Teologica - Maxim Berns

это вера,

Что тобой заразиться можно.

Что тобой задохнуться не страшно,

Что в тебе умереть – искупление

Всех моих вечеров вчерашних

И исхоженных воскресений.

Сочи, 13.05.10 года

Первый проход

Волшебникам

Всё что осталось —

Прибой, утонувший вразрез,

Пропадающий в камень

Волной мой немой часовой —

Резал вены воды

С мерзкой точностью враг-волнорез,

Я бежал и горланил

Распевный псалтырь, как больной.

И монахом послушным

В окрест свой отмаливал ход

Именами и контуром лиц,

Что встречал на пути.

Метроном издевался и

Сухо отстукивал счёт

Бриллиантам улыбок,

Чтоб смог их с собой унести.

По сюжету всей пьесы

Мне дали репризу пера,

И я понял по смыслу —

Теперь не дано постареть,

Но по жестам читал,

Что – игра. И пора до утра.

И в ладонях искал

Смысл последней причины терпеть.

Находил перламутры

В глазах и разменивал их

На дельфийский кристалл.

Обшаманил собой все углы.

Где волшебники пели,

Я плел преднамеренный стих,

Где они танцевали,

Я таял их льды до воды.

Получился прибой.

Я стоял и смотрел. За косой,

За изгибами мыса

Кричал и рождался рассвет,

Я чеканил страницы кафисм34,

Как какой-то больной,

А изрезанный Понт35

Мне давал непреложный обет.

Да. Достойный ответ.

Сочи, 05.06.10 года

Иди

Александру Махмурову

От распятой вины,

От холодной реки, закрывая рукой

Яркий полдень. Иди.

Я не стану тебя провожать. Мне не лень,

Только я поженился

Сегодня с горбатой рекой,

А с женой расставаться вовек не пристало.

Пусть пахнет до рвоты сирень,

Пусть журавль кричит,

Разрываясь на ноты, пусть крыши стучит —

С ритмом проще прощаться с тобой,

Закрывая от солнца глаза.

Что ж ты медлишь? Смотри —

Там, вдали ждет монашеский скит,

А за скитом холодного Понта

Стальная лежит полоса.

Сочи, 26.07.10 года

Конверты

Кате Алексеевой

Вы душите ванильными чернилами

Бумагу писем, что когда-нибудь напишите

Кому-то из провинции под Фивами,

И между строчек явственно услышите

Их тонкий запах в воздухе, в случайном

Гарсоне. В ресторане, где французами

Был создан крэм. И удивитесь чаяно

Их воздуху, их запаху. Их узами

Вас свяжет память. Черною перчаткою

Для памяти на окнах вы отпишите

Мне пару звуков. С детскою украдкою

Напишите, что больше их не слышите.

Что вы забыли все мои наклонности —

Как нервы вам изматывал молчанием

И опозданием на бал, и беспардонностью,

Признанием, прощением, прощанием,

И встречей через двадцать пять. Вы скажите,

Что вы забыли все эти истории,

Пообещаете – ищейкам не покажете

Мои портреты в профиль. Но не более:

«Что память? Ведь она, как прежде, девичья —

Я вас не помню, как и всё презренное.

Подарков присылать не стоит. Незачем.

А за любовь – спасибо откровенное».

Вы крестите ванильными чернилами

Конверт с Мон-Мартра в глухомань, в Иваново.

Сочи, 10.12.10 года

Наблюдая Уран. Снова

Lee Kater

В оборки созвездий

Подвязана белая ткань,

Покрыта глубокой молитвой

Чернее, чем сажа,

Чем ряса, чем зимняя ночь,

Чем бесстыжая кража

Последней монеты

У нищего в зыбкую рань.

И как безупречна

В тебе эта тонкая нить

В спокойствии шага на подвиг —

Тянуться и плыть

Рекою из белых атлáсов

По ровным плечам,

Едва прикасаясь горячей

Пульсирующей кожи.

Любой мог бы сбиться,

Упасть, ошибиться, и может

Тебе лишь дозволено

Быть Абсолютом. Парча

Чело накрывала поверх,

Как богатство небес,

И спорило золото

Космоса наперевес

С Ураном. Под шепот молитв,

Но не жить там словам,

Где царствует слог,

У престола твоих пониманий

Вселенных и их тишины.

Где моих обещаний

Комет зыбкий свет

Проносился к погибшим мирам

От Сердца до Солнца.

И пела тебе тишина,

О том, что бессилие

Воли венчает она

Согласием своим

Дослужить эту вечность тебе.

Сочи, 26.10.10 года

Сердце на медные дверцы

А.Д.

Губы, налитые медом,

Что шепчут февраль

В уши. Так тонко их слушать,

Так просто налиться

Соком в бокале высоком

Немых откровений,

И до утра их испить,

И к рассвету напиться

Пьяницей. Жаться к теплу

Нежных чистых ладоней,

Слушать, как с кем-то

Во сне говоришь. Улыбаться,

В губы целуя

И греясь их сонной тропинкой,

Ими послушно идти.

