Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

протопресвитера (единственного в Русской Церкви), он становится поистине полновластным её хозяином. И только 1956–1957 гг., которые ограничили власть КГБ, покончили заодно и с непререкаемой властью эмиссара этого учреждения в Церкви [52] .

Ссориться с Данилой было «неполезно для пользы дела» и о. Никодиму приходилось терпеть прихоти самодура. Приходилось даже прибегать к тому, что позднее в отношениях США с Китаем называлось «пинг-понговой дипломатией». Только в Чистом вместо теннисного стола «хитрые игры» проходили на шахматно-шашечной доске. «Князь Данила» и о. Никодим хорошо играли в шашки, но будущий святитель был «на разряд» сильнее. Коротая время в приёмной патриарха, они частенько уподоблялись гоголевским персонажам: «Давненько я не брал в руки шашки…» И, дабы снискать благосклонность влиятельного старца, молодой архимандрит «подставлялся» и проигрывал партию. Но Данила и не подозревал, что именно его взял «на фук» тот, кто вскоре выйдет «в дамки».

Но подавленные чувства искали выхода, и после кончины Алексия I владыка нередко вспоминал эпоху «остаповщины». В рассказах митрополита часто фигурировал такой эпизод. Один архиерей, которому уже нечего было терять, прибыл на аудиенцию к Святейшему и просил Остапова доложить. Данила тянул время, дескать, патриарх сейчас занят, нужно подождать ещё и ещё… Наконец чаша терпения архиерея переполнилась, и он резко произнёс: «Мирянин Остапов! Если патриарх скажет мне ждать, я могу сидеть хоть сутки. Но Вас ждать я не намерен ни минуты. Немедленно доложить!» И Данилушка поплёлся в покои…

Вспоминает А. Э. Краснов-Левитин.

Примерно в 1948 г. в патриаршем окружении появляется семья Остаповых. Было это так. В Вильно к местному митрополиту Корнилию обратился один пожилой человек, который заявил, что он родился в доме Симанских, знает Патриарха с детства и долгое время состоял при Сергее Владимировиче, когда он был студентом, после его пострижения в монашество, после его рукоположения в епископа. Затем гражданская война разлучила его с патриархом надолго.

Митрополит Корнилий направил его к патриарху. Патриарх принял его как родного, немедленно устроил его с семьёй в патриархию на место заведующего хозяйственной частью. Вскоре он делается наиболее близким к патриарху человеком. Таково начало необыкновенного влияния семьи Остаповых на патриарха – влияния, возраставшего с каждым годом, длившегося до самой его смерти. Остапов с его огромным влиянием на церковные дела стал притчей во языцех. О нём говорили без конца, а недруги дали ему язвительную кличку «Распутин».

Между тем мы здесь имеем дело с интереснейшим психологическим феноменом. Святейший Патриарх Алексий, окружённый необыкновенной византийской пышностью, имея множество резиденций, располагая большими средствами, на самом деле был очень одиноким человеком. Будучи монахом, он не имел семьи (в скобках сказать, как безусловно честный монах, он не имел никогда и никаких негласных связей). Он не мог доверять ни одному человеку к нему приближённому, так как почти все они были связаны с госбезопасностью, во всяком случае, не было никаких гарантий, что они были этому чужды.

Все стены Московской Патриархии были, безусловно, снабжены подслушивающими устройствами, и каждое слово патриарха улавливалось. Единственным близким человеком была сестра; однако после её отъезда в Киев и поступления там в монастырь и она отошла. В этом положении, вполне понятно, патриарх привязался к семье, которую он знал с детства, к людям, которым он мог безусловно доверять.

Даниил Андреевич Остапов был сыном лакея, который служил в доме Симанских, а дед его был ещё их крепостным. Сам Даниил Андреевич, родившийся в этом же доме, был казачком у молодого барина, а затем долгое время состоял при нём в качестве камердинера. Его сын, названный в честь покровителя семьи Алексеем, был крестником патриарха.

В связи с появлением семьи Остаповых в окружении патриарха разыгрался эпизод, очень характерный для того времени. Щадя седины одного из действующих лиц, ныне облачённого высоким саном, опущу его имя. Это духовное лицо решило, чтоб избавиться от Даниила Андреевича, пустить самый главный козырь – МГБ. Было использовано пребывание Даниила Андреевича во время войны в Литве, на оккупированной немцами территории. По дороге из Лавры после одного из торжеств Даниил Андреевич был арестован в поезде – и водворён во внутреннюю тюрьму на Лубянке.

Никто, однако, не учёл реакции патриарха Алексия. Святейший имел лимит: он мог раз в неделю говорить сорок минут по телефону со Сталиным. Этой привилегией он, однако, ни разу не пользовался. Воспользовался ею только один раз – после ареста близкого ему человека. Позвонив Сталину, патриарх заявил с несвойственной ему твёрдостью, что он решил уйти на покой, если не освободят Даниила Андреевича Остапова, так как это единственный человек, которому он доверяет. В тот же день Даниил Андреевич был освобождён. После этого никто уже не смел выступать против Остапова.

Враги его, однако, притаились и ждали момента, чтобы ему отомстить. Они действительно свели с ним счёты самым низким и постыдным способом. После смерти патриарха Даниил Андреевич был вновь арестован в 1973 г., и неизвестно, какова бы была его участь, если бы ему не пришёл на помощь на этот раз… Андрей Дмитриевич Сахаров [53] .

Патриарх Алексий I отличался аристократическими манерами. Род Симанских принадлежал к псковскому дворянству; в юношеские годы будущий святитель учился в московском Лазаревском институте восточных языков, в Императорском лицее памяти цесаревича Николая Александровича (Москва), а в 1896–1899 гг. – в Московском университете на юридическом факультете (по этому поводу шутили – государством правит семинарист, а Русской Церковью – юрист).

Владыка Никодим вспоминал такой эпизод. На одном из дипломатических приёмов, где присутствовал весь тогдашний «истеблишмент», Святейший беседовал с французским послом. И вот, прокладывая локтями путь среди гостей, к патриарху пробился простодушный клирик, работавший в Чистом. Желая сообщить святителю что-то важное и срочное, батюшка вклинился в беседу: «Дык! Дык!» Патриарх на секунду прервал разговор, ведшийся по-французски, и, величественно обернувшись к «гонцу», вопросил: «Comment?». Смешавшись, тот начал пятиться задом, тихо приговаривая: «Так ить, так ить…»

Вполне понятно, что Святейший сводил свои контакты с Советом по делам религий к минимуму: «не тот уровень». И владыке Никодиму приходилось брать на себя черновую работу…

1959–1964 гг. – период хрущёвских гонений на Русскую православную Церковь, массового закрытия храмов. Непоследовательность Хрущёва можно отчасти объяснить ограниченностью его власти и страхом перед взрывной силой разоблачения Сталина. Впоследствии он сам признавался: «Мы испугались… сильно испугались. Мы боялись, что оттепель вызовет наводнение, которое мы не сможем контролировать, и которое потопит нас». Обращаясь к своим оппонентам, Хрущёв как-то заметил: «Сталинист сидит в каждом