Сашка - Владимир Зюкин

не видит, – сказала, скинув платок, Василиса.

Агафья Кирилловна села на табурет, закрыв лицо руками.

– Чего ты! – подскочил к ней Семён. – Там им лучше будет!

Агафья Кирилловна стала успокаиваться.

– Не знаю, – хриплым голосом проговорила она. – Надо бы забрать…

– Правильно, сватьюшка, – поддержала Василиса, – забери, если невмоготу.

– Чего забери? – вмешался Семён. – Повременит пусть.

– И правда, может, повременить, Агаша? – спросила Василиса.

– Повременю, – согласилась Агафья Кирилловна. – Привела я их, а директор, добрая с виду женщина, за руку их повела. И сдавило у меня в груди, – вытирая слёзы, рассказывала Агафья Кирилловна. – Пошла я и до самого дома ревмя ревела.

32

Воспитательница в белом халате выкупала обоих братьев в ванне и вручила им одежду. Сашке она была велика, а Вовке куртка и штаны оказались малы. Пока у братьев не прошёл страх, они смотрели друг на друга, как бы задавая вопрос: «Надо это или нет?». Тётя повела их по коридору; вслед за ними потянулись дети – рослые и малые. Некоторые руками махали и кричали:

– Новенькие! Новенькие!

Вошли в спальню, заставленную кроватками.

– Тут будете спать, – сказала воспитательница, показав братьям на коечки, заправленные простынями. – а сейчас с ребятами познакомьтесь.

Большеголовый подросток сдерживал толпу мальчишек, напирающих с боков. Он был крупнее других.

– Рыбин, – обратилась воспитательница к нему, – знакомьтесь, только шуметь не надо.

Уходя, она оглянулась. Ребятишки обступили Ерёминых, разглядывая обоих, как диковинку. Большеголовый улыбнулся и сказал:

– Чего приуныли, воспитательница вернётся.

– Вы приютские? – спросил Сашка.

– Приютские. – зло ответил Рыбин. – А вы не приютские?

Он положил ладонь Сашке на голову; малыш пытался удержаться, чтобы не поддаться, но закачался.

– Эй! – закричал Вовка. – Убери клешню!

– Ух, ты! – головастик надул щёки, отчего голова его показалась ещё крупнее. – Тебя не трогают, так стой! – Но он опасливо глянул на кулаки Вовки.

– Это мой брат, – сказал Вовка. – За него я рожу любому намылю!

– Точно, – подтвердил Сашка, – он запросто тебя отлупит.

– А жаловаться не побежит? – отвечал головастик, усмехнувшись и посмотрев на ребят.

– Он не ябеда! – возмутился Сашка, поглядывая на брата и ребят.

– Так пускай сладит со мной.

Он ухватил Вовку за рубаху и дёрнул на себя. Мальчишки стали полукругом, предвкушая зрелище.

– Отпусти! – сжав зубы, прошипел Вовка.

– Ага, струсил!

– В другой раз почешу о тебя кулаки, – сохраняя спокойствие, отвечал Вовка.

Видимо, большеголового взбесило спокойствие новенького, он толкнул его; Вовка, не удержавшись, упал на постель.

– Поднимись! – зашипел головастик.

Вовка вскочил и набросился на обидчика. Замелькали кулаки. От неожиданности головастик растерялся и прикрыл лицо руками. Но, получив удар в живот, упал на пол. Мальчишки зашумели. Сашка в ладоши захлопал. Но один мальчик, огненно-рыжий, глянув на ребят и Рыбина, зашипел:

– Лыбитесь… А он нашего отлупил.

Послышались злые голоса, к рыжему подошли ещё двое. Вовка стал к стене. Сашка подскочил к нему и стал рядом.

– Уйди! – тяжело дыша, сказал ему Вовка.

Головастик поднялся с пола. Четверо подступили к Ерёминым. Вовка оттолкнул брата в сторону, но тот вернулся. Один из мальчишек спросил:

– Будешь драться?

Вовка промолчал, глядя на мальчишек исподлобья. Рыжий замахнулся. При этом, почти зацепил кулаком Сашку. Увидев прямо перед носом кулак, Сашка, как собачонка, вцепился в него зубами. Раздался крик. В комнату вбежала воспитательница. Мальчишки стали оттаскивать Сашку в сторону, и тогда хозяин кулака заорал ещё громче.

– Ерёмин, отпусти, ему больно! – крикнула Лидия Ивановна.

Сашка отрицательно замотал головой и, как бульдожек, сжал крепче зубы, бегая глазами. Подошёл Вовка:

– Отпусти, кому говорю!

Сашка послушно отошёл.

