По дороге в Вержавск - Олег Николаевич Ермаков

от худшего разорения. Лавировал, плел интриги. И по-другому было нельзя. – Илья резко замолчал, прошел взад-вперед, остановился и снова воззрился на Арсения. – А сейчас можно?

– Да, – тяжело ответил Арсений, расстегивая верхние пуговицы рубашку. – Можно и нужно. У нас достаточно сил. Если у Невского было только несколько княжеств, у нас – страна от Балтики до Тихого океана. Пусть уже Балтику и захватили. Но страна, Урал, Сибирь… – Он задохнулся и обрушил кулак на стол. – Ее не взять никакому Чингисхану! И Гитлеру. И скотами у них мы не будем. Никогда. Понял? И Невского ты не трогай, Геродот. А то ведь… говори спасибо, что на моем месте не кто-то другой… хотя бы из ребят моей эскадрильи. Ты знаешь, кого мне напоминаешь?

Илья молча смотрел на него, затягиваясь сигаретой, и его лицо при затяжках слегка озарялось.

– Знаешь?

Илья мотнул головой.

– Нет.

Арсений изогнул руку и как бы нырнул ею.

– Вот, кого: страуса. Засунул голову в историю, и ага. Мудрость веков! Вечность! А вы как хотите. Геродот, скифы. Рим. Древние дела. Киевская там Русь… А мы-то здесь и сейчас, Жемчужный! И не рыться в летописях надо. А вокруг посмотреть. И действовать, как тебе велит сердце. Что оно тебе велит? Спрашивал ты его? – Арсений приподнялся, вытянул руку и ткнул пальцем в грудь Ильи, тот пошатнулся. – Спрашивал, спрашиваю я тебя?

– Спрашивал, – отозвался Илья.

– Ну? Ну и что?

Илья загасил окурок в пустой жестяной банке.

– Я… Одигитрию ищу.

Арсений свел брови. Он уже был просто пьян.

Илья жалел, что не потушил как-то этот спор. Глупо спорить-то со вчерашним пленным. Но вообще-то мысленный спор у него не прекращался с Сенькой с тех самых пор – с Гобзы, с «Лимонаря», сиречь «Духовного луга»…

– Какую Одигитрию?

Илья объяснил. И добавил, что в подвале Вельзевула уже хороший склад различных вещей, от склеенных амфор-корчаг до мечей викингов и кольчуг с шишаком-шлемом, а также книги, иконы и картины. И теперь у него задача перевезти колокол пятнадцатого века, снятый прежней администрацией…

– Какой еще администрацией? – не понял Арсений.

– Ну советской.

– Черт! – Арсений снова грохнул кулаком по столу. – Ты так говоришь, будто про еще каких-то оккупантов! Тебя здесь уже обработали, выварили в фашистском соусе.

– Не ори, Сеня. Соседка старушка точно донесет… Копорскому… Козловскому… корнету…

– Как ты можешь вообще тут жить? Существовать физически?! – не утихал Арсений. – Ты мышь музейная или… человек?

– Ладно… Как будто ты в своей эскадрилье не держал язык за зубами? Тут враг иноземный, там – идейный.

– У меня в эскадрилье нет никаких врагов. Враг у нас у всех сейчас один – немец, фашист. Прочь словоблудие! Сжать волю в кулак – и к-хруши-и-ть, кх-ру-у-ши-и-ть! – говорил Арсений взмахивая кулаком, но уже не ударяя по столу.

И в этот миг раздался отчетливый стук. Илья и Арсений обернулись к двери. Кулак Арсения застыл в воздухе.

63

Илья сделал ему знак молчать и направился к двери, приоткрыл ее.

– Господин Кузеньков? Вы, кажется, запамятовали о данном обещании.

– Господин Козловский… Это вы. Но… уже поздно. Я отдыхаю.

– А по-моему, вы митингуете, а не отдыхаете.

– У нас… ужин, дружеская пирушка. Кажется, это не запрещено.

