Приют для души - Таисия Рух

Видимо оттуда, из детства, сложился этот стереотип. У нее дома повсюду висели иконы, мать крестилась через слово, но было шумно и совсем не комфортно. У соседей икон не было, но было комфортно и спокойно. Позже она поняла, что все зависит от человека, но все же думала, что в исламе жить комфортнее. Да и первый муж, будучи атеистом, именно ислам считал правильной философией.

И вот теперь, когда она могла принять давно зреющее решение, она не решалась сделать последний шаг. Среди ее друзей и подруг было много мусульман, но большинство из них не ограничивали себя в стиле одежды, спокойно сидели в ресторанах и ночных клубах, вели бизнес… Она не раз говорила Хасану, что примет ислам, если он не будет таким жестким в суждениях. Она рассказывала ему о своих друзьях, чьи жены не ходили в платке, красили ногти и делали еще миллион вещей, которые он ей пытался запретить. У него всегда был один ответ: «Они могут делать, все, что хотят. Моя жена будет делать то, что я сочту нужным».

Она надеялась, что в нем говорит лишь юношеский максимализм, но ситуация лишь заходила в тупик, и ей было горько от мысли, что если завтра она примет ислам, то все равно не сможет остаться рядом с ним.

Но, конечно, больше всего ее останавливали мысли о его матери. Они никогда не видели друг друга, но она пыталась представить себя на месте матери. Она бы не смогла принять для своего сына взрослую, избалованную жизнью, с туманным будущим в отношении детей… Она видела все на несколько лет вперед и в этом будущем не находила себе места.

— Ладно, давай закончим, — она не любила эти копания в себе. — Смотри, может, это платье тебе купим? — и они переключились на более понятное — просмотр новой коллекции Fendi[28].

Глава 26

Вереница из автомобилей, обочина, сплошь заставленная машинами. Не много, а просто очень много людей, все нарядные, радостные. Птицы поют, музыка вдалеке играет, воздух лесной и прозрачный, атмосфера праздника. Сразу вспомнился Первомай из детства — лесополоса была рядом с домом, и все после демонстрации устремлялись на пикник.

«Хорошо, что шлепки прихватила — как чувствовала», — она переобулась и наконец-то выбралась из машины.

— Ну что, идем на Сабантуй? — по такому случаю она даже голову покрыла, вняв просьбам братьев: «…вдруг наши родственники будут, и вообще, это же мусульманский праздник».

Подруга, которой она по телефону описывала свой наряд, усмехалась: «Вырядилась, в чалме, еще и брошку нацепила, Шамаханская царица[29], блин».

На самом деле практически все женщины были в закрытых платьях и в платках. Нет, встречались и в шортах, и джинсах, но очень мало, в основном все прикрывались.

Сабантуй был шумный и яркий. Все было очень организованно, уж она-то в этом разбиралась. Это был как мини-город, в каждом квартале которого что-то происходило. Сувенирные лавки сменялись мини-площадками, где мерились силами и боролись все желающие, поодаль за декоративным забором на зеленой лужайке топтались барашки. Тут было и огромное бревно, на котором надо было удержаться и отбиться подушкой от противника, который, в свою очередь, сидел напротив на бревне, тоже удерживаясь лишь при помощи ног. По канату ходили канатоходцы, тут и там танцевали национальные танцы, вокальные группы пели в разных концах, чтобы не мешать друг другу. И сладости, много всяких вкусных сладостей. Все сувениры, кулинарию, плов и еще много вкусностей продавали веселые продавцы в разных национальных костюмах. Люди везде расстилали покрывала и отдыхали, кушали, а некоторые даже спали посреди гудящей праздничной толпы в окружении вековых сосен, на огромной лужайке, наверное, правильно сказать — на огромном поле, заросшем ромашками и синими колокольчиками.

Она так объелась, что даже уже дышать не могла. Но и остановиться было невозможно, до того все было вкусно. Сабантуй, как оказалось, проводился в Питере не первый год, и казалось, весь город был здесь, и не только мусульмане: она даже встретила немало своих знакомых. Даже губернатор была здесь и ходила в толпе чиновников по рядам, пробовала угощения и подбадривала смельчаков на канате и на спортивных площадках.

В отличие от других городских праздников, атмосфера была душевная, как в детстве. «Может быть, потому, что алкоголь на сабантуе не продают ни в каком виде?», — подумала она.

— Салам алейкум, — приветствовали братьев их знакомые, которых оказалось здесь очень много. Они так же здоровались и с нею, и она отвечала под пытливым взглядом Хасана: «Алейкум салам».

