Гойда - Джек Гельб

Алексей выслушал князя, почёсывая бороду, да кивнул.

– Верно всё, Вась, – кивнул Басман да хлопнул по плечу Сицкого. – Ступай к себе. Поди, приляг – авось уж и сон к тебе придёт. Уж сам я за гулянкою послежу.

Князь закивал, положив свою руку поверх руки басманской. На том и разошлись – и Василий направился к своим покоям, да, верно, не шибко торопился. Али с устали, али ещё с чем, да брёл по коридорам, выискивая белокурую крестьянку с лицом рассечённым, да всё тщетно. Оставив то, Сицкий нашёл свои покои. Едва успел он раздеться, как рухнул на кровать, вовсе не расстилая её, да провалился в сон глубокий.

* * *

Уж ночь опустилась на двор, а он всяко не опустел, хотя и приутих. Земля да воздух не полнились студёными холодами, пущай и наступила осень. Сумрак нагонял лёгкую прохладу, отчего и склонило в сон премногих из братии. Засыпали, где приходилось, да и не сильно заботились об том. Штаден хмуро поморщился сквозь сон, ощутив, как кто-то тряхнул его за плечо. Лениво да неохотно он приоткрыл глаз, поглядывая, кто по его душу наведался. Над ним нависала фигурка Алёны. Простоволосая девушка принялась смелее будить опричника.

– Проводить новобрачных надобно, – молвила она тихим шёпотом.

Штаден ухватил девку чуть выше локтя да притянул к себе, приобнявши за плечо.

– Без меня управятся, – вздохнул Штаден, закрывая глаза.

Алёна выпуталась из его объятий, да тому немец и не противился.

– Подымайтесь, Андрей Владимирович, – произнесла девушка, собирая волосы свои в косу.

Штаден хмуро вздохнул, резко садясь. Спиною прислонился немец к бревенчатой стене бани. Нынче её никто не топил, и место было славное. Генрих глядел пред собой, потирая затёкшую шею – немец уснул прямо на крыльце, не подложив под голову ничего. Отсюда открывался славный вид на реку. Её холодное манящее серебро пробивалось сквозь бережную поросль да молоденькие липы, что сбились рощею неподалёку. Немец зевнул да потянулся, подымаясь уж на ноги, поглядел на Алёну. Она глядела на опричника, продолжая заплетать косу.

– Поди разыщи Варьку-то. Спит уже небось, – повелел Генрих.

Алёна кивнула, внимая поручению Штадена.

– Да затем выведай, где в тереме мне постелено, – молвил немец, сходя с крыльца. – Мол, велел я проведать. Приляг хоть, отдохни. Я следом приду.

* * *

Хлёсткий удар плети рассёк ночную тишину. Перина встрепыхнулась, да поднялся в воздух пух. Штаден вновь стегнул ложе, стеленное для новобрачных, да оглянулся через плечо. Фёдор внёс супругу свою молодую через порог. Видно было, что Варю растолкали ото сна несколько минут назад, но с каждым мгновением всё боле и боле всякий сон гнался прочь с девичьего лица. Растерянность менялась тревожным выжиданием. Она стыдливо воротила взор. Когда Фёдор опустил жену на кровать, неволею девицу передёрнуло. Басманов обхватил руки Варвары да силился унять дрожь, плавно поглаживая кисти её. Взор девичий всё опущен был, пусть и тревожно метался по полу.

Штаден опустил руку на плечо Фёдора. Потрепав друга на прощанье, Генрих вышел вон. Басманов глубоко вздохнул, чуть отходя от супруги.

– Хочешь? – спросил Фёдор, кивнув на водку, что стояла на сундуке подле входной двери.

Варвара подняла очи, да не сразу было ей понятно, о чём супруг её вопрошает. Фёдор то сразу понял, а посему вновь указал на водку. Девица кивнула, стиснувши губы. Басманов налил жене чарку да подал, и она зараз осушила её. Варя тотчас же зажала рот себе кулаком, усмиряя огонь, что полоснул ей горло.

– Много не пей, – молвил Фёдор, отставляя чарку. – Токмо хуже с утра будет.

Варвара кивнула, утерев выступившие слёзы. Басманов глядел на жену свою, совсем юную, запуганную, точно в лапы зверя дикого отдана, не иначе. Сам же Фёдор меж тем был также преисполнен волнением, но вовсе иного толку.

Варвара принялась раздеваться сама, не дожидаясь, пока супруг сам прикоснётся к ней. Движения её сразу выдавали страшное волнение. Руки то и дело соскальзывали али путались, подолгу возясь с каждою пуговицей распашного свадебного летника.

Басманов же сидел подле неё, стараясь не предаваться собственным тревогам. Варя осталась в одной сорочке, сгорая со страху да стыда. Она прятала взор пуще прежнего, подбородок вздрагивал, покуда уста трепетали в безмолвном плаче. Нависнув над супругою, Фёдор расплёл её косу, и мало-помалу, но опасения стали сбываться.

Юноша коснулся её тела, проводя по шее, по покатому плечу. Нежное тепло так и веяло от совсем ещё юной девушки. Фёдор поджал губы, к неудовольствию своему не ощущая ничего. Он глубоко выдохнул, унимая пылкий дух. Верно, Варвара уж то приметила, что супруг не приступился к ней. То дало ей смелости поднять взор на мужа. Девица привстала на локтях, вглядываясь в лицо супруга, сокрытое волнами вороных волос.

Басманов не шевельнулся, покуда его щеки коснулась нежная ручка Варвары. Фёдор прикрыл веки да сглотнул, собираясь с духом. Каждое мгновение сей близости боле и боле будило тело, взывая к упоительной дрожи, которой полнится всё естество, а кожа покрывается мурашками, будто бы от стужи. Дыхание притом часто-часто срывается с уст, будто бы под зноем палящим.

Варвара была в оцепенении, боясь помыслить о чём угодно. Когда её девственное лоно разразилось резкой болью, она громко вскрикнула, и Фёдор тотчас же зажал ей рот, вдавливая в ложе. Девушке едва хватало воздуху, когда хватка Басманова ослабла. Она еле была в чувстве, когда Фёдор отпрянул от неё, извергнув семя. Переводя дух, он лёг подле супруги. Сама того Варя не заметила, как переменилась она, легла спиною к супругу своему да волей-неволей подтянула колени к себе, пущай и каждое шевеление могло отзываться болью.

Фёдор лежал, глядя в потолок. В нём поднимались доселе невиданные чувства после того, как он едва ли не воочию узрел всю непристойность собственных грёз. Лёгкая улыбка теплилась в углу его губ, ибо он доподлинно уж знал, что сие откровение останется с ним, и лишь с ним одним. Молодого опричника клонило в сон, и тяжёлые веки сомкнулись сами собой.

Глава 3

Фёдор спросонья едва не вдарил Генриху по лицу, али уж куда придётся, да немец был не лыком шит. Штаден перехватил руку Басманова да отпустил, едва проснулся рассудок Фёдора. С лёгкой улыбкой немец поглядывал на ложе новобрачных, прибирая сорочку невесты.

Раздалось невнятное ворчание, в коем нельзя разобрать было толком никакой разумной речи. Уразумев, кто пред ним, Фёдор выдохнул, проведя рукой по лицу своему. Пару мгновений