Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Но все же зарождение теории эксплуатации как вполне сознательного, связного учения следует отнести к более позднему периоду. Этому зарождению предшествовали еще две подготовительные стадии: во-первых, как уже было замечено выше, развитие и популяризация теории ценности Рикардо, которая представляла собою теоретическую почву, на которой теория эксплуатации могла уже вырасти сама по себе; и, во-вторых, победоносный рост капиталистического крупного производства, которое создало глубокую пропасть между капиталом и трудом и тем самым выдвинуло на первый план великих общественных проблем и проблему нетрудового процента на капитал.

Мне кажется, что под влиянием всего этого время для систематического развития теории эксплуатации созрело с 20-х годов XIX столетия. К первым теоретикам, которые ее обосновали более обстоятельно, принадлежат Уильям Томпсон в Англии и Сисмонди во Франции — о «практических» коммунистах, стремления которых основывались, конечно, на подобных же взглядах, я в настоящей истории теории говорить не буду.

Томпсон642 развил главные мысли теории эксплуатации кратко, но уже с удивительною ясностью и определенностью. Мы находим у него теоретическую отправную точку, что труд представляет собою источник всякой ценности, и следствие этой точки зрения, согласно которой производители должны получать весь доход от своего производства; что касается этого права на полный продукт труда, то Томпсон констатирует, что фактически рабочие должны довольствоваться вознаграждением, еле достаточным для существования, между тем как прибавочная ценность (additional value, surplus value), которая может быть произведена при той же затрате труда благодаря применению машин и другого капитала, забирается капиталистами, которые собирают капитал и предоставляют его рабочим. Таким образом, земельная рента и процент на капитал представляют собою вычеты из полной, следуемой рабочим выручки от труда642.

Что касается влияния, которое Томпсон оказал на позднейшее развитие экономической теории, то мнения по этому поводу расходятся. Следы этого влияния, которые бросались бы в глаза, во всяком случае незначительны. В английской литературе направление Томпсона нашло себе мало последователей644, а самые выдающиеся французские и немецкие социалисты, по крайней мере явно, не опираются на его учение. Трудно решить, основателен ли взгляд, высказанный в последнее время с большою настойчивостью Антоном Менгером, будто Маркс и Родбертус позаимствовали самые важные социалистические теории у более ранних английских и французских авторов, в частности у Томпсона644. Я не считаю эту точку зрения убедительной. Если какое-нибудь учение, так сказать, носится в воздухе, то утверждение, будто человек, высказавший данную мысль, обязательно позаимствовал ее у другого, не всегда справедливо; оригинальность или неоригинальность автора в таком случае не зависит от того, высказал ли он данный взгляд, носящийся в воздухе, несколькими годами раньше или позже; его творческая сила проявляется в том, что он сумел оригинально развить этот взгляд в связное жизнеспособное научное построение. В научных вопросах вообще очень часто — бывает, правда, и наоборот — гораздо легче (и заслуга меньше) высказать известный взгляд, «предугадать» таковой, чем убедительно доказать и развить его. Я укажу хотя бы на известное отношение Дарвина к Гете, предугадавшему основные идеи теории развития; или в нашей науке — на Адама Смита, который бегло высказанную Локком идею, что труд является источником всех богатств, сумел развить в свою знаменитую «промышленную систему». Что же касается нашего случая, то, на мой взгляд, Родбертус и Маркс поняли и развили идею об эксплуатации, как бы подсказанную им развитием трудовой теории ценности, настолько оригинально, что я лично не могу согласиться с тем, будто они «позаимствовали» ее один у другого или же у предшествующих им авторов.

Более сильным и широким, чем влияние Томпсона, было, несомненно, влияние Сисмонди.

Я считаю Сисмонди представителем теории эксплуатации; но должен сделать при этом маленькую оговорку. Учение Сисмонди отличается всеми существенными чертами, свойственными теории эксплуатации, кроме одной: он не порицает явления процента на капитал. Он представляет собою автора переходной эпохи: по существу он предан новой теории, но все же он не отрешился еще от старой настолько, чтобы признать все крайние следствия, вытекающие из нового учения.

