Витражи лесной столицы - Антонина Крейн

– Э?!

– Теперь я выберу вам одежду.

То, каким тоном он сказал это, заставило нас с Берти в панике переглянуться.

– Нет, ну все очень даже неплохо, я считаю! – в очередной лавке Голден-Халла с удовольствием покрутился перед зеркалом.

Потом накинул капюшон изумрудно-бирюзовой накидки, подпоясанной широким кожаным поясом, драматично вытянул вперед руку и, крутанувшись на месте, взвыл на манер гадалки:

– Будущее тебе предскажу я, о путник!.. Знай же: удача и счастье тебя ждут!..

Полы накидки (под которой пряталась майка с длинным рукавом и штаны такого же восхитительного цвета) театрально затрепетали, взметнулись свободные узкие концы пояса.

Морган нахмурился и сложил руки на груди.

– При чем здесь предсказания, мне интересно?

– Не знаю, – беззаботно откликнулся Берти, вернувшись к заинтересованному разглядыванию собственного отражения. – У меня откуда-то появилась именно такая ассоциация. Тинави, а ты почему нам не показываешься?

Я все это время стояла в соседней примерочной, высунув из-за шторки только голову, чтобы посмотреть на Голден-Халлу.

– Да мне и тут хорошо, – в ответ на вопрос я замахала рукой. – Платье как-то не очень хорошо на мне сидит.

– Да ладно? – изумился Берти. – На тебе же все и всегда хорошо сидит.

– Ты мне льстишь, – пробормотала я. – Переоденусь обратно, еще поищем.

– Ну уж нет, Ловчая, изволь показаться, – Гарвус свел брови.

Кажется, ему не понравилось предположение о том, что он допустил осечку в выборе одежды для кого-либо. Морган же перфекционист, он вообще ненавидит ошибаться (и тут я его понимаю).

– Не-не-не, – я непререкаемо задернула шторку и продолжила уже из-за нее: – Это точно не то платье, которое нужно одинокой путешественнице, которой я завтра стану.

– Но есть еще сегодняшний день, когда ты под охраной! – бодро возразил Голден-Халла. – А потом уже в Шолохе его наденешь. Сама же говоришь: ваши расчудесные горожане ходят в чем хочется, будь то драной тогой или вечерним платьем – в полдень хмурого понедельника.

Я поняла, что не отверчусь, и все-таки вышла в зал магазина, называвшегося «Проявись». Зал, кстати, был очень классным: все обшито дубом, предметы одежды разложены на полках в высоких стеллажах, напоминающих книжные шкафы, в центре стоят деревянные манекены с руками и ногами на шарнирах и, к счастью, без прорисованных лиц.

– Вау, – Берти был краток.

Морган только одобрительно кивнул.

– Я свое дело знаю, – высокомерно сообщил он, и я мысленно посмеялась над тем, как шустро увлекшийся Гарвус переквалифицировался из серьезного ученого в Мастера Подходящего Облика (мы в Шолохе так называем тех, кого в других странах именуют стилистами).

Я оглянулась на зеркало.

Платье действительно было очень красивым. И далеко не настолько откровенным, чтобы у меня в шкафу не нашлось с полдюжины более рискованных, чем оно, нарядов, но я все же надевала их исключительно на балы и прочие вечерние мероприятия. А тут – гулять по Вратам Солнца! Я бы еще добавила – ехать в дилижансе через половину материка, но это было бы ложью: как отметил Берти, мне никто не помешает переодеться.

Матовая ткань насыщенного фиолетового цвета. Декоративный корсет из кожи, поверх него – узкий ремень, который мне пришлось обернуть вокруг талии дважды, чтобы он, слишком длинный, не болтался. Длина платья – практически в пол, из-за чего ступать придется осторожно, а не в моей любимой манере «мы бежим, опаздывая на пожар».

Самое интересное было на груди: платье предполагало нехилое такое декольте и представляло бы собой классическое бюстье, если бы швея не решила сделать его чуть более вычурным. А потому добавила сверху замшевый воротник-стойку со строгим серебряным узором. С одной стороны, это делало платье чуть более закрытым. С другой – более интригующим: частичная раздетость всегда выглядит провокационнее, чем раздетость откровенная.

В общем и целом платье сидело шикарно, но да: я не была уверена в том, что это нужный наряд для моих целей. Впрочем, Берти рассуждал здраво, отмечая, что я не обязана надевать его по дороге.

В теории его можно прихватить с собой из Врат Солнца как сувенир.

