Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

Казалось бы, это историческая аксиома, а потому не требующая доказательств. Однако практика свидетельствует как раз об обратном - о наличии в России массовой оппозиции по отношению как раз к такой аксиоматической позиции. Одним из частных случаев ее проявления может служить исследование ранее уже цитированного автора, претендующего на цивилизационное прочтение всей истории России, на цивилизационную интерпретацию самого феномена России в мировом сообществе цивилизаций. Но то, как это делается, заслуживает дополнительного внимания, так как позволяет, во-первых, осознать, что в рамках цивилизационного подхода к пониманию истории не все возможно. Методология этого подхода содержит в себе принципиальные ограничения на возможность познавательного произвола в понимании цивилизационной логики истории. А, во-вторых, позволяет еще раз проявиться тому, как новейшая политическая конъюнктура сказывается на любой логике понимания истории, способна подчинить ее целям и задачам произвольного понимания истории.

Напомним, в данном случае концептуальную основу понимания цивилизационного феномена России, его специфики образует представление, согласно которому "Россия не является самостоятельной цивилизацией и не относится ни к одному из типов цивилизаций в чистом виде", так как "представляет собой цивилизационно неоднородное общество, ...особый, исторически сложившийся конгломерат народов, относящихся к разным типам развития". Расположенная между двумя мощными центрами цивилизационного влияния - Востоком и Западом, Россия "включает в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и восточному варианту. Неизбежно в российском обществе складывалось как западное, так и восточное влияние", которое при крутых поворотах истории "сдвигали" страну то ближе к Западу, то ближе к Востоку, что превращало Россию в вечно "дрейфующее общество" на перекрестке цивилизационных магнитных полей"1 (курсив мой.- Н.К.).

Такая цивилизационная интерпретация феномена России, с одной стороны, констатирует действительные цивилизационные особенности России, но с другой - придает им явно преувеличенное значение, которое в итоге приводит к отрицанию за Россией цивилизационной самодостаточности, реальности самого феномена российскости как цивилизационного, российской составляющей в основе России-цивилизации. Россия оказывается цивилизационно безосновным феноменом. Но это далеко не так, а точнее - вовсе не так. К уже сказанному по этому поводу в самом начале этой главы необходимо добавить следующее.

Первое. Явно преувеличивается цивилизационная неоднородность России. Это стало особенно заметно в современных условиях, в условиях исторического одиночества России, которое, однако, вскрыло реальность мощного русско-российского цивилизационного ядра не только в предшествующих формах цивилизационного бытия России в истории, но и на геополитическом пространстве распавшегося СССР. Оно продолжает оставаться в цивилизационном отношении русско-российским, и выход из него достаточно болезненно переживается почти всеми бывшими республиками СССР. Именно оно, как цивилизационное, собственно, и стягивало вокруг себя и цивилизационно организовывало евразийское пространство России в российское историческое и геополитическое пространство. Не будь его, не было бы ни этого пространства, ни, следовательно, самой России. Так не бывает в истории, чтобы тысячу или полтысячи лет, смотря о каком геополитическом пространстве России идет речь, огромные евразийские просторы России интегрировались бы "дрейфующим обществом", лишенным своих собственных цивилизационных основ бытия в истории, не объединялись бы на русско-российской цивилизационной основе.

Второе. Россия никогда не была "конгломератом народов". Это была и есть целостная органическая этнокультурная система на базе восточнославянского этнического и культурного единства. Эта система не была этнокультурной случайностью, неким побочным продуктом мировых цивилизационных процессов. Она стала необходимым выражением закономерностей евразийских этнокультурных синтезов с их финно-угорской и тюркской составляющими. И главное, в ней всегда была доминирующая восточнославянская основа, которая на всех этапах развития России предопределяла ее русско-российскую этнокультурную суть.

