Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Пусть это назначение приблизительное – все лучшее в произведении где-то глубоко спрятано и его требуется «выявлять», – зато оно в какой-то мере обрисовывает круг обязанностей основной творческой фигуры издательства. Только как же он выполнит эти обязанности? Какая методика работы редактора может считаться приемлемой?

Исправляя то или иное место содержания, редактор не всегда уверен, что не переступает границы принятого и дозволенного в его работе. Он вносит в текст отдельные словесные, текстуальные и композиционные исправления. Каждое из этих исправлений в какой-то мере, пусть совсем незаметно, изменяет авторскую мысль и часто болезненно задевает автора.

И в самом деле, почему редактор позволяет себе уточнять, подправлять автора? Ведь всем известно, что издание книги – дело прежде всего ее творца – писателя. Ведь известно, что и сильные и слабые стороны произведения наиболее полно и объемно может ощутить только ее творец. Сам автор наиболее авторитетно может судить о пригодности или ненужности любой композиционной части произведения, о пригодности или ненужности того или иного слова. А раз так, то о какой методике объективного редакторского вмешательства в текст может идти речь? Ее нет и, кажется, не может быть.

Так, и сегодня можно слышать, что искать закономерности в работе редактора – занятие пустое: довольно искать «рецептов редакторской работы; их нет да и сомнительно, могут ли они быть» (Замошкин Н. Цит. соч. С. 176).

Мучительные раздумья о редактировании и профессии редактора, не оставлявшие меня во время работы в корректорской «Искусства», в редакции полиграфической литературы сделались еще сильнее. Они нашли отражение в заметке для издательской стенгазеты, текст которой опубликован в главке «Стремлюсь стать редактором».

Со всем написанным в заметке я согласен и сегодня. Я не менял в ней ни слова, хотя стилистические погрешности стоило бы устранить.

Мысли по поводу редактирования и деятельности редактора в конце концов сложились в статью, названную мною «О предмете редактирования», которую принял к публикации сборник «Книга. Исследования и материалы» (М., 1962. Сб. 7. С. 354–362).

Весь пафос статьи заключался в том, чтобы доказать вредность узкого понимания редактирования, которое сводится к тому, что редактор лишь устраняет в рукописи ошибки разного рода, приводит авторское произведение в соответствие с правилами литературного слога. Направлена она была и против пренебрежительного отношения к методике редакторского труда в учебных курсах редактирования.

Редактирование определялось мною как особый вид критической деятельности, цель которой: 1) привлекать авторов к созданию наиболее нужных читателю книг; 2) не допускать выхода плохих, посредственных, просто бесполезных книг; 3) помогать автору совершенствовать содержание и форму литературного произведения для наилучшего воплощения плодотворного авторского замысла, для наиболее полного удовлетворения потребностей читателей; 4) заботиться о высокой издательской культуре книг. Главным в редактировании я назвал оценку рукописи.

Исходя из этих посылок, завершающую часть статьи я посвятил тому, чем должен быть предмет редактирования как учебной дисциплины. Я считал, что таким предметом должны стать приемы и навыки критической оценки рукописи, т. е. организация, методика и техника редакторского труда. Вот перечень вопросов-тем, на которые, по моему тогдашнему мнению, должен отвечать курс редактирования:

С чего начать? В какой последовательности работать? В чем заключается предварительная – до создания произведения – работа редактора с автором? Как принимать от автора рукопись? Что при этом проверять? Сколько раз и как читать рукопись? Как ее рецензировать? Какова техника и методика исправления логических, композиционных и стилистических недочетов? Как технически готовить рукопись к перепечатке на машинке и после перепечатки к сдаче в производство? Каковы границы вмешательства в труд автора? Какова методика проверки и оценки отдельных элементов произведения: композиции, фактических данных, таблиц, формул, иллюстраций и т. д.? (С. 360.)

Сейчас я понимаю, что включал в редактирование и то, что относится не к нему собственно, а к работе редактора, которая шире понятия «редактирование», поскольку редактирование – только часть этой работы, главная, важнейшая, но часть, а многие названные мною приемы относятся к методике работы редактора, но не к редактированию как критической деятельности.

Все эти мысли родились и выкристаллизовались в процессе моей редакторской работы в редакции полиграфической литературы. Я отчетливо осознал, что институт не оснастил нас многими знаниями, необходимыми для практической редакторской работы.

Читая сегодня эту статью, я вижу в ней много наивного, но в то же время не могу не отдать должное своему стремлению обсудить, чем же, собственно, должно быть редактирование, и желанию, чтобы на практике редактирование как критическая деятельность не подменялось редактированием как устранением ошибок автора. Любопытны следующие мысли статьи:

Если… считать, что редактирование – это устранение ошибок и подготовка издания к производству, то придется прийти к выводу, что все усилия нужно направить на превращение издательств в совершенным образом организованную начальную ячейку книгопроизводства.

Правда, в этом случае издательства не смогут быть творческими центрами того или иного вида литературы. Такими центрами должны будут стать какие-то другие общественные организации, и редактор как критик работы автора в издательствах не понадобится. Издательствам нужны будут квалифицированные специалисты, организаторы подготовительных процессов книгопроизводства, в которых, бесспорно, широчайшее применение найдут многочисленные и разнообразные машины и приспособления, идущие на смену утомительному и однообразному техническому по характеру труду, которого еще так много в издательствах.

Это, конечно, не означает, что издательская деятельность утратит творческий характер, но творческий характер будет в издательствах носить лишь процесс превращения рукописи в предмет материальной культуры, в творение особого вида искусства – книжного. Создание проекта оформления книги, ее наиболее целесообразной графической формы, наилучшим образом передающей содержание, – вот на чем будут сосредоточиваться творческие усилия издательских специалистов. Издательство будет создавать на основе рукописи проект книги, эталонный экземпляр ее, который типография размножит в нужном количестве. А отбор и совершенствование произведений того или иного вида литературы для издания перестанет быть задачей издательства. Этим будут заниматься другие организации, сдающие в издательства, им подчиненные или им принадлежащие, отобранные, пригодные к изданию рукописи, удовлетворяющие с точки зрения содержания и формы самым высоким требованиям читателей (с. 361).