– Запрещено скрывать в жилье неизвестных лиц. Вы это прекрасно знаете. Тем не менее нарушаете установленный порядок.

– Господин комендант, – примирительно произнес Илья, – давайте перенесем на завтра аудиенцию. Сейчас мы… немного расслаблены, вы понимаете?

– Прекрасно понимаю. И требую соблюдения установленных правил. В противном случае, уж не обессудьте, вынужден буду обратиться в СД.

– Ну зачем сразу туда? Сначала вы должны написать жалобу в отдел жилищного хозяйства товарищу Меланьеву.

– Я лучше знаю, куда и к кому обращаться. И сейчас же это сделаю!

– Господин Козловский, уже наступил комендантский час. Не рискуйте попусту. Даже по дороге сюда вас могли задержать, а то и, знаете, подстрелить.

– У меня есть право в случае угрозы общественному порядку…

– Минуточку, господин Козловский!

Илья закрыл перед ним дверь, быстро прошел к столу, достал из ящика марки, вернулся к двери, открыл ее.

– Еще раз приношу свои извинения, господин комендант. И обещаю, что утром мы непременно будем у вас. Вот, пожалуйста, возьмите… на развитие надзора за нуждами нашей улицы.

– Ээмм, хммм… Что ж, господин Кузеньков, вхожу в ваше положение последний раз. Исключительно из расположения к вам и благородному роду вашей деятельности. Категорически!

– Премного благодарен.

Илья закрыл дверь. Тихо прошел к столу. Взял бутылку и разлил остатки самогона. Выпили, не чокаясь. Арсений хрипло просмеялся.

– Развитие надзора нужд…

– Он любит такие обороты. Полицмейстер, держиморда, Собакевич. Корнет.

– Ха-ха… А я думал, тебе мило… твоему сердцу как раз милы такие корнеты. Гусары. Белогвардейцы.

Илья сел на диван, вынул из пачки сигарету.

– О них всё сказали Гоголь и Салтыков-Щедрин. И я им верю. Возврата к былому нет. Не так я наивен, Сеня.

– Ни к прошлому, но и не к будущему? – спросил Арсений, тоже закуривая. – Так где же ты? Куда? К чему? К кому? К Гитлеру?

Илья покачал головой, тускло поблескивая стеклами очков.

– Ни к Гитлеру, ни к Сталину.

– И ни к царю?

Илья отрицательно покачал головой.

– Нет, конечно.

– А знаешь, к кому тебе надо? – вдруг спросил Арсений.

Илья посмотрел на него. В очках отразились две красные точки Сенькиной сигареты.

– К лесничему, Прокопу Савельевичу, вот к кому. Точно. Абсолютно. Давай уйдем? Дадим напоследок по башке корнету и махнем в лес.

Илья молча затягивался, пускал дым, глядя прямо перед собой.

– Ты думаешь, я что, и вправду буду ишачить на электростанции у них? – спрашивал Арсений тихо. – Ради этого ты меня вызволил?.. То есть пить тут самогонку-шнапс, покуривать табачок и жрать тушенку? И ждать, когда там все разрешится? Когда ребята сломают хребет дракону? Снесут его головы? То есть думаешь, ради жизни? Этой вот моей единоличной жизни?.. Нет, Илья. Нет, Жемчужный. Не ради этого, а ради смерти. Ради ихней смерти. В этом цель моей единоличной жизни. Поднаберусь сил – и уйду. Тебе начистоту выкладываю. Надеюсь… – Он запнулся и не стал продолжать.

– Я за тебя поручился, – сказал Илья глухо. – И Меньшагин, в свою очередь…

– Мне плевать на него, – тут же откликнулся Арсений. – На тебя – нет. Все ж таки мы… – Он снова запнулся и замолчал.

– Меньшагин многое делает, – начал Илья.

Но Арсений оборвал его:

– Да пошел ты со своим Меньшагиным! У каждого свой выбор, своя дорога…

– …на Вержавск, – как-то случайно, нечаянно договорил Илья.

Арсений обернулся к нему.

– Ты знаешь, Сеня,