Гойда - Джек Гельб

цокнул – ведь едва-едва углядел он, как столы во светлице ломятся от праздничных кушаний, да на кухне всё не стихала возня прислуги. Уж когда братия вместе с домашними Сицких сели по коням, на половине пути Фёдор развернул лошадь свою.

– Езжайте и уж пока без меня затейте чего! – молвил Басманов, помогая спешиться подложной невесте своей.

Заместо Вари под фатой скрылась Оля, подруга Варькина. Девчонка едва коснулась земли, тотчас же метнулась прочь с дороги, боясь, кабы не попасть под копыта опричников. Штаден уж было положил руку на шашку, как Алёна, сидевшая позади него, принялась нашёптывать, мол, обряд такой и нету никакого ни злого умыслу, ни обману.

– Эко ж как нам без жениха свадьбу-то играть? – усмехнулся Басман-отец.

– Уж батюшка, измыслите чего! Я скорёхонько, – молвил Фёдор, пнув Данку в бока.

* * *

Варвара сидела в своих покоях, изредка выглядывая чрез приотворённую дверь. Уж стихло всё внизу, поуспокоилось. Ведала невеста, что подмену ту уж скоро признают, оттого и ожидала, как с минуты на минуту воротятся за нею. Вновь выглянула в дверь, в коридор – не слышно никого. Вздохнувши, Варвара уж высунулась поглядеть – неужто всё не нейдёт никто? Обернулась же она, лишь заслышав, как громыхнула ставня. Резкий звонкий возглас вырвался из девичьей груди.

– Да тише ты! – с усмешкой молвил Фёдор, спрыгивая с подоконника на пол, в покои невесты.

– С какого ляду в окно-то, Фёдор Алексеич?.. – вопрошала Варвара, оглядывая жениха.

Басманов затворил ставни за собою да отряхнул подол своего кафтана.

– Да захотелось, от и порешил, – ответил Фёдор, глядя на невесту.

Пуще Оли подложной одета была невеста. Точно лебёдушка белокрылая стояла девица в подвенечном платье, всё не придя в себя. Грудь её девичья в тревоге вздымалась, переживая трепетное волнение. Фёдор медленно приблизился к невесте да укрыл лицо её фатою.

– Верно, заждались нас, – тихо молвил Басманов.

* * *

Как подъезжали молодые к собору, над Москвою уж разливался малиновый звон, несомый с самой колокольни. Ведал Фёдор, что нынче при алтаре токмо их с невестою и ждут, и всяко Басманов присмирил Данку. Варвара не пускалась в расспросы – сердце девичье полнилось многими тревогами, оттого она вовсе не глядела на суженого.

А Фёдор меж тем вглядывался, напрягая острый взор свой, в высокую колокольню. Слух Басманова уловил, что ныне звонит не кто иной, как сам государь. Когда уж звон притих, Басманов всё стоял точно заворожённый, глядя да выискивая высокую мрачную фигуру в чёрном облачении. С такого расстояния да супротив солнца нынешнего звонаря и впрямь запросто было принять за послушника али монаха.

Накануне владыке не шёл сон. Фёдор был занят всеми приготовлениями до самой нощи вместе с отцом своим. Царь даже не ложился в постель, ибо ведал, что не сомкнёт нынче очей своих. Чувство, доселе неведомое, наполняло его душу.

– Да пущай, пущай, – отмахнулся Иоанн, оглядывая юношу с головы до ног.

Фёдору же показалось, что такой простой и скорый ответ, такое щедрое дозволение имело под собою премного подноготной. Басманов уж ведал о мнительности царя, о ревности его, а посему искренне подивился, получив благословение на женитьбу.

Всяко же в тот утренний час опричник и владыка взирали друг на друга. Фёдор глубоко вздохнул, положив руку себе на сердце, да склонил главу. С колокольни раздался громовой раскат самого большого колокола.

* * *

После венчания гуляли у Сицких. Новобрачных да родителей их славили все наперебой. Василий закатил поистине славный пир – ничем не обидел гостей – ни вином, ни угощением, ни музыкой али потехами. Ко двору уж свезены были и девки славные, ибо давал намёки Басман-отец, мол, подумай, чем братию задобрить бы, помимо питья да кушаний.

Фёдор с Варею сидели почётно во главе стола. Подстелили им шкуру медвежью, чтобы крепка семья была, чтобы в ладу жили.

Разгулялись, равно что со стороны жениха, что со стороны невесты. Шуму стояло на всю Москву, да всё будто бы во мгновение стихло, как прибыл сам владыка. Одеянием своим сокрыл царь всякие свои чины, всякое своё благородство. Рубище его простое, да чётки деревянные, и токмо крест златой на груди выдавал уж, что явился к ним вовсе не странник, не монах во строгой схиме али ещё какой бродяга.

Василий принял гостя, предлагая отведать угощений, да царь же явно не был в духе праздновать. Мало кто ведал, отчего переменился владыка – ибо накануне паче прочих ратовал за славные гуляния. Нынче же бессонная ночь али иная скорбь окутывала сердце владыки. Иоанн оглядывал застолие, и пущай на устах царских оставалась улыбка, уж больно недоброй она была. Взор очей царских горел тем же огнём, какой воспылал в них накануне жестокой расправы, лютой казни, но никак не на пиру.

Фёдор заметил ту перемену – ещё накануне свадьбы Иоанн был беспечен, как казалось молодому жениху – слишком беспечен, коли речь заходила о грядущем торжестве.

– И чего ж царю неймётся-то? – спросил Малюта, обратившись к Вяземскому.

Афанасий утёр усы, поглядывая в сторону государя. Не слышали опричники, о чём толкует владыка с князем Сицким, да видели, как Иоанн скоро перебирает чётки – то верный признак, что нынче владыка ох и в прескверном расположении духа. Афанасий украдкой глянул в сторону новобрачных. К Фёдору склонился дружка его, немец, да что-то нашёптывал ему. Басманов же, внимая сказу Генриха, иной раз нет-нет да и поглядывал на царя.

А меж тем и перевалило за полдень. К Басману-отцу подошёл один из конюших, что ждали снаружи. Алексей уж был изрядно весел, испив сполна угощений княжеских. Лишь парой слов Басман перекинулся с холопом да прегромко присвистнул.

Вечеряющие тени протянулись полозом по земле, когда гулянья перешли в поместье Басмановых. Путь неблизкий лежал – дорога отняла порядка нескольких часов. Будь толпа пособраннее, да чего греха таить – не столь уж выпившей, верно, быстрее добрались, но нынче уж как есть.

Крестьянские вместе с хозяйкою-боярыней, Светланой Александровной, уж ожидали, как нагрянет.

Фёдор помог спешиться невесте, возводя её на крыльцо. Варвара подняла кроткий взор на свекровь. В матери Фёдора угадывала она черты супруга своего – брови соболиные, гнутые, нравные. Бела лицом Светлана, да волосы черны как смоль – едва и выбилась пара прядей из-под расшитого платка. Женщиной она была видной, что нынче, в годах жатной осени своей, что двадцать лет тому назад, когда просватана была да отдана за Алексея Даниловича.

Взгляд у боярыни был холодный, пронзительный. Юной невестке сразу сделалось не по себе. Упала Варвара в поклоне в ноги свекрови,