Пандора (сборник) - Фрэнк Герберт

— Я не могу! — Ферри отступал все дальше.

Ваэла глянула на гнома.

— Курц… пожалуйста. Ребенка надо повернуть. Ты мож… — Очередная схватка прервала ее.

И, когда боль отступила, послышался спокойный голос гнома:

— Скажи, что мне делать, сестра.

— Попробуй обхватить тело малышки и повернуть. У нее запрокинута ручка, и она мешает головке… о-о-о!

Во рту Ваэлы стоял привкус крови — она прикусила губу, но эта малая боль помогла рассудку вернуться. Открыв глаза, она увидала, что гном стоил на коленях меж ее бедер, ощутила его руки — мягкие, уверенные.

— А-а, — протянул он.

— Что… что… — Ферри стоял на пороге, готовый сбежать в любой момент.

— Дитя подсказывает мне, что делать, — проговорил Курц, закрыв глаза. Дыхание его выровнялось. — У малышки есть имя, — вымолвил он. — Ее зовут Ваата.

«Наружу! Из чрева!»

Голос раздавался в мозгу Ваэлы, она видела давящую тьму, чувствовала запах крови, хотя нос ее был забит… забит…

— Или это я рождаюсь вновь? — вопросил Курц.

Он выпрямился, с восторгом на лице сжимая блестящее извивающееся тельце младенца.

— Как тебе это удалось? — изумился Ферри.

Ваэла молча прижала малышку к груди. Она чувствовала, как руки карлика касаются ее, касаются ребенка — Ваата, Ваата, Ваата… Собственные воспоминания мешались со сценами из прошлого Курца: «Сколько же доброты в этом человеке!» Она увидала битву при Редуте и чувствовала боль от ран Курца. Словно в ускоренной голозаписи, проносились перед глазами образы. Ваэла ощутила рядом с собой Керро и услышала его мысленный голос:

«Касание младенца учит нас рожденью, и руки наши — свидетели того урока».

Конечно, это Керро — но его же не было рядом, в лазарете!

А потом Ваэла разом ощутила всех, кто остался на борту Корабля, — работников в гидропонных садах, команду, торопящуюся по своим делам по мириадам переходов… даже спящих в гибернации. Все они на миг стали едины с ней, и соединенное их сознание примолкло недоуменно. Их страх стал ее страхом.

«Что со мной творится? Господи, что это?!»

— Мы живем! Живем!

И когда Ваэла ощутила-услышала эти слова, чужие мысли покинули ее. Осталась только та, кто кричала, — тоненький голосок бесконечного утешения, поющий: «Мы живем!»

Ваэла открыла глаза и встретилась взглядом с карликом.

— Я все видел, — прошептал тот. — Дитя…

— Да, — проговорила Ваэла. — Ваата. Наша Ваата…

— Что-то… происходит, — пробормотал Ферри. — Что такое? — Он стиснул виски ладонями. — Убирайся! Уходи, я сказал!

Он рухнул на пол, содрогаясь.

Ваэла снова глянула на Курца.

— Помоги ему.

Карлик встал.

— Конечно. Самых тяжелых раненых — вперед.

В час, когда египтяне тонули в волнах Черного моря, священники желали воспеть хвалебный гимн Господу, но тот укорил их, сказав: «Плоды трудов моих утопают в водах; чествовать ли песнею погибель их?»

Сердце Моргана Оукса колотилось слишком быстро. Зеленый комб промок от пота. Болели ноги. И все же он брел, удаляясь от Редута.

«Легата, как ты могла?»

Когда силы оставили его, он повалился на песок и только теперь осмелился оглянуться. Никто его не преследовал.

«Они могли меня убить!»

Прожженное толпою отверстие в паутинном пологе окаймляла полоса сажи, и Оукс не сводил взгляда с этой дыры. Каждый вздох отзывался в груди болью. Он не сразу осознал, что в мире есть звуки помимо его дыхания. Дальним громам отзывалась сама земля. «Волны!»

Он глянул в сторону моря. Линия прибоя поднялась невиданно высоко. До самого горизонта простирался белопенный простор. Огромные валы разбивались о берег там, где было раньше посадочное поле. На глазах у Оукса здоровенный кусок равнины соскользнул в море, оторвав половину ангара для челноков.

Оукс кое-как поднялся на ноги. В белой пене мелькало что-то черное — скалы! Волны легко подбрасывали валуны в человеческий рост. Покуда он смотрел, в пучину соскользнул сад — его драгоценный сад.

Среди брызг летали пронзительные крики, словно вопли почти забытых чаек. Оукс огляделся. «Дирижаблики?» Сгинули. Ни один оранжевый мешок не танцевал на ветру, не парил над черными утесами.

А крики не стихали.

И только тогда Морган Оукс повернулся в сторону скального гребня, откуда Томас вывел свою армию. «Тела!» Под жаркими лучами обоих солнц валялись, подергиваясь, изувеченные тела. Среди раненых медленно проходили фигуры с носилками, собирая их по одному и оттаскивая к подножию утесов.

Оукс снова обернулся к Редуту — нет, там ждет верная смерть. Глянул на поле боя — и только теперь заметил демонов. Его передернуло. Твари сидели широким полукругом, недвижно взирая на поле брани. А среди них одиноко стоял человек в белых одеждах. Оукс узнал его — это был Керро Паниль.

И эти крики! Стоны раненых, умирающих!

Оукс двинулся к поджидавшему его Панилю. «Какая мне теперь разница? Ну пошли против меня своих бесов… рифмоплет!»

Путь его пролегал по краю кровавого поля, среди обезображенных тел. Оукс наступил на оторванную руку, и та в последней судороге вцепилась ему в ногу. Бывший босс отскочил, точно заяц. Ему хотелось бегом бежать в Редут, к Легате. Но ноги не слушались. Он мог только ковылять к возвышающемуся над толпой демонов Панилю.

«Почему они не движутся?»

Он остановился в нескольких шагах от поэта.

— Ты. — Оукс сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.

— Я.

Голос поэта доносился через вживленный под кожу Оукса передатчик, губы же не двигались.

— Тебе конец, Оукс.

— Ты! Ты все погубил! Это из-за тебя мы с Льюисом…

— Ничто не погибло, Оукс. Жизнь только начинается.

Паниль не разжимал губ, но голос продолжал звучать.

— Ты молчишь… но я тебя слышу.

— Это дар Авааты.

— Авааты?

— Дирижаблики и келп едины: они — Аваата.

— Значит, планета все же победила нас.

— Не планета. И не Легата.

— Тогда корабль. Наконец-то он загнал меня в угол!

— И не Корабль.

— Льюис! Это он виноват. Он и Легата.

На глаза Оуксу навернулись слезы. «Льюис и Легата». Он не мог встретиться взглядом с Панилем. «Льюис и Легата!» Одинокий плоскокрыл отполз от поэта, вскарабкался Оуксу на башмак и заснул, примостив шипастую башку на застежке. Оукс в ужасе взирал на тварь, не в силах даже пошевельнуться.

— Скажи мне, — вскрикнул он в отчаянии, — кто же виноват?!

— Ты сам знаешь, кто.