Золотой человек - Филип Киндред Дик

вереница грузовиков с полными кузовами рабочих. Комбинезоны оттенка морской волны, рукава по локоть засучены, охапки инструмента в руках… бригада шахтеров, следуют в горы, на рудники.

– Несите меня внутрь, – буркнул Борс.

Фаулер подозвал к себе Маклина. Вдвоем они подняли Борса и понесли сквозь толпы народа – в здание, вдоль коридора и, наконец, в рабочий кабинет. Чиновники и техники почтительно расступались перед громадным, изрядно помятым, заржавевшим баком в руках ремонтников.

– Прекрасно, – в нетерпении объявил Борс. – Я больше в вас не нуждаюсь. Можете быть свободны.

Фаулер с Маклином двинулись к выходу из роскошно (пушистые ковры, мебель красного дерева, бархатные занавеси, ряды книг) обставленного кабинета, а Борс, склонившись над столом, принялся разбирать кипы отчетов, сводок и донесений.

Переступив порог, Фаулер задумчиво покачал головой:

– Похоже, долго он не протянет.

– Ты о системе приводов? А что, если укрепить…

– Нет, речь не об этом. Психика у него сдает. Напряжения не выдерживает.

– А кто бы из нас такое выдержал? – пробормотал Маклин.

– Уж это точно. Управлять всем вокруг, зная, что порядок только на тебе и держится… похоже, это даже для него чересчур. Постоянно помнить: стоит тебе отвернуться, и все тут же начнет расползаться по швам… держать в рабочем состоянии модель вселенной, отгородившись от внешнего мира… адова работенка!

– Однако он вон сколько лет с ней справлялся, – заметил Маклин.

Фаулер, помрачнев пуще прежнего, рассеянно пощупал острие огромной отвертки.

– Рано ли, поздно, а придется нам управляться самим. Изнашивается он. Со временем кому-то из нас придется взвалить все это на себя. Он разваливается на глазах. В одном месте коротнет, и…

Оборвав фразу, он сунул отвертку в чехол на поясе, рядом с кусачками, молотком и паяльником.

– И что?

– А то ты сам не понимаешь! – невесело усмехнулся Фаулер. – В одном месте коротнет, и пуф-ф! Но дальше, дальше-то что, вот в чем вопрос!

– Возможно, – негромко откликнулся Маклин, – тогда мы с тобой сможем отдохнуть от этих крысиных бегов. И мы с тобой, и все остальные. Поживем в кои-то веки по-людски.

– Крысиные бега, говоришь, – пробормотал Фаулер. – А что, похоже. Как крысы в лабиринте. Бегаем, прыгаем, из кожи вон лезем, решая задачки, придуманные кем-то другим…

– Вот-вот, – взглянув ему в глаза, подтвердил Маклин. – И не просто кем-то другим – существом совершенно другого вида.

* * *

Толби заворочался, понемногу приходя в чувство. Тишина… только что-то капает над самым ухом, а его придавило к полу железякой типа противоударной балки. Сам он перевернут вниз головой. Автомобиль на боку. В лощине рядом с дорогой, застрял наглухо меж пары деревьев. Со всех сторон – покореженные стойки, смятое железо… и трупы.

Поднажав что есть сил, Толби сдвинул балку кверху и сумел сесть. Одна из веток дерева, пробив лобовое стекло, проткнула насквозь темноволосую девушку, сидевшую впереди. Обломанный сук перебил ей позвоночник, вышел наружу из груди и глубоко вонзился в спинку сиденья, а девчонка вцепилась в него обеими руками, да так и не выпустила. Голова ее безжизненно поникла вниз, челюсть отвисла. Парень, сидевший рядом, тоже оказался мертв. Осколки ветрового стекла отсекли ему обе ладони, вспороли живот, и теперь он лежал грудой мяса среди обломков приборной доски вперемешку с кровавыми, глянцево блестящими клочьями собственных кишок.