– Что произошло? – спросила воспитательница

– Ничего, – ответил Рыбин, прикрывая рукой синяк.

– Вижу, что ничего; но глядите, чтоб больше такого не было, – пригрозила воспитательница. – А тебя, – она глянула на Сашку, который высунулся из-за спины брата, – придётся запереть одного в комнате.

Она резко повернулась и ушла. Некоторое время мальчишки молчали. Первым заговорил большеголовый:

– Мириться давайте, – он подошёл к Вовке и робко протянул ему руку. Вовка пожал её.

– Мирись тоже, – головастик обратился к рыжему пацану.

– Ага, мирись, глянь… – прошипел тот, показав круг, который отпечатал Сашкины зубы.

За дверями, прислушиваясь, стояли Лидия Ивановна и директор.

– Ничего, помирятся, – сказала директор.

– Помирятся, конечно, но это так нельзя оставлять. Младшего стоит хоть на час закрыть в одиночку.

– Что вы, Лидия Ивановна! – возмутилась директор. – Как можно такого малыша садить в карцер!

– Но он тогда здесь всех перекусает! – настаивала на своём воспитательница.

33

Агафья Кирилловна приходила в приют к внукам часто. Старший на вопрос её, как им тут живётся, только мотнул головой, а младший крепко обнял её и, заплакав, попросил:

– Забери нас, баба, слушаться тебя будем, любить будем, – голосок жалобный. – Ну, забери!

Агафья Кирилловна, прослезившись, ответила внуку, гладя его по голове:

– Кушать нечего, милый мой…

– А мы мало кушать будем, баба, забери! – ныл Сашка, гладя руку ей, слёзы на морщинистой руке оставили след мокрый.

– Потерпите, ребятки, – как-то попросила внуков бабка. – Скоро Новый год, подарки получите, тогда и заберу обоих.

– Я подарок домой отнесу, – сказал Вовка.

– Я тоже, – поддержал Сашка.

– Молчите, не успеете получить, как съедите, – сказала, засмеявшись, бабка.

Сашка промолчал, потому что не знал, что такое подарок, и как его получают. Зато после ухода бабушки он повеселел, стал бегать по коридору и кидаться кубиками в ребят, за что и они швыряли в него кубики.

После ужина дети потянулись в спальню. По обыкновению, спать не хотел никто. Воспитательница пыталась успокоить детей, а потом принесла книжку и стала читать вполголоса волшебную сказку. Дети слушали её, сидя на кроватях. Увидев это, воспитательница выключила свет и со словами: «спите, ребятки, поздно», вышла, прикрыв дверь.

– Вова, – шепнул Сашка, – знаешь, что?

– Что?

– Я люблю, когда темно, ты тоже?

– Нет.

– Дурак.

– Встану, получишь дурака! – громко сказал Вовка.

Кто-то подкрался к их кроватям.

– Эй, Вова! – позвал голос.

– Кто это? – откликнулся Вовка.

– Рыбин и Лёнька, -

шёпот из темноты. – Знаешь, зачем мы пришли?

– Зачем? – одновременно спросили братья.

– Пойдёшь сову смотреть?

– Которая в Красном уголке? – спросил Вовка.

– Да. Пойдёшь?

– Пойду! – согласился Вовка и спрыгнул с кровати.

– А я? – спросил Сашка, скинув с себя одеяло.

– Не ходи, – шепнул Рыбин, – ещё напугаешься: у неё глаза горят, как головёшки.

– Пусть идёт! – сказал Вовка. – Всё равно не отстанет.

Мальчишки прошмыгнули в конец коридора, тихо шлёпая босыми ногами. Лёнька чуть открыл дверь Красного уголка; полоска света упала на тёмный низ комнаты, головы мальчишек всунулись в щель.

– Вон она, – проговорил Рыбин.

Из угла блеснули зелёные глаза.

– Давай её в спальню утащим, – предложил Лёнька.

Он стал двигаться вдоль стены, остальные – за ним. До совы оставалось недалеко, когда Сашка упал, запутавшись в своих ногах. Сова захлопала крыльями, да так громко, что Рыбин попятился. «У-фф» – вздохнула сова. Вовка захохотал. Все поскакали к выходу. Теперь упал Вовка, остальные завалились на него. Со смехом, мальчишки побежали по коридору, оставив Сашку в комнате. Услышав шум из угла, он кинулся к двери и чуть не сбил с ног воспитательницу.

– Опять хулиганишь! – прошипела Лидия Ивановна. – Марш в постель!

Шлёпая босиком, Сашка вбежал в спальню и нырнул под одеяло, не зная, кого больше испугался – воспитательницу или сову. «Теперь точно запрёт меня к крысам, – подумал он, кутаясь с