Приют для души - Таисия Рух

— Мы даже с Путиным знакомы!

Она не стала напоминать, что это не знакомство, а лишь единичное рукопожатие. Президент не раз посещал спортивную школу, где они тренировались, и однажды на каком-то чемпионате они его увидели. И даже поздоровались за руку, чем ужасно гордились.

— Мне просто уже даже самой… — она запнулась. — Но согласитесь, люди косятся, всем же не будешь объяснять, что вы спортсмены, и вообще…

— Серьезно? — Хасан прищурился. — То есть то, что мы с бородами, тебе неудобно? А с педиками по городу и клубам ходить тебе удобно?

Крыть было нечем.

Глава 33

— Может, ты мне посоветуешь?.. — Она, услышав бас за спиной, обернулась. Огромный детина, с трехдневной щетиной и с волосами до плеч, повторил: — Вот не знаю, какое лучше взять: розовое или золотое?

Она перевела взгляд на продавцов: те были вышколены и никак своих эмоций не проявляли.

Между встречами убивая время, она заехала в «Балтийский»[33] попить кофе и прошвырнуться по бутикам. И в одном из них, рассматривая новую коллекцию китайских подделок, услышала просьбу. И ничего в этом, конечно, странного не было, если бы детина перед ней не был одет в коротюсенькое розовое платье, отороченное перьями. Золотой наряд он держал в руках. «Ну так что, какое?» — повторил он свой вопрос.

— Нуууу… — протянула она, — розовое неплохое, померяй золотое, давай посмотрим. — Детина поковылял в примерочную на огромных каблуках. Она опять посмотрела на продавцов: те были как изящные куклы, лишь вежливая дежурная улыбка. Она посмотрела на ценники в магазине и подумала: «Мда, и почему все педики богатые?»

Двери примерочной распахнулись: золотое платье было уже более приличное, почти до колена.

— А тебе для чего? — поинтересовалась она. «Может, он на карнавал собрался?» Хотя манера изъясняться выдавала детину с головой.

— У меня концерт сегодня, новую программу запускаем. Хочешь — приходи, но сначала скажи, какое платье.

— Бери золотое, оно приличнее… — если конечно так можно выразиться в этой ситуации, — и опять таки, наденешь его куда-нибудь. А в розовом напрашивается «чудо в перьях», — она засмеялась.

— Ой, да на себя посмотри, у тебя туфли остроносые, они еще в прошлом году из моды вышли! — Детина оказался обидчив.

Она спустилась в ресторан и заказала кофе. Детина присоединился к ней минут через пять.

— Я два платья купил, пусть будут. Тебе взять пирожное?

— Нет, я сладкое не люблю. Так что за новая программа? — Это была часть ее работы — находить таланты. Она открывала их постоянно, как бы невзначай, и почти всегда очень удачно.

— Новое шоу травести. В «Грешниках»[34]. В основном пародии. Тебе приглашения дать?

— Нет, я и так зайду. Давай тогда, до вечера…

«Вот ведь парадокс судьбы… — Они с подругой уже посмотрели новую программу, которая ей, кстати, очень понравилась, и теперь рассматривали отдыхающих в клубе. — Кто бы знал лет десять назад, что здесь геи резвиться будут?»

Раньше, в девяностых, в этом клубе собирались бандиты всех мастей. Практически все посетители мелькали в сводках криминальных новостей, а милиция без особой надобности сюда не заглядывала, избегая ненужных проблем. В девяностых это было опасное место, здесь постоянно были разборки со стрельбой, посетители были в основном коротко стриженные братки, и здесь назначались стрелки. По праздникам, надо признать, было очень прилично, тихо — все приезжали в костюмах, переливались меха и драгоценности, все было по-семейному уютно. Однажды, еще с бывшим мужем, она была здесь в новогоднюю ночь, и даже телевизор в какой-то лотерее выиграла. Здесь же застрелили одного из криминальных авторитетов, и вскоре клуб закрыли.

И вот теперь, в бывшей бандитской «малине», жеманно кривляясь, представители сексменьшинств искали себе утеху. Она заглянула на третий этаж. «Женщинам вход запрещен», — гласила табличка, а недвусмысленная картинка на двери отбивала охоту интересоваться почему.

