Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

также на притоке Тобола — Тавде. Керамика оронтурского типа представлена на некоторых памятниках Приуралья, расположенных на левобережных притоках Верхней Камы, в Печорском крае и даже на Вычегде (Оборин В.А., 1968, с. 22; Канивец В.И., 1964, рис. 45; Чернов Г.А., 1951б, с. 98, рис. 26, 10, 15; Буров Г.М., 1965, рис. 27, 7). На севере памятники оронтурского типа в приполярном варианте известны на полуострове Ямал, а на юге эти древности, очевидно, распространялись на Нижнее Прииртышье почти до устья Тобола, до границы с потчевашской культурой. На юго-востоке их ареал четко не определен. Вероятно, в Сургутском Приобье население, оставившее памятники оронтурского типа, доходило до р. Вах, где контактировало с населением релкинской культуры (Посредников В.А., 1969, с. 84, табл. 33, 10, 11).

Карта 39. Распространение памятников оронтурского типа.

а — городище; б — селище; в — грунтовый могильник; г — открытое жертвенное место; д — жертвенное место в пещере; е — находки вещей и керамики (тип памятника точно не установлен); ж — костища; з — городища с керамикой вожпайского типа; и — селища с такой же керамикой.

1 — Оськинское; 2 — Туманское; 3 — Тынское; 4 — Ликинское; 5 — Митинское II; 6 — Вагильское; 7 — Усть-Вагильское; 8 — Заозерное I; 9 — Истокское II; 10 — Истокское III; 11 — Карагаевское; 12 — Дворниковское; 13 — Северо-Урайское; 14 — Западно-Урайское; 15 — Филинское; 16 — Оронтурское I; 17 — Оронтурское II; 18 — Ус-Толтское; 19 — Кинтусовское; 20 — Остяцкий Бор; 21 — Тух-Эмтор IV; 22 — Большой Ларьяк II; 23 — Чехломей III; 24 — Каменные Пески; 25 — Барсов Городок; 26 — Барсов Городок I/31; 27 — Барсов Городок I/32; 28 — Барсов Городок II/1б; 29 — Ленк-Понк; 30 — Большой Атлым; 31 — Шеркалы X; 32 — Перегребное; 33 — Перегребное X; 34 — Хангла-Сам; 35 — Ус-Нел; 36 — Люликар; 37 — Сортынья III; 38 — Ялпинг-Нел; 39 — Вож-Пай; 40 — р. Щучья; 41 — зимовье Мамеева; 42 — Дюна 3; 43 — Тиутей-Сале; 44 — Хэйбидэ-Пэдара; 45 — стоянка 13 у г. Нарьян-Мара; 46 — Колвавис; 47 — Канинская пещера; 48 — Варламовка; 49 — Чирва II; 50 — Чаньвенская пещера; 51 — Зеленая Горка; 52 — Салехард II; 53 — Кушеват.

Памятниками оронтурского типа являются поселения и жертвенные места. Кроме того, на Тавде известны два костища — Тынское и Туманское, которые предположительно можно рассматривать как места жертвоприношений и погребений по обряду кремации (Викторова В.Д., 1969, с. 15).

Поселения — в основном городища. На отдельных поселениях, не имеющих сейчас укреплений, валы и рвы могли не сохраниться. В приполярной зоне, на Ямале, выявлены только неукрепленные поселения. Городища расположены на берегах рек, старичных и проточных, мало подверженных заморам, озер и занимают мысы или возвышенные участки террас. Размеры их невелики — от 400 до 1600 кв. м. Городища, расположенные на мысах, защищены с напольной стороны одним или несколькими валами и рвами (Чернецов В.Н., 1957, рис. 14). Городища, устроенные на возвышениях террас и отдельно стоящих останцах, имеют округлую или овальную площадку, защищенную кольцевой линией обороны в виде рва и вала. Для проезда в валах имеются выемки, а во рвах перемычки (табл. LXXXV, 1, 2).

На площадках городищ прослеживаются впадины от жилищ, однако сами жилища почти не исследованы. Для таежных районов, очевидно, были характерны небольшие прямоугольные полуземлянки площадью около 25–40 кв. м с врезанным в грунт котлованом и шатровым перекрытием. Основу последнего составляли жерди и тонкие бревна, одним концом упиравшиеся в край котлована, а вторым на четырехугольную раму, поддерживаемую четырьмя опорными столбами, вкопанными вокруг очага. Каркас перекрытия сверху накрывался берестой, лапником и засыпался землей. Очаги устраивались в центре жилища на земляном возвышении, забранном в сруб. Вдоль стен имелись возвышения от земляных нар. Из жилища шел коридорообразный выход.

Жилища такой конструкции исследованы на городищах Сортынья III и Барсов Городок I/31 (Соколова З.П., 1957, с. 95; Федорова Н.В., 1981а). По устройству они почти идентичны шатровым полуземлянкам, исследованным на синхронных памятниках лесного Зауралья в бассейне Туры — на городищах Жилье, Андрюшин Городок и др. (Соколова З.П., 1957, с. 94, 95). На городище Сортынья III восемь землянок, расположенных плотно друг к другу в два ряда, были связаны коридором в одно, как бы многокомнатное, коллективное жилище. Подобные жилища известны на памятниках последующего кинтусовского этапа культуры населения Нижнего Приобья, в частности на городище Мань-Няслан-Тур (Чернецов В.Н., 1957, с. 190, рис. 14, 21).

Иного типа жилища были в приполярных районах. Исследования были проведены на поселении Тиутей-Сале, насчитывавшем три полуземлянки, располагавшиеся на узких мысочках, что, по мнению В.Н. Чернецова (Чернецов В.Н., 1957, с. 191, 193), обеспечивало лучший дренаж в условиях заболоченности прилегающей тундры. Жилища были круглыми, диаметром до 7 м. Очаг помещался в центре. По окружности жилищ сохранились остатки вертикальных столбов, поддерживавших стены. Конструкция кровли не установлена, но крепилась она, очевидно, на достаточно прочных опорах, удерживавших толстую земляную засыпку мощностью до 0,4 м.

Жертвенные места почти не изучены. Находки оронтурской посуды в Канинской и Чаньвенской пещерах (Канивец В.И., 1964, рис. 45; Теплоухов Ф.А., 1895а, табл. I, 17), а также костей лося, оленя, лошади, наконечников стрел и других вещей, выявление в них остатков кострищ, скорее всего, указывают на совершение жертвоприношений. Жертвоприношения оленя или лошади засвидетельствованы у обских угров. При этом в северных районах для приношения жертвы лошади иногда приводились издалека (Гондатти Н.Л., 1888б, с. 11; Носилов К.Д., 1904, с. 53; Шатилов М.Б., 1931, с. 103, 104). Жертвенные места устраивали также на отдельных мысах у берегов рек или озер. По мнению В.Н. Чернецова (Чернецов В.Н., 1957, с. 188), жертвенное место было на мысу Ялпинг-Нёл («Священный мыс») на берегу Северной Сосьвы, где при распашке найдены керамика, многочисленные височные кольца, обломки бронзовых гривен и браслетов и круглая бронзовая бляха с изображением грифона (табл. LXXXV, 11), датирующаяся последней третью I тысячелетия н. э. (не позднее IX–X вв.).

Туманское и Тынское костища исследованы частично. На