Третье. Включая в себя народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту, Россия все-таки развивалась по русско-российскому варианту цивилизационного развития в истории. Всякое влияние на себя Россия перерабатывала в Россию, в русско-российский цивилизационный феномен и стандарт. И опять-таки, главное, занимая центральные просторы Евразии, геополитически располагаясь между двумя мощными центрами цивилизационного влияния - Западом и Востоком, Россия вместе с тем имела дело всегда с периферией восточных цивилизаций. Уже только поэтому она и не могла стать объектом мощного цивилизационого влияния Востока. О каком "сдвиге" в сторону Востока и какого Востока может идти речь в истории России конфуцианского, синтоистского, буддийского, индуистского, исламского? Вопрос, как мы видим, риторический, а потому настоятельно требующий снять особую остроту вопроса о каких-то особых масштабах влияния Востока на Россию. Если же речь идет о влиянии языческой стихии "Степи", то и его не стоит преувеличивать, тем более что в большей своей составляющей оно теряется в истории, а потому, если и сохранилось, то уже давно приняло формы русско-российского цивилизационного бытия, цивилизационную сущность российскости.

Справедливость сказанного во многом касается и специфического ордынского влияния на Россию. Его не стоит преувеличивать или преуменьшать, но в любом случае оно было и с точки зрения своих цивилизационных и культурных последствий носило весьма противоречивый характер. Из многообразия этих последствий отметим только несколько, имеющих для целей настоящего исследования принципиальное значение и мимо которых нельзя пройти, пытаясь разобраться в сущности цивилизационного феномена России.

Во-первых, татаро-монгольское иго все-таки было игом. Сметая все на своем пути, орды Батыя выжгли и практически уничтожили Киевскую Русь - всю цивилизационную инфраструктуру. Она была варваризирована. На два с лишним столетия было задержано историческое развитие страны. В течение всего этого времени на постоянной основе обескровливались все основные экономические источники исторического развития. Страна лишалась их посредством изъятия материальных итогов развития в пользу завоевателей. И именно потому, что татаро-монгольское нашествие было завоеванием, именно поэтому отношения с Ордой не носили цивилизационно, культурно и духовно сближающий характер. Это были отношения как с завоевателями, а не как с субъектами культуртрегерства.

Во-вторых, татаро-монгольский погром стал причиной выхода России из европейского цивилизационного пространства. До него Россия была ближе к Европе, развивалась со своей и все нараставшей спецификой, но все-таки в одном типе и логике европейского цивилизационного развития. После татаро-монгольского нашествия Россия окончательно вошла в пространство иного цивилизационного бытия, с иной системой исторических вызовов, которых не было у Европы, но ответы на которые всякий раз усиливали локально цивилизационное своеобразие России. Подчеркнем, оно было не лучше и не хуже, оно стало просто иным - пространством иного цивилизационного бытия и развития, в котором в итоге и сформировался цивилизационный феномен и российскости, и русскости.

В-третьих, Киевская Русь - развитая аграрная цивилизация с выраженными элементами урбанизма, основанная на принципе окультуривания пространства, столкнулась со скотоводческой цивилизацией, базирующейся на исчерпании ресурсов без дальнейшего их воспроизводства. При этом на принципиально разных материальных основах цивилизации базировались принципиально разные духовные архетипы, обусловленные разными религиозными системами, лежащими в основе этнического мировоззрения - восточным христианством и символами языческого поклонения. А потому и мироощущение, и мировосприятие, и миропонимание обусловливались разной системой духовных абсолютов, что сформировало совершенно различные системы стереотипов понимания, отношения и поведения в мире. Все это усиливало цивилизационную несовместимость, проявившуюся, ко всему прочему, и в уровне цивилизационного развития, что в итоге объективно затрудняло межцивилизационное взаимодействие. Не случайно главным принципом во взаимоотношении Руси и Орды стало цивилизационное сосуществование, а не взаимодействие. Русь представляла для Орды экономический, а не культурный и духовный интерес, а Орда для Руси вообще по большей части никакого интереса. По этой причине цивилизационное взаимовлияние было невелико.