Ей было наплевать на ориентацию, и она дружила со всеми. И работала. Тем более травести-шоу были в моде и деньги приносили неплохие. С детиной она теперь периодически пила кофе или ходила по магазинам. Надо признать, что он не всегда был эпатажным и одевался, как простой парень: джинсы, куртка и ботинки. Ну, разве что глаза подкрашивал. И был ужасно обидчивым, действительно, как ребенок. Причем каждый раз, обижаясь на ее колкие высказывания («…не понимаю, педики детей завести не могут, а плодятся, как кролики»), детина бросался на защиту своих интересов со своей козырной фразой: «А ты… ты вообще с бородатыми хачиками везде ходишь!»

«Они, вообще-то, чемпионы России», — напоминала она со смехом детине.

«Ну и что? А я — звезда!» — И это тоже было правдой: детина был трудолюбив и, давая по десять концертов в день, разъезжал по разным городам и даже заслужил себе звание «Мисс травести России».

Но «чемпионы России по борьбе» «Мисс травести России» не полюбили, поэтому иногда, если они все вместе сталкивались в городе, она пыталась со смехом их развести.

Глава 34

— Мы сами все организуем, ты только приезжай… — уговаривали ее друзья, — ну зачем тебе дома в свой день рождения сидеть?

Праздники она не любила, хоть и занималась их организацией. А уж в свой день рождения вообще не хотелось из дома выходить. Да и что здесь отмечать — что уже самый дальний рубеж переступила?

В детстве она корила родителей, что те, имея двух детей, ходили в рестораны. Она даже помнила, как однажды им сказала: «Да вы уже старые, что вы все по ресторанам ходите?» Родителям было по 27 лет. А ей теперь почти сорок, и она в ресторанах и клубах практически живет.

И вот теперь хотелось забраться под одеяло, чтобы незаметно прошел этот день. Этот рубеж, за которым она выходит на финишную прямую к старости. И даже, ловя на себе восхищенные взгляды мужчин и завистливые — женщин и зная, что больше 25 ей никто никогда не даст — спасибо матушке-природе, — даже будучи уверенной в своей неотразимости, она слышала внутренний голос, который постоянно напоминал ей о возрасте.

Что уж говорить, за модными тряпками, машинами, молодым мужчиной и тусовками, за сияющими глазами и ослепительной улыбкой все равно ей было не спрятаться от этого голоса. И в каждый день рождения этот голос становился все настойчивее, все пытался воззвать к какой-то несуществующей в ней серьезности, все пугал ее цифрами. С каждым годом голос становился громче и почти кричал, что жизнь не просто идет — она летит, как мгновение.

— Не хочу я никаких праздников. Буду дома сидеть, смотреть кино.

— С ума сошла! Дома она будет сидеть, в восемь вечера чтобы в «Парке»[35] была!

Спорить с друзьями бесполезно.

К вечеру настроение совсем упало. Какой-то невеселый день выдался, вернее, внешне было все отлично, но голос внутри заглушил все телефонные поздравления и постоянно нашептывал: «…представь, у некоторых в твоем возрасте внуки уже…»

Она ехала по Суворовскому, размышляя, как быстро пронеслись эти года. «Ну и что, я все равно звезда. А учесть, сколько пережила, так мне не почти сорок, а все сто сейчас. И жизнь у меня отличная, фигня это все — про возраст». — Она тряхнула головой и посмотрела в зеркало. Внутреннему голосу ничего не осталось, как замолчать. В зеркале отражалась счастливая и удачная жизнь.

Она погладила кожу пассажирского сиденья. Опять не удержалась и купила себе на день рождения новенький спортивный автомобиль. «Неважно, сколько мне лет, важно как я себя чувствую. Главное, что живу, и каждый день по максимуму». — Она почти всегда была довольна собой.

Что-то темное мелькнуло, и она вдавила тормоз. В следующий момент почувствовала, как на машину что-то упало, и сработала подушка безопасности.

«Черт, что это было?» — Она высвободилась от ремня и подушки и вышла из машины. Снег валил хлопьями, фонарей на этом отрезке не было, она пыталась разглядеть что-нибудь при слабом свете из окон домов. Фары освещали пустую улицу. Лобовое стекло как будто вмялось внутрь, и все было в чем-то темном, бампер и капот машины напоминали гармошку. Сзади в нее врезался какой-то «японец». «Твою мать! Что это было?» — Она озиралась по сторонам.

Из «японца» выбежал мужчина, у него тоже сработала подушка. «Ты че так тормозишь! Охренела совсем!» Она не ответила, только показала рукой на тротуар. Мужик прервал поток ругательств. У кованого забора лежала скрючившаяся фигура. «Блин… это что… откуда…?» Она сама не поняла, откуда эта фигура взялась.

Начали останавливаться машины, с остановки бежали люди. Она как окаменела. «…с ума сойти… день рождения… меня же посадят».