Ткань Ишанкара - Тори Бергер

проводить аль-Фарида до последней черты, но никогда не предполагал, что она будет так ощутима и для него самого. Йен чувствовал пустоту и никак не мог поверить в то, что Саид, этот юноша, который сейчас глубоко спал тяжелым магическим сном, уже утром будет носить в себе память человека, которого Йен так за всю жизнь и не рискнул назвать другом. Нет, Йену не о чем было жалеть… Он был честен и с собой, и с аль-Фаридом, но сейчас Йен думал, что, возможно, лучше было бы солгать.

Без Хранителя разница между свободой и вседозволенностью была стерта напрочь. Йен был искренне рад, что эта его духовная анархия продлится не дольше, чем еще часов шесть.

Он спрятал пачку с оставшимися сигаретами в Арсенал, поднялся со скамейки, отряхивая снег со своих брюк, и медленно направился к воротам. Было два часа ночи. Йен мог бы еще пройтись, чтобы выветрился запах сигарет, который так не любила его жена, но у него не было сил. Он пообещал себе, что будет спать как минимум до обеда.

Фарха с обеими ногами забралась на табуретку в кухне жилого корпуса – Тайра никак не могла понять, как ей может быть удобно так сидеть, – и ожидала, пока Тайра дожарит картошку.

– А почему ты в столовую не ходишь? – спросила Фарха.

– Я хожу, – Тайра помешала золотистые ломтики, – когда времени нет. Или персиков набрать. У меня же есть выбор, вот я им и пользуюсь.

– А я сама почти не готовлю, – призналась Фарха. – Тоже времени нет.

– Гюнтер вас совсем загонял, я смотрю.

– На себя смотри. Сэр ’т Хоофт с тобой, наверное, уже Первый Круг целиком прошел. Из Библиотеки и лабораторий не вылезаете.

– Мне до Первого Круга… – вздохнула Тайра. – Зачем вас Гюнтер вчера оставил?

– Рассказывал про Узы.

– Про что?

– Смотри, я на себе вчера нарисовала. Буду привыкать заранее.

Фарха закатала рукав своего платья до локтя, и Тайра увидела нарисованную красной краской обвивающую руку спираль. Она начиналась у локтя и заканчивалась на запястье тонким браслетом. Тайра чуть не выронила деревянную ложку.

– Это называется Узы?

– А ты не знала?

– Я не знала, как это выглядит. Я знала, что маг связан со своими Стражами, но не знала, что эта магия имеет такую визуализацию.

– Мы тоже не знали, вот нам Гюнтер вчера и показал. Он сказал, что в Ишанкаре такие штуки используют только Стражи некросов или боевые маги высокой квалификации со своими напарниками, и то временно, так что и посмотреть-то было не на ком.

– А как же Гюнтер вам показал? – удивилась Тайра. – Он ведь сэру ’т Хоофту больше не Страж. Он Узы не носит. Иллюзию использовал?

– Ага, – Фарха спустила ноги с табуретки и положила раскрашенную руку перед собой на стол. – Я не повторю, как он, извини.

– Да не надо, – Тайра отвернулась к картошке и чуть нахмурилась. – А твои Узы – точно красного цвета?

– Точно. Гюнтер сказал, это как кровь, как символ кровной связи. А если принять во внимание Уложение о Стражах и все, что в нем о наших с тобой отношениях сказано, – Фарха поежилась, – то это более чем символично. Чтоб у меня язык отсох! – быстро добавила она и сделала едва уловимый защитный жест рукой.

Тайра усмехнулась и передвинула сковороду с одной конфорки на другую.

– А почему ты про цвет спросила?

Тайра удивлялась, как Фарха, еще сама не понимая, может улавливать тончайшие оттенки сомнения или страха в ее словах.

– Видела уже? – снова спросила Фарха.

– Видела, – не стала врать Тайра.

– Интересно, где. Сейчас Узы если кто и носит, то только в Шайорэ. У нас тут никого с Узами нет, – Фарха испытующе посмотрела на Тайру.

Та не ответила.

– Ну ладно, не хочешь говорить – не говори, – легко согласилась Фарха. – В конце концов, Узы на то и скрыты от посторонних, чтобы никто в личные отношения не лез. Хорошо уже то, что ты про Библиотеку не врешь.

