Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

Верно, и он находился во власти некоторых иллюзий. Но только лишь некоторых. Уж он-то, проведший всю жизнь в Советском Союзе, хорошо знал, чего стоит слово советского правительства и как можно верить Сталину. Всё это он понимал в подсознании, но старательно отгонял от себя эти мысли. Им владела одна лишь идея: ему казалось, что таким образом можно не только восстановить Церковь, но и утвердить её существование на века.

Когда позже, при Хрущёве, выяснилась вся эфемерность этих надежд, он нашёл в себе мужество открыто выступить в защиту Церкви [65] .

А теперь слово протоиерею Владимиру Тимакову.

Митрополит Николай постоянно был в разъездах по заграницам и свидетельствовал, что времена гонений на Церковь прошли. Можно себе представить, какое впечатление такие речи производили на слушателей-эмигрантов. Остаться без Родины, жить в безбытности очень тяжело. Огненная проповедь о всяческой свободе и беззаветно любимой Отчизне, за которую они, собственно, и страдали, пала на плодотворную почву, и некоторые стали возвращаться в Россию.

Сейчас доподлинно могу засвидетельствовать только один факт. Приехала семья: отец, мать и две дочери. Советского радушия только и хватило до встречи на границе, по пересечении же её их сразу отправили в ссылку в Казахстан, на поселение; хорошо хоть не за колючую проволоку. Младшая дочь, ещё девочка, тайно прямо из Казахстана одна приехала в Москву. Отыскала храм митрополита Николая, пришла на его службу и, подойдя к нему, сказала: «Владыко, Вы обманщик. Вы советовали моим родителям возвратиться в Россию, гарантировали свободу. Вот мы приехали, и нас сослали в Казахстан. Я одна пробралась в Москву, чтобы Вам за всё сказать спасибо».

Митрополит Николай был ошеломлён, тут же отправился к председателю Совета по делам Русской православной Церкви Карпову, описал ситуацию, выразил возмущение и недовольство тем, что власти спекулируют его именем… Это возымело действие – попавшую в беду семью освободили, но какими усилиями далась им свобода! [66]

Митрополит Николай стал говорить проповеди против атеизма и атеистической пропаганды. Одно время, протестуя, на некоторое время он перестал выпускать «Журнал Московской Патриархии», либо выпускал его очень «тощим» (митрополит Николай был тогда ответственным за издание ЖМП). Конечно, такой бойкот Советской власти не нравился.

К тому же митрополит Николай был автором февральской 1960 г. речи Святейшего Патриарха Алексия I на собрании миротворческой общественности. Защитительная речь патриарха, мягкий его протест, вызвал бурю ярости и гнева со стороны хрущёвского руководства, партийных фанатиков и фундаменталистов и, конечно, это был провал политики Г.Г. Карпова [67] .

Речь идёт о докладе патриарха Алексия I, прочитанном 16 февраля 1960 г. на Конференции советской общественности за разоружение. Речь была опубликована в «Журнале Московской Патриархии» (№ 3, 1960, с. 33–35). В условиях хрущёвских гонений патриарх напоминал собравшимся о той огромной роли, которую играла на протяжении всей русской истории Православная Церковь. По словам прот. Владислава Цыпина, «речь первосвятителя не оградила Церковь от нападок, но, опубликованная в «Журнале Московской Патриархии», она получила широкое распространение в церковном народе и укрепляла дух служителей алтаря Господня и верных чад Церкви» [68] .

Эта речь представляла собой своеобразную декларацию; она состояла из перечисления исторических заслуг Православной Церкви перед русским народом. Уже начало было декларативным: «Перед вами говорит представитель Церкви, той Церкви, которая…» И далее следовал краткий обзор исторических заслуг Церкви – от Крещения Руси до победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. И предельно сильная фраза в конце: «Теперь эта Церковь подвергается нападкам, но это её не

смущает, ибо она помнит слова Своего Основателя; Церковь Мою созижду на камне, и врата адовы не одолеют её».

Шок всех присутствовавших. Аплодисменты, несколько неожиданные, большей части зала. В кулуарах митрополит Николай встретил коллегу по Совету Мира, генерального секретаря Союза евангельских христиан-баптистов А.В. Карева. «Ну как?» – «Сильно», – ответил Александр Васильевич [69] .

Таковы были слухи. А вот что пишет об этом архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин): «Я спросил митрополита Николая о нашумевшей речи Патриарха Алексия на заседании Советского комитета защиты мира.

– Эту речь составил я, – ответил мне митрополит Николай. – Патриарх только её прочитал. А Вы знаете, что произошло потом? Когда Патриарх закончил читать речь, в зале раздались два-три жидких хлопка, а вслед за тем один за другим поднялись представители общественности и начали громить Патриарха… «Вы хотите нас уверить, что вся русская культура создана Церковью, что мы ей всем обязаны, но это неправда» и т. д. Произошёл целый скандал» [70] .

За все эти «несвоевременные мысли» маститый архиерей был подвергнут властями опале, освобождён от должности председателя ОВЦС (в 1961 г. он скоропостижно скончался). В те же дни «покатилась голова» и генерал-майора КГБ Г.Г. Карпова. С 1943 по 1960 гг. он занимал должность председателя Совета по делам Русской православной Церкви при Совете Министров СССР; был уволен с должности через пять дней после того, как патриарх Алексий I произнёс свою речь на Конференции советской общественности [71] .

О подробностях обстоятельств отставки митрополита Николая рассказывал А.В. Ведерников в Москве в 1968 г. По его словам, к патриарху весной 1960 г. явился Куроедов и его сотрудник, кажется, Фуров. В течение нескольких часов они кричали на Патриарха, категорически требуя устранения митрополита Николая от всех должностей. Патриарх долго сопротивлялся, но наконец, вынужден был уступить, выговорив только, что увольнение митрополита Николая будет происходить постепенно, с временными промежутками, что и было впоследствии осуществлено. Ведерников был близок к покойному митрополиту Николаю, и потому можно полагать, что этот рассказ основан на его собственных словах [72] .

Так сообщает об этом в своих записках архиепископ Василий (Кривошеин). То, что Куроедов с Фуровым кричали на Святейшего, это скорее исключение из правил, о чём свидетельствует всё тот же архиепископ Василий: «Куроедова я увидел впервые, – пишет он. – Это был брюнет под 50 лет, средней интеллигентности на вид, державший себя с апломбом, но без нахальства и грубости. Время от времени он разговаривал в довольно любезном тоне с Патриархом, и тот отвечал приблизительно так же. Меня чрезвычайно поразило, что Куроедов, обращаясь к Патриарху, называл его не «Ваше Святейшество», а просто «Алексей Владимирович» [73] .

В своих записках владыка Василий излагает и другую версию отставки митрополита Николая.

Совсем наоборот говорил митрополит Никодим (Ротов). Он уверял, что Синод и патриарх не хотели совсем увольнять митрополита Николая, а только думали