Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

108 обращений в него. Уделялось внимание и духовной стороне жизни: открылись новые молельные дома, главным образом на квартирах; в пригороде с. Богородского была создана иешива. В числе беженцев в город прибыли видные раввины. Кроме того, евреям-беженцам оказывалась кредитная помощь. За шесть месяцев в Московскую губернскую кредитную кассу за помощью обратилось 158 человек, было выдано 167 ссуд на 27 297 человек[1525].

Помимо этого, МЕВОПО создавались и поддерживались организации помощи на местах. Московское отделение Общества для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ) проводило вечерние занятия в 18 пунктах для более чем тысячи беженцев. Было потрачено 1620 рублей на комплектацию библиотек, закуплены письменные принадлежности и 40 тысяч тетрадей, а также учебники по общим и еврейским предметам. Московским отделением Общества охранения здоровья еврейского населения (МОЗЕН) в течение 1915 года была оказана медицинская помощь в 30 272 случаях, за первую половину 1916-го — еще в 36 505. МОЗЕН содержало 2 больницы, 12 амбулаторий, 2 «капли молока», 4 столовые и 2 богадельни[1526]. Наконец, Московское отделение Общества любителей еврейского языка (ЛЕЯ) организовало очаг со школьными группами в Москве на 123 человека, 2 хедера с общиной в Богородском для 93 человек, вечерние занятия велись в Москве, в Богородском и Ельце Орловской губернии. Во всех учреждениях ЛЕЯ воспитывалось и обучалось примерно 1000 беженцев[1527].

Существовали в Москве и организации, помогавшие претерпевшему Великий Исход коренному населению прибалтийских губерний. В их числе следует упомянуть Литовский комитет по оказанию помощи жертвам войны, образованный при Литовском Вспомогательном обществе в Москве осенью 1914 года и начавший оказывать помощь беженцам в июне 1915-го.

Литовский Комитет имел традиционный для беженских обществ набор отделов: жилищный, выдачи денежных пособий, хозяйственный, медицинский, училищный, организации трудовой помощи, юридический. По общему для беженских обществ правилу выделение беженцам пособий производилось только после обследования их семейного и имущественного положения. Пособиями пользовались исключительно нуждающиеся и нетрудоспособные. Безработные беженцы, способные к труду, получали только месячное пособие. Силами общества для беженцев-литовцев в Москве к октябрю 1915-го было открыто шесть начальных училищ (в них обучалось 400 детей), детский приют, белошвейная мастерская со школой кройки и шитья и общежитие для студентов-литовцев. За период с 1 (14) июля 1914 по 1 (14) сентября 1916 года в Литовский комитет обратились за помощью 13 тысяч беженцев. 4300 человек из них проживали в общежитиях Комитета, 200 призревались в приютах, интернатах и богадельне для нетрудоспособных одиноких старцев и около 8 тысяч беженцев жили на наемных квартирах по 20–30 человек в каждой. С помощью открытого обществом Бюро труда почти полторы тысячи человек получили работу[1528].

Помощь беженцам-латышам оказывалась прежде всего Московским латышским обществом (МЛО), в составе которого в июне 1915 года был открыт специальный комитет. Первоначально в его распоряжении не было никаких финансовых средств, кроме частных пожертвований. Практически вся помощь прибывающим в город латышам оказывалась городской управой, а комитет представлял из себя скорее исполнительный орган последней. Однако с осени 1915 года субсидии стали поступать с относительно стабильной периодичностью. Это позволило Комитету при МЛО заняться организацией общежитий и приютов для беженцев и их детей в Москве и пригороде. Во главе комитета стояло правление из 5 лиц: председателя Ф. Е. Тумшевича, товарищей председателя П. А. Залита и О. И. Вальдмана, казначея К. Х. Калеина и секретаря Г. Я. Кубданца.

Они же занимались регистрацией беженцев-латышей — правда, лишь тех, кто обращался в комитет за помощью.

Таблица № 21[1529]

Комитет при МЛО помогал беженцам в трудоустройстве: при его содействии к осени 1916 года работу получили 17 983 латыша, 463 из которых выехали в уезд на сельскохозяйственные работы. Были открыты швейная, седельная и столярная мастерские, организованные на коммерческих началах — в частности, швейная только в октябре 1915 года принесла комитету 4991 рубль 50 копеек чистой прибыли.

Проживавшим на частных квартирах беженцам выплачивались пособия, из специально устроенного склада выдавались одежда и обувь. Размер пособий соответствовал заданным «Руководящими положениями по устройству беженцев» нормам: латыши обеспечивались продовольственными пайками в размере 6 рублей в месяц, квартирными — 2 рубля и, кроме того, деньгами на приобретение одежды и обуви (не более 20 рублей в год). Единовременные пособия выдавались в зависимости от степени нужды беженцев, но не превышали суммы в 50 рублей на одно лицо. Одежду и обувь либо денежное пособие на них к осени 1916 года получили 25 074 человека на общую сумму в 203 326 рублей 43 копейки. Отделом питания Комитета при МЛО были открыты 3 столовые, предлагавшие беженцам дешевые обеды стоимостью 10 копеек. В ведении жилищного отдела находились 19 общежитий и богаделен, приютивших в общей сложности 1450 человек.

Уделялось внимание и образованию, в первую очередь беженцев-учеников и детей дошкольного возраста. Комитет содержал 10 начальных школ, 4 интерната для учащихся, 2 приюта и 6 детских садов-очагов. Дети обеспечивались одеждой и обувью (по ордерам отдела по образованию, из того же склада, что и взрослые), пособиями в размере 10 рублей пользовались приблизительно 2600 учащихся. Наряду с этим Комитет при МЛО ведал медицинской и санитарной помощью беженцам — его врачебно-санитарным отделом с 1 (14) сентября 1916 года содержались 2 амбулатории и больница, до того находившаяся вместе с одной из амбулаторий в юрисдикции московского отделения Латышского Общества вспомоществования беженцам «Родина».

Между тем последние два направления деятельности Комитета были сопряжены с проблемой преодоления языкового барьера. Еще в августе 1915 года Москва со всей очевидностью нуждалась в создании особого санитарного отдела с привлечением врачей, «знающих наречия беженцев». К началу 1916-го проблема не разрешилась. Как писала газета «Время», «в Москве сейчас до 20 тыс[яч] беженцев-латышей… врачей-латышей нет, а русские врачи, не владеющие латышским языком, не могут справиться с малокультурной массой беженцев»[1530]. Ситуация с обучением детей же отчасти компенсировалась присутствием в Москве и беженцев с педагогическим образованием — поступавшие из Рижского учебного округа в дирекцию народных училищ Московской губернии запросы свидетельствуют об их трудоустройстве на новом месте[1531].

Кроме того, помощь находившимся в Москве беженцам оказывались Московским отделением Латышского общества вспомоществования беженцам «Родина», Московским отделом Латышского Латгальского Общества помощи жертвам войны и т. д. В августе 1915 года при Московском Эстонском Обществе был открыт и Комитет оказания помощи беженцам-эстонцам. Ввиду немногочисленности беженцев эстонской национальности (в Москве к осени 1916-го их насчитывалось 379 человек, из которых в помощи нуждалось не более 150), его