Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография - Виктор Ильин

В общем месте хотений таких,

Не на карте России, ни в лоне

Ностальгических неразберих, —

Но с далеким найдя соответствие,

Очутиться в начале пути,

Наклониться – и в собственном детстве

Кончик спутанной нити найти.

И распутать себя осторожно,

Как подарок, как чудо, и стать

Серединою многодорожного

Громогласного мира опять.

И по яркому гомону птичьему,

По ликующим лицам в окне,

По их зелени преувеличенной,

И по солнцу на мне и во мне,

И по белым гигантам в лазури,

Что стремятся ко мне напрямик,

По сверканью, по мощи прищуриться

И узнать свой сегодняшний миг.

Феноменология антропного мгновения-момента подвижна, гибка. Нужная картина задается оптически, непреложно осязаемым образом человеческой «чистой энергии», наполняющей воздух жизни напряженностью действия, насыщенностью событийностью, эмоциональной приподнятостью, интенсивностью тока, плотностью излучения чувств, сосредоточением, темпераментом, ритмикой самопроявлений, волевыми волнами, душевными импульсами, темпом, сменой духовных состояний, бурей, нетерпением страсти, выходом, расточеньем, напором, разрядом внутреннего вдохновенья.

Сюжетообразующую роль «мгновенья», «мига», «момента» в экзистенции оттеняют модусы:

• «вневременность». Сгустки сущего, несущие не «количество быта» в заряженность персонального. Такова единственная и исключительная причастность принадлежащему безвременью «счастью»;

• «вечность». Вненаходимость человеческой мировой линии; «миг» как знак «вечности» в «близости». Скажем:

С любимыми не расставайтесь,

Всей кровью прорастайте в них,

И каждый раз на век прощайтесь,

Когда уходите на миг.

(А. Кочетков)

«Вневременность», «вечность» означают некий прерыв порядка последовательного существования через выход в однократной приверженности полноте бытия «вовне». Подобные неординарные самоценные, не определяемые всеобщим выходы неповторимы, однократны, незаурядны, не схватываемы каузальными, номологическими связями, не покрываемы необходимыми правилами. Сродни им

• «мимолетность». Преходящая вечность той же капли воды в игре ее отображений. Человек как «особенная действительность и специфическое содержание» (Гегель), неудовлетворенное раздражающим ум и достоинство квиетистским «мироздание терпит нас», самоутверждается в символическом миротворчестве, отбрасывающем тень в беспредельность, —

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

(К. Бальмонт);

• «обновление». Родословная человека высвечивается мгновениями пробуждения, первоцвета, всегда неожиданными самооткрытиями: «Как неожиданна собственная душа» – «Я вечно другой» (Бальмонт);

• «утрата». Ценность жизни – в глазах умирающего. Идея времени проявлена здесь как исток «сожаления», связывающего солидарностью настоящее с прошлым. Утраченным живут раскаявшиеся, утрачиваемым обреченные;

• «обреченность». Смерть сама по себе не несчастье, несчастье – ее приближение. Неизбежное ускользание «Я» – преходящие изменения с непреложным исходом – отнимает надежду, провоцирует вопль отчаяния по жизнезначимому, – используя фигуру Л. Андреева, – по солнцу, которого больше не увидеть, яблоне белый налив, которая кому-то даст плоды, тьме, которая хватит нас, милой жизни и жестокому прощанию с ней;

• «безысходность». Чудовищная трагическая подмена человека плотской оболочкой в физиологическом угасании, отслаивании телесного от духовного. Чем больше занятий телом, тем глубже, страшнее одиночество души: утрачивается интерес к миру; неправомерности здоровья волнуют сильнее, чем события, получающие название вселенских. Соматическое отчуждение, когда жизнь выходит со зловещей бесшумностью, больной, все меньше принадлежа себе, переносится в историю болезни на страницы записей, обостряет решение о готовности принять неизбежное. Мгновенья подступающего спазма сводит немая гримаса: прошла жизнь – «и была она одною горькою обидой, в которой быстро гасли летучие огоньки любви и только холодную золу да пепел оставляли на душе» (Л. Андреев);

