Батарейцы - Николай Петрович Варягов

стали видны взмывавшие вверх тусклые ракеты. В небе горели светящие бомбы, или, как их называли, «фонари».

Перед рассветом колонна свернула с дороги. Передний тягач остановился. За ним второй, третий… Послышался голос начальника штаба полка:

— Чигрин, разворачивайся вправо. Занимай огневую у кустов.

Не успели артиллеристы оборудовать огневые позиции, как начали поступать боеприпасы. Дел прибавилось. На каждую батарею выдали дополнительно свыше одного боекомплекта снарядов, гранат и патронов. Старшины получили сухой паек на личный состав.

Перед рассветом пошел снег, да такой густой, что в двух шагах ничего не стало видно.

— Хорошо, — довольно потирал руки Чигрин. — Сама природа заботится о нашей маскировке.

Снег надежно укрыл позиции. С рассветом в полк вновь прибыли представители штаба конно-механизированной группы. Вместе с полковником Воеводским они обошли батареи, ознакомились с личным составом, настроением солдат и офицеров, затем вместе с командованием полка уединились в штабе.

Поздним вечером в штабной землянке собрались командиры батарей и начальники служб. Глядя на озабоченные лица полковника Воеводского и майора Крюкова, нетрудно было догадаться: разговор пойдет серьезный. На походном столе лежала испещренная вдоль и поперек цветными карандашами карта. Командир полка попросил офицеров придвинуться к столу.

— Ну вот, товарищи, закончилось наше ожидание. Сегодня выступаем.

Остро отточенным карандашом Воеводский показал на карте район, где надлежало сосредоточиться полку. В обычной манере, суховато и четко, полковник отдал приказ на марш.

— На позиции оставить макеты, — сказал он. — Противник наверняка нас засек. Пусть думает, что батареи на месте.

Накануне выдался погожий день. Около двенадцати часов прилетел фашистский самолет-разведчик и стал кружить над позициями, пока его не заставили убраться «ястребки». Тем не менее он успел произвести аэрофотосъемку (из сообщения разведотдела штаба группы об этом стало известно командованию полка).

Перемещение произошло организованно. К утру полк сосредоточился на новом участке. Батареи приступили к оборудованию огневых позиций. Часов в десять прибыл генерал-лейтенант Кириченко. Высокий, статный, он легко соскочил с коня, поздоровался с командиром полка, работниками штаба и довольным баском проговорил:

— Молодцы, замаскировались неплохо. Мне докладывали о вашей материальной части. Она у вас прекрасная. Думаю, не подведете нас, конников.

Кириченко вместе с Воеводским, Крюковым и Синельниковым прошли в штабную землянку. Туда же вскоре были вызваны командиры батарей. Генерал-лейтенант ознакомил с обстановкой.

— Конно-механизированная группа будет введена в прорыв, — подчеркнул он. — Пойдем быстро, как говорят у нас в кавалерии — полным аллюром. Ваша задача — не отстать. По данным разведки, на всю глубину обороны, да и в тылу участок, занимаемый противником, насыщен танками, штурмовыми орудиями. У фашистов, доносят авиаторы, много артиллерии. Так что на вас, товарищу, большая надежда. Огневой поддержки в тылу врага конникам ждать неоткуда, кроме как от вас. — Генерал немного помедлил, позволяя окружающем в полной мере осознать сложность задачи, и продолжил: — Мы дали указания в дивизии оказывать вам всяческую помощь. Но поддержка поддержкой, а рассчитывайте прежде всего на себя.

Утром 1 января 1943 года после трехчасовой артиллерийской подготовки войска фронта прорвали оборону противника. Под вечер конно-механизированная группа была введена в прорыв. Сеял мелкий снежок. Впереди и на флангах ухали орудия, стучали пулеметы.

— Вперед! — взмахнул рукой Воеводский.

Взревели моторы. Колонна двинулась вперед.

Батарея Чигрина была придана кавполку.

