Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Русская шрапнель в действии представляла страшно жуткое зрелище. Именно за это в четырнадцатом году немцы прозвали ее «косою смерти». Один снаряд, накрывал поражающими элементами площадь до полукилометра в длину и свыше ста метров в ширину. Дальность стрельбы таким боеприпасом составляла пять километров, хотя имелись модифицированные снаряды дальность даже до восьми километров. Шрапнель применялась для стрельбы по живой вражеской силе на открытой территории. Для защищенных целей имелись фугасные гранаты массой шесть с половиной килограмм, с килограммовым зарядом тротила. Одним словом, худо приходится тем, кто попал под огонь бронепоезда, — после артобстрела оставалась только выжженная земля.
Но не только артиллерийскими орудиями силен бронепоезд… Рьяные корниловцы из офицерских рот возле деревушек Грачевка и Малая Куликовка предприняли ряд атак, пытаясь взять бронепоезда на штык, но сразу попадали под бешенный пулеметный огонь. Артиллерию решили не применять, учитывая плотно населенный район по восточной стороне пути. Но и без того, отчаянных офицеров смельчаков перебили подчистую…
К концу дня из Орла подошли два остальных бронепоезда, и усиленная группа решила продвигаться к полустанку Михайловка. Но едва бронированные сцепки растянулись на перегоне, как тут же попали под массированный огонь Корниловской артиллерийской бригады. Дивизионы которой сосредоточились по линии Молчановка-Стишь-Ильинский. Красные не решились огрызнуться собственным огнем, иначе под удар попали бы близлежащие деревни. Легкий и тяжелый «бепо» быстро покатили назад, а вот «Брянскому пролетарию» (из авангарда, ставшего арьергардом) пришлось совершить ряд отвлекающих маневров. Роман Денисович как следовало, справился с этой задачей, толкая состав то взад, то вперед, — не позволяя врагу, навести точные упреждающие прицелы. Командир бронепоезда Иван Третьяков не ожидал подобной сноровки машиниста, парень только удивленно разводил руками…
— Ну, Денисович — голова!.. Слышал у ребят о такой тактике… да думал врут, заливают по пьяни… Да, брат, такого аса в жизни не видывал…
— Да, хватит… Иван Николаевич, а то перехвалите… — поскромничал Ширяев, хотя отчетливо знал, что в первую очередь спасал собственную «шкуру». Подкачай машинист — озлобленные белые беспощадно бы расстреляли команду бронепоезда…
К исходу боя «брянцы» открыли пулеметный огонь на поднявшиеся из Михайловки цепи 2-го полка корниловцев, видимо, те решили повредить рельсовый путь и отсечь «Пролетарию» ход к отступлению. И тут, Третьяков, не удержавшись, приказал сделать прощальные шрапнельные залпы в сторону орудий белогвардейцев, — пушки останутся целы, но прислугу пощиплет по первое число.
К вечеру связка «бепо» опять рассредоточилась на запасных путях Орла-Елецкого, нацелив грозные орудия на юг, предвосхищая возможные вылазки белогвардейцев. Стоило было дождаться подхода главных частей Красной Армии, ибо соваться головой в петлю деникинцам уже не имело смысла.
На следующий день перешедшая в наступление Латышская дивизия выбила белых из Кром, а 3-я дивизия РККА освободила Дмитровск. Тем же днем из Орла выступили части Эстонской стрелковой дивизии под командованием Якова Пальвадре, переподчиненные 13-й армии РККА. Поддерживаемые огнем уже шести бронепоездов, эстонцы стали упорно теснить сопротивлявшихся белогвардейцев и через сутки взяли станцию Стишь, на следующий день пал Становой Колодезь и сильно поредевшие части Добровольческой Армии отошли к станции Еропкино. В результате чего, белым пришлось расстаться с мыслью наступления на Орел — это явилось началом краха возглавляемых Деникиным Вооружённых сил Юга России.
Роману Денисовичу пришлось нешуточно попотеть в эти насыщенные жестокими боями дни. Мужчина даже, как ни странно, перестал ощущать себя немецким агентом, видимо, проникся единодушным настроем бойцов Красной Армии. Ширяев стал для них своим, как и те для него — делил с красноармейцами хлеб и соль, шел с ними под вражеские снаряды, готовый принять вместе с красными и смерть, и счастье победы. Как и тогда мальчишкой в Вильне он проникся чувством братства с людьми, поверивших в него и доверивших собственные жизни. Друзей нельзя подвести, нельзя — по закону совести…
А круговерть Гражданской войны закружила бронепоезд «Брянский пролетарий», и вместе с ним и старшего машиниста Ширяева Романа Денисовича. После Стиши «бепо» срочно перенаправили в Брянск, к которому близко подступила Дроздовская дивизия генерала Витковского. Но Уборевич, получив подкрепление, унял наступательный пыл белых и после двух дней боев «дроздовцы» отошли от Брянска.
А дальше, заправившись по полной на станции Брянск-Льговский «Пролетарий» в составе войск 14-й армии делом продолжил победное наступление. Команду срочно подогнали под Дмитриев, где шла концентрация войск по овладению Льговом и Фатежем. Под Льговом «Пролетарию» пришлось схлестнуться с добровольческим бронепоездом «Орел», в спешке присланного из Бахмача. То был трофейный «бепо» красных «Имени Карла Либкнехта», захваченный белыми в августе девятнадцатого. Потрепанный в предыдущих боях «Орел» не сумел оказать нужного сопротивления, и через час перестрелки ретировался обратно. В середине ноября красные взяли Льгов, а через два дня дивизии соседней 13-й армии захватили Курск. В конце месяца «Пролетарий» стоял уже под Сумами, обстреливая шрапнелью позиции белых. Сумы сдались в конце ноября. 14-ой армии Иеронима Уборевича поставили задачу овладеть территориями, лежащими западнее Харькова. Добровольцы остервенело сопротивлялись, но красные упорно продвигались вперед: в начале декабря взята Ахтырка, следом — Краснокутск, потом — Белгород. 13-я армия наступала на Харьков с востока. Уборевич же тем временем занял Валки, следом — Марефу, отрезав противнику пути отхода на юг. А ночью на двенадцатое декабря (по новому стилю) Латышская и 8-я кавалерийская дивизии соседей вступили в предместье Харькова, а уже днём окруженные в городе белогвардейские войска капитулировали.
Потом «Брянский пролетарий» (переданный уже в 8-ю армию) участвовал в боях по освобождению Донбасса… Но вот, как добивали Врангеля, Роману Денисовичу увидеть не довелось. В боях под Ростовом, на станции Шахтная (под городом Александров Грушевский) бронепоезд подвергся двустороннему обстрелу белых. «Бепо» сильно пострадал, а Романа Денисовича ранило осколком снаряда, странным образом, проникшим сквозь броневые щели. «Пролетарий» оправили на ремонт в Луганск, а самого Ширяева поначалу свезли в полевой госпиталь в Каменской.
Там мужчина провалялся до повторного освобождения Ростова в феврале двадцатого года, после того, когда белым удалось на три дня взять город. Затем он попал в Ростовский окружной госпиталь, где пролежал еще три месяца, заболев вдобавок тифом. Ширяева комиссовали из армии вчистую, тот слесарил в депо… подлечившись, прошел медкомиссии и устроился помощником на станции Лихая. Где оттрубил до двадцать седьмого года.
Еще находясь в Ростове на излечении, разведчик связался с германским резидентом. За время «тихой» оккупации города немцами в восемнадцатом году Абверу удалось создать в городе и Донской области густую агентурную сеть. Вот с
