МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин

2 июня 1956 года «Правда» сообщила, что Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу первого заместителя председателя Совмина Молотова об освобождении его от обязанностей министра иностранных дел. Министром стал Шепилов. Это был один из хрущевских ходов в длительной борьбе за власть. Должность министра Хрущев вообще не считал важной, полагая, что он сам станет определять внешнюю политику. Ему просто нужно было срочно убрать Молотова с поста министра, и он направил в МИД человека, которому полностью доверял.

Дипломатическая карьера Дмитрия Трофимовича началась с участия в переговорах с югославской делегацией во главе с Иосипом Броз Тито. А первая поездка нового министра состоялась в арабские страны. Шепилов положил начало сближению Советского Союза с Арабским Востоком. До него арабские режимы считались националистическими, реакционными и даже фашистскими, что было недалеко от истины. Власть в Египте в результате свержения короля взяли военные, которые разогнали даже тот парламент, который был. Шепилов первым разглядел в египетских руководителях идеальных союзников в противостоянии Западу. Это была решительная смена идеологических ориентиров: новые арабские режимы нещадно уничтожали коммунистов, друг друга и собственное население, но теперь Москва старательно закрывала на это глаза.

Летом 1955 года египтяне отмечали третью годовщину свержения короля и революции. В Каир впервые был приглашен представитель СССР. Прилетел Шепилов, но не как главный редактор «Правды», а как председатель комиссии по иностранным делам Совета национальностей Верховного Совета СССР. 22 июля на митинге выступил египетский лидер Гамаль Абдель Насер. Шепилов сидел перед трибуной, ему переводили речь президента. Он слушал очень внимательно, вспоминает Валентин Александров, который работал стажером-переводчиком в советском посольстве в Каире. Шепилову очень понравилась речь Насера, призывавшего к независимости страны. Он несколько раз аплодировал.

После речи Шепилов потребовал организовать ему встречу с Насером. У посла таких контактов не было. Советское посольство в Каире вообще еще не знало, как относиться к молодым офицерам, прогнавшим короля Фарука. Взялись это сделать сотрудники военного атташата. Говорят, что Насер встретил Шепилова словами:

— Брат мой, я так долго ждал этой встречи!

Встречи Шепилова с Насером заложили основы ближневосточной политики Советского Союза — опора на арабские страны против Запада. В благодарность за антиамериканские лозунги и слова любви, адресованные сменявшим друг друга советским вождям, Москва снабжала арабский мир оружием, ссужала деньгами, посылала многочисленных советников и специалистов.

В первые годы советско-арабской дружбы пышные признания в вечной дружбе и верности производили на московских вождей сильное впечатление. Но с годами стало ясно, что это весьма эгоистичные друзья, которые держались за Советский Союз только до тех пор, пока они не налаживали отношения с Соединенными Штатами.

Заложенные Шепиловым принципы ближневосточной политики оставались неизменными до прихода в МИД Эдуарда Шеварднадзе. Академик Андрей Сахаров вспоминал, как ученых-атомщиков пригласили на заседание президиума ЦК. Ждать пришлось долго — никак не могли закончить предыдущий вопрос. Наконец им объяснили:

— Заканчивается обсуждение сообщения Шепилова, который только что вернулся из поездки в Египет. Вопрос чрезвычайно важный. Обсуждается решительное изменение принципов нашей политики на Ближнем Востоке. Отныне мы будем поддерживать арабских националистов. Цель — разрушить сложившиеся отношения арабов с Европой и Соединенными Штатами, создать «нефтяной кризис» — все это поставит Европу в зависимость от нас.

В 1956 году в Москву приехал шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви с шахиней Сорейей. Под старым была подведена черта. Но Хрущев и Шепилов предъявили иранцам новые претензии: почему они присоединились к Багдадскому пакту? В 1955 году в Багдаде был подписан пакт о создании Организации центрального договора (СЕНТО). В нее вошли Англия, Турция, Ирак, Иран и Пакистан. Это был военно-политический союз, оказавшийся недолговечным.

Шах, как он пишет в своих воспоминаниях, ответил достаточно резко: «Я напомнил гостеприимным хозяевам о том, что русские на протяжении нескольких веков беспрестанно пытались продвинуться через Иран к югу. В 1907 году они вступили в Иран. Во время Первой мировой войны они вновь попытались захватить нашу страну. В 1946 году создали марионеточное правительство, чтобы отторгнуть от Ирана богатейшую провинцию — Азербайджан». Хрущев и Шепилов отвечали, что они не несут ответственность за то, что делалось до того, как они приняли на себя руководство страной.

Хрущев говорил о том, что какая-нибудь великая держава может заставить Иран предоставить свою территорию для враждебных акций против Советского Союза.

— Мы никогда не позволим, чтобы наша страна была использована для агрессии против Советского Союза, — ответил шах. — Я даю вам слово солдата, что, пока я являюсь шахом Ирана, моя страна ни при каких обстоятельствах не согласится с агрессивными планами против России и не будет их поддерживать.

Пограничные споры меду двумя странами были урегулированы, договорились о совместном использовании для орошения пограничных рек Аракс и Атрек, о транзите через Советский Союз товаров, которые Иран покупал и продавал в Европе…

Один из дипломатов присутствовал на первой коллегии министерства, которую проводил Шепилов (см.: Коммерсант-власть. 2001. 10 июля). Новый министр непринужденно рассказывал о своем видении ситуации в мире. Зазвонил аппарат правительственной связи.

— Да, Михаил Андреевич, еду, — ответил Шепилов. — Сейчас еду.

Все поняли: вызывает Суслов. Надо бежать в ЦК. Но министр продолжал так же спокойно говорить. Через минуту новый звонок.

— Михаил Андреевич, — весело ответил Шепилов, — так я уже уехал!

Шепилов был легким на подъем человеком и, в отличие от своего предшественника Молотова, полагал, что министр должен как можно больше ездить по миру и встречаться с иностранными дипломатами. Человек более молодой, открытый и отнюдь не закосневший, Дмитрий Трофимович был способен выслушать собеседника, и если тот говорил что-то разумное, то и согласиться с ним. Иностранные дипломаты сразу увидели, что советской политикой занимается новый человек.

Министр иностранных дел ФРГ фон Брентано говорил: «Советскому Союзу удалось совершить глубокий прорыв фронта общественного мнения. Постоянные визиты и контрвизиты принесли Советскому Союзу пропагандистский и психологический успех, который нельзя недооценивать…»