– А что можно соврать про Библиотеку? – не поняла Тайра.

– Ну, например, сказала бы, что видела Узы в книгах в Библиотеке.

– И?

– Эти книги под высоким допуском. Эта магия применятся в особых случаях. Мало ли, кого ты захочешь с собой Узами связать? А вдруг сэра ’т Хоофта? И будет он по твоей указке людей выкашивать, – Фарха недобро усмехнулась.

Тайра разложила картошку по тарелкам и подсела за стол к подруге.

– Значит, Узы могут изменять сознание?

– Понятия не имею. Но вполне возможно.

Тайра молча ковыряла картошку вилкой, наблюдая, как от нее поднимается к потолку плотный белый пар.

– Я вчера думала, – сказала Фарха, – про присягу. Скорее бы уже. Я хочу носить Узы. Хочу быть твоим Стражем. Мне кажется, я теперь понимаю, как Долг переходит в желание.

– И как это происходит?

– Это когда ты осознаешь, что иначе жить просто невозможно, когда достигаешь внутренней гармонии, что ли… Про гармонию у нас сэр ’т Хоофт мастер объяснять, так что тут я словами не блесну.

Тайре совсем не хотелось спрашивать сэра хет Хоофта про Узы. Она старательно наколола на вилку пару ломтиков картошки и отправила их в рот, чтобы не отвечать.

– Знаешь, что еще Гюнтер сказал? Он сказал, что иногда, очень-очень редко, если люди и правда живут душа в душу, Узы появляются сами по себе. Их никто специально не накладывает. Они просто появляются, потому что люди друг без друга уже не могут. Только это не такие Узы, как будут у нас.

Тайра уставилась на подругу, боясь, что она сейчас остановится и не доскажет до конца.

– Но это бывает очень и очень редко. И, я так думаю, перед этим надо жизнь вместе промучиться, чтобы поймать эту самую гармонию, – Фарха сняла зубами с вилки поджаристый ломтик.

Тайра не ощущала вкуса. Она думала о том, что сказала Фарха.

Она уже видела подобную магию. Не нарисованную краской на коже, и не иллюзию, а самую настоящую магию, и она не давала ей покоя. Иногда Тайра чувствовала за спиной крылья и думала, что еще шаг – и она взлетит, и хотелось раскинуть руки и обнять мир, и в эти минуты ей казалось, что ее любви с лихвой хватит на всех. Временами было тоскливо и больно, и приходилось заставлять себя выпускать из объятий подушку, вставать, одеваться и идти в школу или на пары к сэру ’т Хоофту. Иногда, когда Тайра представляла на своем месте другую женщину, Узы причиняли физическую боль, они словно врезались в кожу, обжигая ее, и на самом деле оставляли настоящий спиральный ожог.

Узы были красивыми. Множество тоненьких золотых ниточек, имеющих свой собственный узор, были свиты в толстый жгут, оплетающий правую руку от локтя до запястья. На запястье жгут превращался в золотой браслет, от которого к каждому пальцу отходили тонкие витые нити, обвивающие каждая свой палец. Узы были похожи на древнее восточное украшение, которое Тайре однажды показал на выставке Ксандер.

Обычно Узы были не видны. Чтобы увидеть их золотой блеск, Тайре приходилось приложить определенные усилия, и чем ярче и яснее они проявлялись, тем более неспокойно становилось на сердце, словно от него оторвали или собирались оторвать самую важную, самую дорогую часть. Иногда Узы проявлялись сами, и тогда жизнь без этой самой части становилась просто невыносимой. Тайра не сразу поняла, что с ней происходит, не сразу заметила Узы и до сих пор не понимала, почему не рассказала об этом своему Наставнику. Ей почему-то казалось, что он не обрадуется, а еще Тайра боялась потерять это ощущение безграничного счастья, которое Узы давали ей в те минуты, когда она не боялась их силы.

Фарха ошибалась, когда говорила, что в Ишанкаре нет ни одного человека, кто носил бы Узы. Тайра помимо себя знала по крайней мере еще одного.

Сэр Котца стоял у стены, осторожно трогая пальцами значительную пробоину в ней, Горан на кухне готовил чай. Дырка была неровная, с отвалившимися от краев кусочками и коричнево-багровыми пятнышками давно засохшей крови внутри. Стену, Горан,