Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

фонарь, но он тут же гас. Надрываясь кашлем, в потёмках, Павел нашёл нужный рукав. Чуть голову не расшиб, стукнувшись о рухнувшую распорку, аж шею защемило. Упал на четвереньки и тут же нащупал что-то мягкое. Рука!

– Сюда! – закричал он.

Солдаты чуть не сбили его. Принялись откапывать тело. Вытащили из-под завала и понесли к выходу. Сверху другие минёры подхватили тело и вытянули на поверхность.

– Живой! – успокоили Павла. – Ногу только раздуло, да оглушало.

Громов лежал на спине, широко разевал рот и глотал воздух, как рыба, выброшенная на берег. Глаза закатил. В щелях между веками были видны покрасневшие белки.

– Что это с ним? – испугался Павел.

– Взрывной волной придушило, – объяснил капитан Мельников. – Ничего. Отойдёт.

Поручика отнесли в перевязочный блиндаж. Ирина осмотрела его. Сказала, что ран нет, только нога ушиблена. Контузия лёгкая. Из ушей кровь не течёт – это хорошо. Надо его отправить в госпиталь. Вскоре прибежали арестанты с носилками.

Павел немного успокоился. Легко отделался Громов. Ирина пригласила его выпить чаю. Тем более, время наступало обеденное. К бастиону спешили бесстрашные матросские жены, неся в горшочках щи и кашу для мужей.

– Куда ж вы под бомбы? – ругался на них часовой. – За горжой ждите. Мужья сами к вам спустятся.

– Некогда им от пушек отходить, – упрямо говорили женщины и рвались на бастион, лишь бы накормить своих благоверных.

Ординарцы несли офицерам суп в котелках. Кашевары раздавали солдатам сухари и похлёбку. За Язоновским редутом вырыли яму, в которой разместилась небольшая кухонька: очаг, сложенный из камней, да большой деревянный ящик, где хранилась крупа и соль. От ямы над бастионом поднимался дух щей и перловой каши.

В перевязочном блиндаже с низким потолком витали совсем другие запахи. Остро пахло карболкой. Из-за того, что рядом складывали убитых, земля пропиталась сладковатым трупным запахом. И этот тошнотворный запах постепенно пробирался сюда.

Внутри блиндажа у стены еле разместились дощатые нары, укрытые рогожей. Посредине широкий стол для перевязок. В углу стояла бочка с водой, на ней небольшой самовар. У маленького окошка с запылённым стеклом расположилась низенькая чугунная печка. Труба уходила в потолок. Под нарами мешок с бинтами. На столе плетёная корзина со склянками.

– Вы обвыклись? – спросил Павел, осторожно присаживаясь на краюшек нар.

– К такому привыкнуть невозможно, – ответила Ирана. – Но приходится работать. Сейчас я вам чаю сделаю. Вместо сахара у меня варенье из каких-то местных ягод. Мне Даша принесла. Видели, эту смелую девушку? Уж ей точно – ничего не страшно. В самый разгар обстрела воду приносит на бастион. Я её сколько раз ругала, чтобы была осторожней. Не слушается. Прибегает с коромыслом. Цибарки пулями пробиты. Из них вода струями хлещет. А она спокойная. Знай – делает своё дело.

Кругом в блиндаже было удивительно чисто. Земляной пол выметен. Свечка мерцала тоненьким огоньком. Вдруг где-то рядом рванула бомба. Пыль посыпалась с потолка. Ирина тут же схватила тряпку и протёрла стол.

В дверь заглянуло лицо Самылина: рыжие усы, нос картошкой.

– Прошу прощения, ваше благородие, – сказал он. – Насилу вас нашёл. Вот, суп принёс.

– Так, проходи, – позвала его Ирина.

– А я иду сюда, смотрю – понесли кого-то. На бастионе спрашиваю: где Поручик Кречен, а мне отвечают – на перевязочном. Я перепугался не на шутку.

– С чего? – усмехнулся Павел.