Первым на пути было село Горькая Балка. Противник встретил конников плотным огнем. Однако кавалеристам удалось ворваться в населенный пункт. Завязался бой. Фашисты отсекли передовой эскадрон конников.

В сумерках на взмыленных лошадях перед колонной артиллеристов выросли всадники.

— Командира, — прохрипел передний. — Где командир?

— Я командир, — спрыгнул на свежий снег старший лейтенант Чигрин.

— Капитан Коваленко, — назвался кавалерист. — Наши лежат у Горькой Балки. Один эскадрон в селе. Срочно нужна ваша помощь, боги войны.

— Ясно, — кивнул Чигрин. — Вперед!

Колонна ускорила движение. Вскоре их глазам открылось горящее на пригорке село. Темное небо бороздили каскады ракет, очереди трассирующих пуль полосовали округу.

Батарейцы развернулись на западной окраине села и с ходу открыли огонь. Из кавполка прибыл лейтенант — был он настолько юн, что походил на девушку. Неокрепшим баском лейтенант называл Чигрину во время вспышек ракет обнаруженные цели.

— Вдарьте по углу села, товарищ старший лейтенант. Там у фрицев минометная батарея. Она мешает подняться в атаку эскадронам.

Чигрин перенес огонь на новую цель. Орудия били по минометам и пулеметам врага, уничтожали другие его огневые точки. Конники тем временем обходили село слева.

Опустилась на землю ночь. И вдруг вверх опять взлетели каскады ракет. Почти тут же округу огласило громкое «Ура!». Оно гремело в селе, за селом, на флангах Горькой Балки. Атака была дружной. Фашисты не выдержали, начали отходить к западной части села.

Рейд продолжался. Фашистские гарнизоны оказывали ожесточенное сопротивление. Приходилось развертываться и вступать в схватки с врагом. Много их было, этих схваток, больших и малых, требовавших умения, сноровки, выучки.

На подступах к селу Ульяновка ощетинились огнем высотки. Фашисты приспособили их к обороне. Врагу удалось положить передовые эскадроны кавалерийского полка. Особенно досаждали расположенные на обратных скатах высоток минометные батареи. На гребнях высот находились наблюдательные пункты противника. Фашистские минометчики сорвали уже не одну атаку.

Пошел густой снег. Белая пелена повисла непроницаемой завесой.

— А что, если вон тем леском проскочить и ударить по огневым позициям фрицев? — предложил Чигрин прибывшему от кавалеристов майору. — Мы оттуда, а вы отсюда, наверняка не выдержат гитлеровцы.

— Не напоретесь в лесу на противника, старший лейтенант?

— Только что мои ребята донесли: фашистов там нет. Здесь вместо нас останутся соседи. Время от времени они будут вести огонь, отвлекать внимание врага.

— Добро! — согласился майор. — Откроете огонь, тогда мы двинем в атаку.

Батарея лесом вышла во фланг противника. На опушке пришлось оставить тягачи. Дальше батарейцы на руках выдвинули орудия почти к самой позиции противника.

Снег на время прекратился. Как на ладони стали видны огневые вражеских минометчиков. Фашисты приняли батарейцев за своих, продолжали боевую работу. Какой-то немец даже помахал рукой, мол, подкрепление прибыло.

Командиры орудий доложили о готовности к стрельбе.

— Огонь! — скомандовал Чигрин.

Командиры взводов и расчетов продублировали команду. Орудия ударили почти одновременно. Снаряды, рассекая воздух, понеслись к высоте. На позициях противника встали фонтаны разрывов. Фашистские минометчики на время оторопели, а потом, бросая материальную часть, кинулись с огневой позиции врассыпную.

Номера расчетов, проворно работая у орудий, не скрывали нахлынувших чувств.

Чигрин, не теряя времени, перенес огонь на соседнюю батарею. С первого залпа накрыли и ее.

Огневики не видели, как поднялись в атаку кавалеристы, до них донеслось только дружное «Ура!». Вскоре на гребнях высоток появились бегущее гитлеровцы. Фашисты скатывались в лощинки, но и там оказывались под орудийным огнем.

Мало