Ими смело расстаться

С тем, что со мной было раньше.

Забыть и закрыть

Сердце на медные дверцы.

В имени стёртом

Стать белым телом и голосом -

Плавным и смелым,

И созерцать в тебе тайну,

И петь в тебе чёрта.

Сочи, 17.02.11 года

Заклинание

С.Г.

Ничего не оставив

Для памяти жадной твоей,

Как пантере плешивой

Лизать и играться с костями

Наших дней. Я собрал их в мешки

И сложил у дверей,

Чтоб под утро снести на помойку

В три раза. Частями.

И горстями наш пепел из слов

Чтоб по ветру пустить,

С чистым сердцем твой тлен

От себя навсегда отпустить.

Не воспев тебя музой,

Не став искушенным юнцом,

Что течет и страдает

На скользкой строке восхищения,

Я доволен, как смертник,

Таким безвозвратным концом,

Принимая всю данность

И суть своего превращения

Из вампира, плененного

Страхом посмертных грехов,

До искателя новых кровей,

До легенды ворóв.

От предательства взяв

Только преданность. Предупредив

Много крови —

Истерики, сопли и слезы,

Ничего не запомнил плохого.

Запомнил лишь миф

О твоей чистоте,

Из которой сифонит морозом.

Я развеял тепло по свече,

Плавил зимнюю ночь,

И твой смех растворил через пламя.

И в форточку – прочь.

И оставил тебя

В волгоградских пустых деревнях

Разрываться и плакать

Подружкам о сломанной жизни.

Я пройду по костям

Наших дней, я спляшу на костях,

И расплачусь под спелое утро,

Что дьякон на тризне,

Чтобы боль моих фраз

Поглотила живая вода,

Чтоб тебе улететь

И вернуться ко мне никогда.

Сочи, 22.06.11 года

Водкой

Похабные флейты, визгливые скрипки.

Плевок трубадура с большого помоста,

Как верхний виток от скрипичной завивки —

От примы до альта неврозами роста

И пульсами темпа. Крещендо морозов —

Такт нервно срывался в другой, задыхался,

Скрывая под льдами октябрьские розы,

Срывая бутоны их тлена. Считался

Удачной находкой. И волчьей походкой

Рысцою в клыках уносило их пламя

Иголок мороза. Февральскою водкой,

Больным перегаром вдувая во знамя

Свой клад. Уносило по норам, в лежанки

Цветов восхитительный прах. И распадом

Хромой трубадур гнал смычком свои танки

Истерики нот, как последним парадом

В мои откровения.

Сочи, Красная Поляна, 12.02.12 года

* * * (Ни одной общей семейной фотографии…)

С.Г.

Ни одной общей

Семейной фотографии

За два года

С небольшим хвостиком —

Ты выпадаешь

Из моей биографии,

Как осенний листок

Падает в реку над скрюченным мостиком.

Ни одного целого,

Не разорванного воспоминания.

Весёлого, светлого,

Так, чтобы впечаталось,

Лишь какие-то люди,

Бормотания прощания,

И пальто в январской грязи

Безнадежно заляпалось.

Будто не было нас вместе.

И вовсе тоже не было.

Сочи, 06.04.12 года

Там я

Обласканный снисхожей добротой

Усталого казаческого Дона,

Как жалкий нищий за былой мечтой,

Бреду из панихид вечерних звонов.

Из опухоли спившихся проказ

Вагоном верным, словно лучшим другом,

И ровным рельсом – будто в первый раз,

А честно говоря, идя по кругу,

К лазури юга и в хрусталь небес

До звона хрупких – миг, и разобьются.

И будто к поиску скучающих невест,

А честно говоря, спешу вернуться

К губам, что спелой вишни горячей,

К рукам, держащим мир на расстоянии

От боли пустоты, от всех людей

К божественному милому созданию.

Там я сильней.

Сочи, 06.04.12 года

* * * (День похож на старую невесту…)

День похож на старую невесту

Был. Беззубен, счастлив и спокоен,

Все искал намоленного места,

Где он смог быть в вечер упокоен.

Рыскал между тенью чахлой ланью,

Гнулся рельсом стариков-вокзалов,

Вешался на плечи острых зданий —

Саблезубых каменных шакалов.

Сочи, сентябрь12 года

Бездны темной твоей

А.Д.

Раздели мою тень на меня и на мрак —

Тот, что ходит за мной, повторяет след в след.

Раздели мой язык на слога и табак,

На ванильную ложь и бандитский кастет.

Разбивай линзы глаз на моря и алмаз —

Слабых слез единочь и вопросов упор.

Расплети сеть молитв на аминь и намаз,

На джихад, что звучит как пустой приговор.

Разливай мои песни на водку и сок,

Разбавляй с куантро, речь бокалом испей.

Отливай пули рифм, нажимай на курок,

И смотри, как октябрь разрывает хорей.

А потом, как закончишь, как сделаешь так,

Уничтожь колдовство и сложи его в крик —

Собери на язык мне слога и табак,

Буду петь тебя снова, пока не постиг

Бездны