мышь! – позвал кота Ален немного дрожащим неискренним голосом.

Тиберт лениво развалился на полу, греясь в лучах первого весеннего солнышка. На окрик он презрительно посмотрел на хозяина, как бы говоря: что я, дитя малое! Мне бы кошечку, а тут – бумажная игрушка. Ох, уж эти хозяева!

Ален носком ноги подбросил скомканный снимок – никакой реакции. Тиберт даже задремал, поняв, что окрик хозяина праздный.

Ален поднял комок и бросил им в кота. Тиберт раскрыл глаза, встал, чтобы отряхнуть с себя игрушку назойливого хозяина и перелег на другое место.

Алена уже было не остановить. Надо заставить Тиберта хотя бы коснуться фотографии! Заставить! Но как?!

Ален опять принялся рыться в комоде – теперь уже в поисках валерьянки.

Наверное, каждый владелец кота или кошки не раз замечал, что питомец его, в буквальном смысле этого слова, впадает в экстаз только при запахе валерьянки. Этому есть объяснение: валерьянка обладает особым действием на котов, вызывая довольно возбужденное поведение питомцев.

Влияние валерьянки на животных по своей силе вполне сравнимо с действием наркотиков на человека. Валерьянка вызывает довольно странное, даже неадекватное поведение у животных.

А знаете, в чем дело? В валерьянке содержатся эфирные масла, которые напоминают котам запах половых гормонов течной кошки, соответственно возбуждают и привлекают самцов. Организм бедного животного начинает выделять огромное количество гормонов, и они становятся просто безумными. В такие минуты то милое ласковое существо, которое обычно мирно мурлычет у вас на коленях, может превратиться в дикое хищное животное и глубоко располосовать руку хозяина.

Ален щедро плеснул настойку валерьянки на многострадальный снимок. Тиберт, учуяв манящий запах, мгновенно отряхнулся от ленивой флегмы, бросился к фотографии и принялся энергично ее лизать.

Успеть выхватить! Успеть выхватить! Ален решил, что таких действий вполне достаточно для эксперимента, и попытался выхватить снимок. Да не тут-то было! Тиберт придавил фотографию лапой, угрожающе заурчал и оскалил зубы. А сам в это время принялся ожесточенно жевать бумагу.

Ален в отчаянье схватил фотографию, за что Тиберт безжалостно расцарапал ему бесцеремонную руку. Но Ален окровавленной рукой крепко сжал фото и поднял его высоко над головой.

Минута – и Тиберт опять стал Тибертом. Он заискивающе потерся о ноги хозяина, а затем, подумав, шмыгнул за дверь – вероятно, утолить возбужденный валерьянкой голод.

Ален обессилено сидел за столом. Сейчас, когда опасный эксперимент был позади и, похоже, закончился ничем, он готов был поверить, что все ужасы ему просто пригрезелись. Но отчасти он был доволен: теперь этот бред можно выбросить из головы.

Ален вышел на улицу, выбросил злосчастную фотографию в мусорный бак и отправился в кафе, чтобы немного развеяться.

Все, все страхи позади.

Но когда Тиберт по прошествию трех дней не вернулся, Ален ощутил легкую тревогу. Забытые страхи сново подняли голову.

Ален иной раз выходил за порог и призывно звал:

– Тиберт! Тиберт! Возвращайся, малыш! Где ты?

Тиберт не появлялся. Не пришел он и на четвертый день.

Ален уже начал опасаться, что никогда больше не увидит своего любимца, когда на пятый вечер Тиберт наконец объявился.

Его вид не оставлял сомнений: эти дни были до краев наполнены рыцарскими турнирами за благосклонность какой-нибудь местной рыжей красотки.

Тиберт бросился к своей мисочке и принялся жадно есть.

В этот момент через нижнюю створку зашел Гастон, увидел Тиберта, без предупреждения бросился к нему и вцепился зубами в морду. Тиберт же когтистой лапой вцепился в морду Гастона, кусая и царапая ее в самых чувствительных местах, целясь в глаза и ноздри.

Ален опешил: до сих пор животные никогда всерьез не дрались. Он схватил Тиберта на руки, чтобы остановить драку, но Гастон впился зубами в свисавшую лапу с такой силой, что повис на ней. От боли Тиберт вырвался из рук Алена и оказался на полу. Гастон настиг бедное животное, ухватился зубами за горло, сжал челюсти… Ален схватил стул и с силой ударил Гастона. Тот заскулил и убежал.

Но поздно! Тиберт был уже мертв.

Ален не верил в реальность происходящего. Поднял обмякшее тело животного, потормошил его, пытаясь раздуть малейшую искру жизни, если таковая еще оставалась.

Все зря.

Как же быстро полное жизни существо превращалось в прах, в ничто! Зубы обнажились, глаза остекленели, а тельце стало застывать.

Ален сидел на стуле, держа на руках Тиберта и не замечая, что уже наступила ночь, что он сидит в абсолютной темноте.

Это было невыносимо.

Ален вышел на улицу, выбросил труп Тиберта в мусорный бак и ушел прочь из дома.

4

Ален лихорадочно колотил кулаками в дверь дома, в котором жил Граф.

Чуть погодя, не сразу выглянул заспанный консьерж. Остатки седых волос всклокочены, поверх блеклого нижнего белья наброшен стеганый халат – ночь выдалась довольно свежая.

– Иду, иду! Обязательно барабанить изо всех сил? Сержанта на вас нет! – бурчал он спросонья.

Увидев Алена, все еще недовольным голосом спросил:

– Кто это вам понадобился? На ночь-то глядя!

Услышав, что гость спрашивает Графа, консьерж сменил гнев на милость – Графа в доме знали и любили.

– Заходите, заходите! Он как раз дома. Второй этаж налево.

Ален никогда не был у Графа, хотя Граф был очень радушным хозяином. Так уж получилось.

Едва Граф приоткрыл дверь, Ален завопил надтреснутым фальцетом: