Последний удар - Эллери Куин

— По чистой случайности я знаю, где Теннант закопал парочку трупов — извините за неудачную метафору, — без особого веселья сказал доктор Сэм Дарк. — Так что я вполне сумею заткнуть ему рот. А ты, Артур, как крупнейший налогоплательщик, сможешь так же повлиять на Бриккела.

Бородач кивнул.

— Очень порядочно с вашей стороны, лейтенант. Вы ведь согласны, Роланд?

— Вообще-то я осторожно отношусь к сделкам такого рода. — Нью-йоркский адвокат пожал плечами. — Но я согласен.

Луриа был доволен.

— Тогда решено. Кстати, я оставлю здесь полицейского сержанта Девоу. Сержант!

— Да, сэр.

В комнату вошел молодой человек огромных размеров. Он очень хорошо смотрелся в полицейской форме.

— Дежурство, сержант. Ни к кому не цепляться!

— Есть, сэр.

— Боже! — вздохнула Валентина. — Сержант, ко мне можете цепляться, когда заблагорассудится.

К ее разочарованию, сержант Девоу вышел вслед за лейтенантом Луриа, и весь день они видели его только пару раз.

Ужин в этот вечер был весьма мрачным. Над столом явственно витала тень покойника, ели мало, и беседа, не успевая разгореться, затухала самым жалким образом. После ужина расселись в гостиной. Под елкой никакой коробки не было, да ее никто, пожалуй, и не ожидал.

— Если вся история с подарками и стихами была шуткой, — сказала Расти, — то смерть этого бедного старичка положила ей конец.

— Интересно все же, кто это был, — сказала Эллен, насупившись.

— Кто это есть, — поправил ее Мариус.

— Есть?

— Да, мои цыплятки, он, наверное, еще здесь — или нет?

И после этого никто ничего не говорил о «Номере Тринадцать», как окрестил его Эллери. Невозможно же было давать какие-то разумные толкования, когда сам факт присутствия в доме постороннего, который к тому же слоняется по дому прямо над их головами, возмущал своей бессмысленностью.

Мариус забрел в музыкальную комнату и сыграл рваную синкопированную вещицу собственного сочинения, которую назвал «Колыбельная». Миссис Браун слонялась от одной группы к другой, безуспешно пытаясь заинтересовать публику толкованиями гороскопов. Джон и Расти, с ногами забравшись на обитый бархатом диван у окна в одном из эркеров, о чем-то серьезно разговаривали вполголоса. Эллен и Валентина уговорили Мариуса сыграть традиционные рождественские гимны, которые они даже спели, мило и гармонично, хотя, возможно, и не очень выразительно. Мужчины постарше уселись в кружок, обсуждая книги, спектакли, катастрофические последствия «сухого закона», а несколько позже спортивные новости. Ко всеобщему удивлению, мистер Гардинер оказался страстным поклонником бейсбола, и это открытие чудесным образом оживило доктора Дарка. Какое-то время священнослужитель и врач воодушевленно спорили о будущем Бейба Рута, который закончил сезон 1929 года, имея всего сорок шесть чистых попаданий.

— Он выдыхается, вот что я скажу вам, достопочтенный, — повизгивая, говорил доктор. — Шестьдесят «чистяков» в двадцать седьмом, пятьдесят четыре в двадцать восьмом, а сейчас — сорок шесть. Подождите до следующего года. Он на исходе!

— О вы, маловеры, — вздохнул священник. — Не надо недооценивать Бейла. Вы что же, считаете, что Лефти О’Тул забивает лучше?

Эллери маялся сам по себе.

В десять часов Мариус объявил, что всем, кому неинтересно слушать великую оперу, он разрешает отправиться спать. Он настроил приемник на И-эй-эф и дикими вскриками восторга заставил всех остальных умолкнуть, когда в гостиную вторгся мощный голос Лаури-Вольпи, исполнявшего «Небесную Аиду». И более получаса Карло слушал Лаури-Вольпи и Элизабет Ретберг, вынуждая к этому же всех остальных.

Бедному Карло не суждено было в полной мере предаться своим вердическим удовольствиям: программу до конца он так и не прослушал. Ибо в 10.43 вечера в проеме, ведущем в холл, замаячила мощная фигура сержанта Девоу, и его молодой бас заглушил радио.

— Об этом вы знали, мистер Себастиан?

В его большой ладони лежала рождественская коробочка.

Эллери подскочил к приемнику и выключил его.

— Конечно, он же сегодня не мог подложить это в гостиную — возможности не было, — взволнованно сказал Эллери. — Где вы это нашли, сержант?

— На столике в холле. До того, как я пошел на кухню ужинать, я коробки там не видел. Потом я вышел с заднего крыльца и патрулировал снаружи, — сержант Девоу откровенно разглядывал притихшую компанию. — Никто к дому не подходил… снаружи.

Эллен чуть визгливо сказала:

— Опять наш друг Санта.

— Сержант, можно взять? — спросил Эллери.

— Сначала мне надо получить указания, мистер Куин.

— Хорошо, позвоните Луриа. Только поторопитесь, пожалуйста.

Сержант Девоу вышел, так и сжимая сверток в руке. Никто не проронил ни слова. Когда он появился вновь, то вручил сверток Эллери.

— Лейтенант говорит, что можно, мистер Куин. Но он хочет, чтобы вы связались с ним, когда посмотрите, что там внутри.

Сверху была такая же бирка с изображением Санта-Клауса и напечатанным именем «Джону Себастиану», такая же красно-зеленая фольга, такая же золоченая лента.

Коробка под оберткой была опять белая и без пометок. Эллери поднял крышку. Внутри лежали два маленьких предмета, каждый из которых был завернут в красную оберточную бумагу, а на них лежала простая белая карточка со строчками, напечатанными на машинке.

Эллери прочел вирши вслух:

Во второй Святок вечерокШлю тебе, мой голубок,Д в е р ь с панелью сосновойДля этажа второго,О к н о с матовым стеклом —Вставь внизу его в проем.

— О, Господи! — сказал доктор Дарк.

Эллери развернул предметы. Одним из них была миниатюрная дверь с филенками из сосны, а другим — крохотное окошко с матовым стеклом.

— Джон?

— Да, Эллери?

— После того как я сегодня показывал лейтенанту Луриа вчерашнюю коробку, куда ты ее дел?

— Отнес назад в свою комнату.

— Принеси кукольный домик, будь добр.

Пока он ходил, никто не шевельнулся, только Вэл Уоррен фальшиво рассмеялась.

Расти молчала.

Джон торопливо спустился, осторожно неся игрушку. В тишине он опустил ее на стол, и в тишине же Эллери вынул маленькую дверцу из второй коробки и вставил ее в пустой проем на верхнем этаже дома. Она пришлась точь-в-точь впору. А когда он вставил миниатюрное окошко с матовым стеклом в рамку на первом этаже, где не хватало окна, оно тоже подошло идеально.

— Эллери, — в голосе Эллен звучал страх. — А тут на обратной стороне нет никаких пометок?

— Нет. — Это Эллери проверил в первую очередь.

— Бред какой-то! — воскликнул Джон. — Кто, к черту, все это делает? И зачем? Даже в грязной шуточке есть какой-то смысл. А здесь в чем смысл?

Эллери спросил высокого полицейского:

— Какой номер телефона Луриа?

Вернувшись, он отрывисто сказал:

— Так. Значит, кто-то с нами играет. Луриа, как и Джон, считает, что это дело рук психопата. Я не согласен. За всем этим стоит здравый ум и смертельно опасный замысел.

Эллери бросил взгляд на маленький домик.

— Вчера вечером Джон получил «недостроенный» дом. Сегодня он получил две детальки, с которыми домик, похоже, стал «достроенным». Что сие должно означать, понятия не имею. Но я не думаю, что таинственность будет возрастать. Поскольку все это имеет рациональную мотивировку, все должно становиться яснее по ходу игры. Посмотрим, что у нас есть на данный момент.

Эллери принялся расхаживать, обращая свои речи то к полу, то к камину, то к обитому деревом потолку.

— Теперь количество подарков стало переменным фактором. Вчерашний состоял из трех предметов, сегодняшний — из двух. Следовательно, мы можем ожидать дальнейших количественных вариаций. На самом деле эти внутренние вариации не влияют на внешнюю вероятность того, что всего будет двенадцать групп подарков — по одной на каждую ночь Святок. В конечном счете общее число отдельных подарков может иметь какое-то существенное отношение к числу «двенадцать». Дальше мы пока двинуться не можем.

— Вы это серьезно, Куин? — недоверчиво спросил издатель и с робкой улыбкой посмотрел вокруг себя, как бы приглашая всех присоединиться к своему неверию. Но никто не улыбнулся вместе с ним.

Эллери же ограничился тем, что сказал:

— Я лишь играю в эту игру, мистер Фримен.

Все стали поодиночке расходиться спать, пока в гостиной не остались только Эллери и Джон Себастиан. Двое молодых людей молча сидели возле затухающего камина. Наконец Джон произнес:

— Никакого просвета во всей этой чертовщине.

Он встал и налил две порции виски. Одну он протянул Эллери, а со второй уселся сам.

— Эллери, такого рода дела по твоей ведь части?