Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

послереволюционные годы появились частные академии, заменившие существовавшие в колониальный период грамматические школы, поддерживаемые городом. Эти академии, предназначенные отдельно для юношей и девушек, стали очень важным средством образования. Как жаловался один федералист в 1806 году, даже «средний класс общества» стал находить «модным» отправлять своих сыновей и дочерей в эти академии, часто потому, что амбициозные молодые люди сами заставляли своих родителей разрешить им посещать эти школы. Поскольку современное разграничение между государственным и частным ещё не было чётким, законодательные органы продолжали периодически выделять государственные деньги некоторым из этих по сути частных благотворительных школ и академий.

Однако, несмотря на распространение частного образования, республиканский идеал единой, всеобъемлющей, поддерживаемой государством системы школьного образования не умер. Несмотря на то, что они так и не были реализованы должным образом, ряд законодательных актов в таких штатах, как Нью-Йорк и Массачусетс, сохранил республиканскую идею трёхуровневой системы государственного образования для всех людей. Успешная современная система образования, финансируемая государством, появилась только в рамках движения за общую школу во второй четверти XIX века.

ФОРМАЛЬНОЕ ШКОЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ, конечно, не было всем тем, что революционеры подразумевали под образованием. Хотя многие считали, что Революция закончилась в 1783 году, когда Британия признала независимость Америки, доктор Бенджамин Раш был уверен в обратном. «Мы изменили формы правления, — сказал он в 1786 году, — но ещё предстоит совершить революцию наших принципов, мнений и манер, чтобы приспособить их к принятым формам правления».

Раш родился в Филадельфии в 1745 году и, как и многие другие революционеры, не имел выдающейся родословной: его отец был обычным фермером и оружейником. Когда Рашу было пять лет, его отец умер, и мать стала заведовать бакалейной лавкой, чтобы прокормить семью. В возрасте восьми лет Раша отправили жить к дяде-священнику, который позаботился о том, чтобы он получил образование. Окончив в 1760 году колледж Нью-Джерси (Принстон), Раш подрабатывал врачом в Филадельфии, а затем отправился на дальнейшее медицинское обучение в Эдинбургский университет. Вернувшись в Америку в 1769 году, он стал профессором химии в Филадельфийском колледже и участвовал в революции как политический лидер и как врач.

Поскольку Раш считал, что «медицинская наука связана со всем», он считал, что всё относится к его интеллектуальной сфере, и ему было что сказать обо всём. В последующие десятилетия после революции Раш продолжал то, что один историк назвал «крестовым походом одного человека, чтобы переделать Америку». «Мистер Великое Сердце», — назвал его Джереми Белкнап в честь персонажа романа Джона Буньяна «Прогресс пилигримов», который нападал на всех великанов и хобгоблинов, стоявших на пути к Небесному городу. Веря, что он «действует на благо всего мира и будущих веков», Раш ратовал за все мыслимые реформы — за национальный университет, церкви для чернокожих, воздержание, здоровое питание, освобождение рабов, тюремную реформу, бесплатную почту для газет, просвещение умалишённых, образование женщин, права животных, отмену охотничьего оружия, клятв, дуэлей, телесных и смертных наказаний. Он даже надеялся, что в конечном итоге удастся ликвидировать все суды и все болезни. Он не был настолько утопистом, чтобы считать, что человек может стать бессмертным, но он верил, что «возможно произвести такое изменение в его моральном облике, которое возвысит его до сходства с ангелами, а может быть, и до сходства с самим Богом», — говорил он в 1786 году.

Будучи республиканцами, американцы разделяли, по крайней мере, часть энтузиазма Раша в отношении реформ, и их лидеры задействовали все виды средств массовой информации, чтобы изменить мнения, предрассудки и привычки людей. Из всех этих средств массовой информации устное и письменное слово было самым важным. Любой повод требовал длинной речи, и республиканское ораторское искусство теперь прославлялось как специфически американская форма общения. Группы спонсировали публичные лекции на всевозможные темы и заложили основу для последующего лицейского движения. Но именно печатные издания, с их республиканской способностью охватить наибольшее количество людей, стали цениться больше всего. Частные беседы и обмен литературными рукописями среди знатных людей могли бы подойти для монархии, но республика требовала, чтобы вежливость и образованность стали более публичными.

Став гражданами республики, многие американцы, особенно среднего достатка, все больше заботились о приобретении джентльменства. Людям требовалось больше советов и руководств по этикету на любой случай и предмет — от того, как писать письма друзьям, до того, как контролировать и очищать своё тело. Люди, даже дворяне, которые за всю свою жизнь ни разу не были мокрыми, теперь время от времени принимали ванну. В 1790-х годах в некоторых американских городах были построены общественные бани, поскольку люди стали откликаться на призывы к большей чистоте, содержащиеся в десятках руководств по поведению.

Всевозможные попытки стать более вежливыми, характерные для колониального общества XVIII века, приобрели ещё большую актуальность в условиях новой республики. За весь восемнадцатый век американцы опубликовали 218 орфографических книг, призванных улучшить написание английского языка, причём две трети из них пришлись на последние семнадцать лет века, между 1783 и 1800 годами. К началу XIX века всеобъемлющий орфографический справочник Ноя Вебстера, впервые опубликованный в 1783 году, был продан тиражом в три миллиона экземпляров. Хотя письмо и правописание были важны, они не были так важны, как чтение. Немногочисленные частные библиотеки, существовавшие в крупных городах в колониальный период, теперь дополнились библиотеками, поддерживаемыми государством, которое, в свою очередь, спонсировало все большее количество клубов чтения, лекций и дискуссионных обществ.

Большинство американцев теперь считали, что всё, что способствует распространению знаний, полезно для их республики, ведь информированные граждане — источник республиканской свободы и безопасности. Хотя американцы не могли прийти к единому мнению о том, о чём должны быть информированы граждане, они с поразительной быстротой создавали новые организации для сбора и передачи знаний. Начиная с реорганизации Американского философского общества в 1780 году, американцы стали создавать множество новых академий и научных обществ. Джон Адамс помог основать Американскую академию искусств и наук в Массачусетсе. В 1799 году была создана Академия Коннектикута, а вскоре подобные учреждения стали появляться и в других штатах.

В 1791 году конгрегационный священник и историк Джереми Белкнап, обеспокоенный отсутствием в Соединённых Штатах хранилища исторических документов, основал Массачусетское историческое общество. Общество было призвано сохранять материалы, которые могли бы «обозначить гений, обрисовать нравы и проследить прогресс общества в Соединённых Штатах». Оно стало образцом для Нью-Йоркского исторического общества (1804), Американского антикварного общества (1812) и десятков других исторических обществ, созданных в других штатах в начале XIX века.

Повсеместно на учреждения и организации возлагалась ответственность за передачу добродетели и знаний гражданам. Масонство, например, стало рассматривать себя в