Значительным и влиятельным произведением Сисмонди, которое главным образом имеет значение для нашей проблемы, являются Nouveaux Principes d’Economie politique646. В этом сочинении Сисмонди ссылается на Адама Смита. Он горячо защищает его взгляд, что труд представляет собою единственный источник богатства646 (p. 51): он порицает то, что три вида дохода — ренту, прибыль на капитал и заработную плату — часто приписывают трем различным источникам — земле, капиталу и труду; в действительности же всякий доход основан исключительно на труде, и эти три вида дохода представляют собою только три различных способа участия в продукте человеческого труда (с. 85). «При нашем состоянии цивилизации», рабочий, создающий своим трудом все блага, не был в состоянии сохранить за собою право собственности на необходимые средства производства. С одной стороны, земля обыкновенно принадлежит по праву собственности другому, который удерживает часть продуктов труда рабочего в вознаграждение за содействие этой «производительной силы»; эта доля представляет собою земельную ренту. С другой стороны, производительный рабочий обыкновенно не обладает достаточным запасом средств к жизни, чтобы иметь возможность существовать во время труда; он также не владеет необходимым для производства сырым материалом и — нередко дорогими — инструментами и машинами. Богатый человек, владеющий всем этим, приобретает благодаря этому некоторого рода господство над трудом бедного: не принимая лично никакого участия в труде, он, в награду за доставленные рабочему выгоды, вычитывает из продуктов труда рабочего наиболее значительную часть (la part la plus importante des fruits de son travail). Эта часть представляет собою прибыль на капитал (с. 86 и 87). Таким образом, благодаря общественным условиям богатство приобрело способность воспроизводиться посредством чужого труда (с. 82).

А на долю рабочего, производящего своим ежедневным трудом гораздо больше, чем необходимо для его содержания за то же время, после того как он поделился с землевладельцем и капиталистом, редко остается больше самого необходимого для существования, что он и получает в виде заработной платы. Причиною этого является зависимость рабочего от предпринимателя, обладающего капиталом. Рабочий гораздо больше нуждается в содержании, чем предприниматель в его труде. Ему необходимо содержание, чтобы жить, между тем как предпринимателю нужен его труд только для того, чтобы извлечь из него прибыль. Таким образом, сделка почти никогда не приносит пользы рабочему: он почти всегда должен довольствоваться самым скудным содержанием, а львиная доля от результатов производительности, возросшей благодаря разделению труда, выпадает на долю предпринимателя (p. 91 и след.).

Тот, кто следил за рассуждениями Сисмонди и обратил внимание, между прочим, на слова: «богачи потребляют продукты труда других людей» (p. 81), должен ожидать, что в заключение Сисмонди объявит процент несправедливой, силою вынужденной прибылью и осудит его. Но Сисмонди не делает такого вывода: он неожиданно приводит несколько темных и неясных фраз в пользу процента на капитал и в конце концов оправдывает таковой. Прежде всего он говорит о землевладельце, что он приобрел право на земельную ренту благодаря первоначальному труду по расчистке или же просто благодаря захвату свободного земельного участка (с. 110). Точно так же он приписывает право на процент собственнику капитала, право, основанное на «первоначальном труде», создавшем капитал (с. 111). Затем он старается доказать, что оба этих вида дохода, которые, как доход от имущества, представляют собою противоположность доходу от труда, ведут свое происхождение из того же источника, что и доход от труда; только их происхождение относится к другой эпохе. Рабочие с каждым годом приобретают новое право на доход благодаря новому труду; собственники же приобрели уже раньше постоянное право благодаря первоначальному труду, сделавшему ежегодный труд более производительным647 (с. 112). «Каждый, — говорит он в заключение, — получает свою долю в народном доходе постольку, поскольку он лично или же его заместители принимают или же принимали участие в созидании этого дохода». Вяжутся ли эти слова, и в какой степени, с ранее высказанными взглядами, на основании которых процент на капитал представляет собою вычет из плодов чужого труда — это, конечно, вопрос иной.