• «смерть». Оборот «смерть не страшна» – дескать, пока мы есть, ее нет; когда она наступила, нас нет – указывает на отсутствие общезначимого опыта переживания смерти. Смерть как прерыв чувственности, отмена фейербаховского «sentio, ergo sum», однако, не освобождает от горя утраты ближнего. Смерть как не потеря «чувства Я» (шизофрения), а потеря «Я» невыносима, катастрофична. Отчаяние при соприкосновении с ней – от безысходности необратимости. И это – абсолютно. Так что, даже если после смерти – рай, факт ухода «Я» некомпенсируем, трагедиен. Смерть объединяет людей. Объединяет своей грустной фатальной победой (как подчеркивал Сталин де Голлю: «В конечном итоге побеждает смерть»). С жесткой неуступчивой силой подобному обстоянию дел воспротивился Федоров, впервые в культуре утвердивший: не смерть единит людей – жизнь.

Титанизм креативного разворачивания, представленный разрядами

• дух: пересоздание сущего мечтой;

• технология: преображение сущего инженерией.

В случае Федорова и фактически располагается в первой плоскости. Пока неведомо, воплотится ли прокламированное Кузанцем инструментально возрожденческое всемогущее «все могу»: «Через саму по себе возможность обозначается триединый бог, чье имя – Всемогущий, или могу всякой потенции. У него все возможно и нет ничего невозможного»70.

Как бы там ни было, однако платформа экзистенциальной приоритетности жизни предпочтительней. В смерти человек обретает величие, «достигает завершенности» (Ремарк), но на короткое время. Взыскуемая нота никогда не получаемой завершенности собственного величия берется победительной неувядающей силой жизни.

Классическая наука толкует пространство как вместилище, время как вечность. Неклассическая наука толкует пространство как множество координат, время как совокупность моментов в фиксированных системах отсчета. Наличие предельной скорости передачи взаимодействий согласно принципу СТО с = const навевает физически осмысленную трактовку причинения. Причинно связанными считаются события, входящие во времениподобный интервал dl2 ≤ (cdt)2. В соответствии с данным нестрогим неравенством в СТО формируется образ светового конуса, по которому на мировой линии произвольного события А обособливаются квадранты причинно-зависимых явлений. Параллельно в ОТО (в релятивистской космологии) допускается существование миров, взаимодействие с которыми невозможно, – разумеются так называемые полузамкнутые миры, или области Вселенной, состоящие из сферически симметричных частей фридмановского мира, окруженные пустотой.

Прямые аналогии сказанному находятся в антропологии. Антропное пространство-время упаковано в хронотопы: бытие в «здесь – теперь», «вот – здесь» существование. Согласно такому углу зрения человеческая жизнь, уподобливаясь системе локальных событий, выступает неким подобием полузамкнутого мира.

Проникнуть в пространственноподобные интервалы, равно как и в полузамкнутые миры, возможно через постулирование тахионов или неподвластных гравитации связывающих части Вселенной носителей информации.

Проникнуть в обособленные антропные интервалы возможно расширением обмена деятельностью. Поскольку в основе деятельностного обмена символические ценности, идеалы, диспергирующие человеческий мир на локалы, постольку варьирование конфигураций локалов причинно обусловлено варьированием ценностей. Здесь возникают исходы:

1) непроницаемые миры («черные дыры» – когда сердце бездомно, душа одинока). Принципиальное отсутствие взаимодействия тел и душ ввиду радикальной дискордантности жизнеобразующих устоев;

2) полунепроницаемые миры. Налично отсутствующее, но потенциально возможное взаимодействие на почве толерантной культуры, достижения консенсуса;

3) проницаемые миры. Активно взаимодействующие, взаимно обогащающиеся в обмене деятельностью единицы субъективности.

(1) исход – автаркизация собственных хронотопов – трагичен неизбывным, темным одиночеством.

(2) исход – соответствует варианту полузамкнутых миров, которые реально разобщены, но в перспективе налаживают контакты за счет корректировки, распечатывания, расширения ценностных (идеало-символических) горизонтов.

(3) исход – взаимообразно существующие общности на базе социальной, этнической, экзистенциальной универсальности (как говорил Фейербах: «Сообщество людей есть изначальный принцип… всеобщности»71), оттеняющей фундаментальность полноценной жизни.