Хусейн смеялся: «Вот видишь, ты одета и здороваешься, как мусульманка, ты же нормально себя чувствуешь».

Утром она, правда, выдержала почти битву за свою чалму с изумрудной брошкой.

— Повяжи нормально платок, у тебя все волосы открыты, — кипятился Хасан.

— Я и так закрыта вся с головы до ног! И я видела в кино, как женщины носят чалму в мусульманских странах! — Чалма была хороша, тем более она ее специально для сабантуя заказывала у шляпницы.

— Мне неинтересно, кто как ходит, а ты должна полностью под платок волосы убрать! — Опять за свое. В этих бесконечных спорах Хасан просто бесил ее.

— Хватит спорить, мы уже полдня пропустили, пусть идет, как хочет. — Не то чтобы Хусейн был на ее стороне, просто с утра братья ждали, пока она вернется со срочной встречи, потом она час одевалась, потом вспомнила, что забыла отправить электронку. В общем, действительно, уже было далеко за полдень.

— Ладно, идите без меня, что-то у меня голова разболелась, — она уселась в кресло. Иногда, в крайних случаях, она прибегала вот к такому шантажу, прекрасно понимая, что, прождав ее полдня, братья без нее теперь уже не пойдут. Они немного поспорили на своем языке. Видимо, Хусейн уговорил брата.

— Хорошо, иди в своей чалме. — Хасан был недоволен, показывая это всем видом.

Но потом уже не вспоминал ей, тем более что женщины, жены знакомых, все чалмой восхищались и спрашивали, где она ее достала. «Вот видишь, я новую моду для мусульманок в Питере придумала, — смеялась она, — надо будет еще парочку заказать, так мне нравится ходить».

В завершение сабантуя, после речи губернатора, началось награждение победителей. Выбрали «батыра» — самого сильного, кто всех на борцовском ковре победил, и торжественно вручили барана, которого «батыр» гордо пронес на плечах под аплодисменты.

— А вы почему не боролись? — Баран ей, естественно, был не нужен.

— Нам не разрешают, мы все прошлые годы первое место друг с другом делили, людям же неинтересно, поэтому теперь только непрофессионалы будут бороться здесь, — пояснил Хасан.

Справедливое решение. Они еще немного погуляли и отправились домой.

Глава 27

— Что, дорогая, решила контрабандой заняться и «живой товар» в Финку[30] поставлять? — голос ее брата в телефонной трубке был подозрительно ласковым.

— Ну нет, почему? — она, в общем-то, понимала, что сейчас начнется. И не ошиблась.

— Ты зачем проститутками яхту нагрузила? Они капитана споили, это ты во всем виновата!!!!! — брат орал так, что у нее в ухе зазвенело, и она отодвинула трубку подальше.

Вообще-то это были не проститутки, а стриптизерши. Она целую неделю провела в стриптиз-клубах города, чтобы выбрать лучших.

— Да, хорошо, что ты не мужик, — они с подругой сидели в «Максимусе»[31], разглядывая каждую танцовщицу с пристрастием.

— Почему это?

— Да на тебя же не угодить, то педикюр несвежий, то задница толстая, то глаза маленькие… Тебе какая разница, они тебе всего на три часа нужны!

Разница была большая. Нефтяники в ее сценарий «Дня Нептуна» внесли коррективы и потребовали в качестве «сирен-амазонок» нанять профессиональных стриптизерш. И на пару с подругой она ночи напролет смотрела на голых баб. И хоть выбирали стриптизерш они только в заведениях приличных, все равно экстра-класс найти было сложно.

В итоге она выбрала пятерых. Ценник они запросили такой, как будто к этим самым нефтяникам на десятилетний контракт на буровые идут. Согласовав все финансовые и организационные вопросами со стриптизершами, она попросила у брата яхту.

Яхта была его гордостью, это и понятно — единственная такого плана в России, полностью сделанная копия яхты викингов, вся из дерева, покрытого лаком.

По сценарию, стриптизерши, исполнявшие роли «сирен-амазонок», должны были на этой яхте встретиться в Финском заливе с кораблем, на котором плыли нефтяники.

Но капитан яхты оказался слаб к женским чарам и к спиртному и посадил яхту на мель посередине залива. Как уж капитан не заметил огромную скалу посреди водной глади, осталось непонятным. Спасатели на вертолете эвакуировали стриптизерш и капитана, а яхту отбуксировали в доки на ремонт. Ремонт, мягко говоря, был внушительным: яхту практически разорвало пополам.