Погиб и Пенн: шея переломилась, будто трухлявый черенок от метлы. Отпихнув его труп в сторону, Толби осмотрел дочь. Сильвия не шевелилась. Тогда он припал ухом к ее груди и прислушался. Жива! Сердце едва слышно, но бьется, грудь под рубашкой слегка колышется… жива!

Отыскав носовой платок, Толби перевязал рваную кровоточащую рану чуть выше ее локтя. Что говорить, исцарапало и иссекло Сильвию жутко, подогнутая под себя нога явно сломана, одежда в лохмотьях, волосы слиплись от запекшейся крови… однако она жива, и это главное! Толкнув смятую дверцу, Толби вывалился наружу. Жаркий язык клонившегося к закату солнца полоснул по глазам так, что он невольно зажмурился. Развернувшись к перекошенному дверному проему, Толби принялся с осторожностью вытаскивать из машины обмякшее тело дочери, но тут…

Шум. Что за шум?

Вмиг замерший, Толби поднял взгляд вверх. С неба к разбитому автомобилю быстро, со свистом спускалась штуковина вроде жука огромной величины. Выпустив Сильвию, Толби пригнулся, огляделся, бросился было вниз, но поскользнулся, не устоял на ногах, кубарем покатился сквозь кусты и лианы и наконец растянулся ничком в полумраке и сырости между серых, неровных каменных глыб на дне лощины. Дыхание его сбилось, бешеный стук сердца отдавался в висках. Нащупав рукоять пистолета, он поднял голову: что там, наверху?

Приземлившийся «жук» оказался относительно небольшим воздушным суденышком на реактивной тяге. Разглядев его, Толби остолбенел. Да, о таких кораблях, о струйниках, он слышал, видел их на фотоснимках – слава богу, курсы исторической индоктринации в лагерях Лиги посещал исправно, однако увидеть струйник собственными глазами!..

Из корабля наружу хлынули люди. Высыпав на дорогу, люди в форменных мундирах один за другим спустились в лощину и, пригибаясь, с опаской, окружили разбившийся автомобиль. Мрачные, явно бывалые, опытные, с крупнокалиберными винтовками наготове, они рывком распахнули дверцы и заглянули в кабину.

– Одного нет, – донеслось до Толби.

– Наверное, где-то рядом.

– Глядите, а эта жива! Девчонка. Похоже, пыталась выползти. Остальные – покойники.

Яростная ругань.

– Проклятье… Лора! Прыгать же нужно было! Все фанатизм идиотский…

– Может, просто выпрыгнуть не успела. Бог ты мой, ветка ее проткнула насквозь! – Голос говорящего дрогнул от ужаса. – Похоже, Лору отсюда… не вытащить.

– Оставьте ее! Всех здесь оставьте! – распорядился главный, очевидно офицер, отгоняя остальных от машины.

– А что с этой, раненой?

Офицер задумался.

– Добьем, – наконец решил он и, сорвав с плеча винтовку, занес приклад над головой Сильвии. – Всем рассыпаться цепью и вперед. Ищите последнего. Скорее всего, он…

Выстрел Толби рассек тело офицера надвое: нижняя часть медленно, мягко осела наземь, а верхняя просто исчезла, рассыпалась в пепел. Развернувшись, Толби неторопливо пополз полукругом, раз за разом нажимая на спуск. Так ему удалось уложить еще двоих. Остальные в панике отступили к реактивному «жуку» и скрылись внутри.

Что ж, элемент неожиданности себя исчерпал. Больше рассчитывать не на что. Против превосходства в числе и огневой мощи, как ни крути, не попрешь, а значит, он обречен. «Жук» уже поднимается, с воздуха его вмиг отыщут… однако Сильвию он спас. Спас. Это уже кое-что.

Скатившись в русло высохшего ручья, Толби побежал – без цели, сам не зная куда. Бежать было некуда: не зная окрестностей, пешим ходом далеко не уйти. Поскользнувшись на гальке, он не устоял на ногах и здорово приложился подбородком о камень. От боли потемнело в