– Так, думал, ранили вас. А тут ещё со мной барышня навязалась. К вам просится.

– О чем ты говоришь? – не понял Павел.

– Так, вот! – Самылин посторонился. – Заходите, барышня! – сказал он кому-то снаружи.

В блиндаж вошла Мария. Суконный тёплый бурнус с капюшоном. В руках небольшая корзина, укрытая куском холстины.

Павел вскочил на ноги, чуть не стукнувшись макушкой о бревна перекрытия.

– Вы ко мне? – не своим голосом спросил он.

– К вам, – просто ответила Мария. – Вот. – Она поставила корзину на стол, вынула горшочек и открыла крышку. Павел чуть не потерял сознание от аппетитного запаха баранины с фасолью.

– Премного вам благодарен, – пробубнил Павел, краснея.

– Проходите, – усадила девушку Ирина и предложила чаю.

– А это куда? – шёпотом спросил Самылин, указывая на котелок с супом.

Павел заглянул в котелок с мутной бурдой из перловки с луком и говяжьими жилами.

– Отдай кому-нибудь, – пожал он плечами. – Или сам съешь.

– Слушаюсь. – Матрос вышел.

Павлу казалось, что он ничего вкуснее не пробовал. Мария сказала, что это греческое блюдо клефтико, и она сама его готовила. Настояла, чтобы Ирина тоже попробовала.

– Но как вас отпустили на бастион? – удивилась Ирина.

– Никто не знает. Только старший брат. У него ялик есть. Он меня переправил на Южную сторону, – поведала девушка.

– Мария, пообещайте впредь так не делать! – попросил Павел.

– Не запрещайте мне, – возразил девушка, сердито изогнув тонкие брови. – Я хоть как-то хочу быть полезной. Севастополь – это и мой город. Я не могу стоять у пушек. В госпиталь меня не берут – говорят, что ещё слишком юная. Дозвольте хоть иногда приносить вам обед.

– Здесь опасно! – уговаривал Павел.

– Везде опасно. К нам на Северную тоже ракеты прилетают, – не сдавалась Мария.

***

– Какое у неё благородное лицо. И взгляд огненный, – удивилась Ирана, когда Мария ушла. – Она чем-то мне напомнила Артемиду.

– Но Мария – всего лишь дочь торговца, – смущённо возразил Павел.

– Происхождение не имеет значения. Разве вы не видите, в ней кровь благородных эллинов?

– Ну, вы тоже, скажете, – усмехнулся Павел.

На бастионе загрохотали пушки. Павел выбежал наружу. Уже несли раненых. Самылин с пустым котелком спешил к перевязочному пункту. С ним рядом монах в чёрной грубой рясе с седой длинной бородой. Верёвка вместо пояса. Котомка за плечами.

– Вот, божьего человека накормил, – сказал матрос. – Просит, чтобы ему бастион показали. Звать – отец Иннокентий.

Они втроём присели за горжевую стенку, прячась от осколков.

– Откуда вы, отец Иннокентий? – спросил у монаха Павел.

– Из монастыря Соловецкого.

– Откуда? – не поверил Павел.

– Из Соловецкий обители, – повторил монах, нисколько не смущаясь. – С севера далёкого, где зимой солнце едва восходит, а летом ночи нет.

– Ох, и как вас сюда занесло? – удивился Павел.

– Настоятель наш, архимандрит Александр благословил меня на дальний путь. Икону Спасителя попросил передать славным защитникам земли Русской.

Солдаты резерва, около роты, подошли к горже, сели курить. Услышали слова монаха.

– Батюшка, тут такое творится, – усмехались невесело солдаты. – Шёл бы ты отселя.

– А я не боюсь! – смело отвечал монах. – Нас самих англичане хотели захватить, да мы их прогнали.

– Иди-ка ты! А ну, рассказывай, божий человек! – оживились солдаты.

– А, вот, послушайте, рабы божьи! – Монах распрямил плечи и вкрадчиво начал рассказ: – Жили мы мирно в своей обители, службу несли, молились.