Хм, а ведь это действительно хорошая идея! Давно прошли те годы, когда я таскала из каждой поездки кучу безделушек, которые затем мало-помалу составили целую сокровищницу в моем коттедже. Я обожаю те штучки: поющие раковины из Рамблы, витражную лампу из Тилирии, шахматы из Асерина, забавные деревянные фигурки из Кнассии, пахнущие дымом и вереском свечи из княжества Вухх и многое другое. Но постепенно я поняла, что если так будет продолжаться (я привозила сувениры даже из наших лесных деревушек), то однажды эти диковинки займут слишком много места. Мне станет сложно дышать в собственном доме, из очаровательной и свежей комнаты моя спальня-гостиная превратится в лавку старьевщика.

А потому я прекратила покупать себе красивые штучки. И запретила друзьям привозить их в подарок. «Меня вполне порадует еда, спасибо большое, – объявляла я, когда кто-нибудь куда-нибудь уезжал. – Ну или свечи. Первую я съем, а вторые – сожгу. Не останется никаких улик! Я ведь та еще злодейка, знаете ли.

(Впрочем, в прошлом году эта просьба не остановила Дахху от того, чтобы он не припер мне иджикаянскую мумию в саркофаге).

Сама я привозила друзьям то, что они просили. Например, сейчас по дороге домой мне предстоит найти где-нибудь кастет для Кадии: недавно она увлеклась рукопашным боем, и, честное слово, я заранее сочувствую лесной преступности.

Так вот, возвращаясь к настоящему моменту: на самом деле это отличная идея – привезти из Седых гор одежду. Это точно пригодится, и всякий раз, надевая фиолетовое платье, я буду вспоминать Долину Колокольчиков, Соловьиную Песню, Берти, Моргана, Силграса, Хеголу, Уайли – и все наше невероятное приключение, с которым мне так не хочется сейчас прощаться.

– Я так понимаю, в итоге тебе понравился этот наряд, – рассмеялся Голден-Халла, выдергивая меня из мыслей. – Даже я никогда так долго не смотрю на собственное отражение, хотя обычно крайне доволен собой. Впрочем, как и остальными. Как и миром вообще.

– Ох! – я встрепенулась. – Простите, что-то я задумалась. Я возьму его.

– Это правильное решение, – Морган сузил глаза. – Впрочем, ни у тебя, ни у Голден-Халлы не было выбора. Я уже все взял, пока вы мерили.

– Вот ты тиран! – ахнула я.

– Кажется, он просто продолжает доказывать свою платежеспособность, – рассмеялся Берти. – Ладно-ладно, шучу! Спасибо, Морган.

– Большое спасибо, – поддержала я.

Гарвус махнул рукой.

В общем-то, как-то так случилось, что после приобретения новых нарядов мы вошли в раж. И начали заходить во все подряд лавки. И покупать прах знает что, как самые настоящие легкомысленные туристы, слегка потерявшие голову от красочности иноземных товаров.

Это было весьма необычным времяпрепровождением – что для меня, что для Берти и Моргана, но оно определенно обладало особым шармом. Голден-Халла накупил подарков для своего пса Арчи, ждущего его на острове Этерны, для бывших студентов, присматривающих там за ним, для господина Коби Ориандра – булочника, у которого он снимал мансарду. Морган покупал книги, блокноты, перья, сургуч для печатей – рациональность ему не изменила. Я разыскала необходимый кастет для Кадии, пару восхитительных амулетов для Полыни, шейный платок для Дахху, какие-то удивительные северные краски для Лиса и еще миллион подарков для остальных.

Упаковав все это богатство, ближе к вечеру мы покорно отправились в почтовое отделение Врат Солнца – тащить такую красоту на себе казалось бессмысленным и беспощадным, куда проще было отправить багаж отдельно.

Почта находилась в чудной каменной башенке, с одной стороны буквально врастающей в возвышающийся над городом пик Осколрог. На верхнем этаже располагалась голубятня – для международных отправлений, на среднем – царство почтовых белок (внутри Норшвайна использовали исключительно их), а на нижнем уже принимали тяжелые грузы, которые разъезжались по всему свету в экипажах.

Избавившись от покупок (признаться, с некоторым сожалением: мы же едва их купили! Мне определенно не хватило возможности поковыряться в них ради собственного удовольствия), мы вышли на улицу и обнаружили, что на город уже постепенно опускается вечер.

Шумели на ветру дубы, которых росло так много во Вратах Солнца. Щеглы беззаботно пели в их ветвях, маленькие ящерки с бронзовыми спинками грелись на теплых камнях мостовых. Вежливым прохожим приходилось