«Белое дело». Генерал Корнилов - Генрих Зиновьевич Иоффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Факты показывают, что постепенно в «недрах» «Республиканского центра» крепло ядро правых элементов, все более склонявшихся к мысли о военной диктатуре. Пока эта мысль, может быть, не приобрела четких очертаний, но она вербовала все больше сторонников. Явно благодаря деятельности этого ядра при «Республиканском центре» возник законспирированный военный отдел, который к лету связывал между собой малочисленные военные, преимущественно офицерские, организации: «Военная лига», «Совет союза казачьих войск», «Союз георгиевских кавалеров», «Союз бежавших из плена», «Союз инвалидов», «Комитет ударных батальонов», «Союз воинского долга», «Лига личного примера» и др. Здесь, в этих «союзах» и «лигах», проходили идейную подготовку силы контрреволюционного реванша.
Через военный отдел «Республиканского центра» прошли по крайней мере два будущих вождя «белого дела». Есть данные, свидетельствующие о том, что с «Республиканским центром» летом 1917 г. был тесно связан генерал Корнилов, а военным отделом одно время руководил вице-адмирал Л. Колчак.
В Петрограде он оказался в середине июня, после того как понял свою неспособность остановить революционизирование моряков Черноморского флота, которым командовал с 1916 г. Правые газеты с восторгом писали, как Колчак эффектно бросил в море свою Георгиевскую саблю, протестуя против требований судовых комитетов некоторых кораблей разоружить офицеров, подозреваемых в контрреволюционном заговоре. Колчак спустил свой флаг на флагманском корабле, передал командование контр-адмиралу Лукину и по приказанию Г. Львова и А. Керенского «убыл» в Петроград.
Здесь он и оказался в поле зрения руководства «Республиканского центра». С ним установили прямую связь, несколько раз Колчак присутствовал на заседаниях «центра», о чем он сам дал показания в ходе допроса в Иркутске в феврале 1920 г. Но о содержании и характере этих заседании Колчак не сказал тогда ничего. Зато сопровождавший его контр-адмирал М. Смирнов впоследствии признал, что «патриотические организации», связанные с «Республиканским центром», обратились к Колчаку с просьбой «стать во главе движения». «Колчак, — пишет Смирнов, — согласился. Началась работа в этом направлении». [Дель работы — подавление большевиков и устранение из правительства их «друзей», т. е. меньшевиков и эсеров.
Помимо Колчака, на Невском, 104, не раз видели будущего оренбургского атамана А. Дутова, одним из первых поднявшего мятеж против Советской власти. Бывал здесь и полковник П. Бермонт-Авалов, позднее один из «возглавителей» прибалтийской белогвардейщины. Шли сюда и монархисты-черносотенцы. Их принимали. Когда они выражали смущение но поводу республиканской вывески «центра», их успокаивали: главное пока собрать под одно крыло как можно больше антибольшевистских элементов, а там будет видно… То, о чем в «политической надстройке» «Республиканского центра» предпочитали помалкивать, чтобы не выдать себя и не помешать созданию максимально широкого фронта антибольшевизма, здесь, в военном отделе, обсуждалось довольно прямо. Здесь преобладала такая точка зрения: «Если царский режим был во многих отношениях неудобен, то режим Временного правительства становится нетерпим… Необходимо с ним покончить».
* * *
Примерно в то самое время (в мае 1917 г.), когда в Петрограде промышленно-финансовые воротилы, скрытые монархисты и быстро правеющие либералы создавали «Республиканский центр», в Могилеве в Ставке монархически и правокадетски настроенные генералы и офицеры сколачивали собственную организацию — «Союз офицеров армии и флота». Несомненно, ключевой фигурой в этом деле был генерал М. В. Алексеев, после отречения и ареста царя назначенный Верховным главнокомандующим. Алексеев, как мы помним, сыграл очень важную роль в деле отречения Николая II. Но Алексеев был монархистом и, способствуя устранению Николая II, делал ставку на нового царя — Алексея или Михаила, с воцарением которых связывал надежды на прекращение революции, продолжение войны и укрепление «монархического принципа». Когда эти надежды рухнули, первым намерением Алексеева было посредством генеральской «стачки» все-таки склонить «виляющее правительство» к провозглашению нового монарха. В Учредительном собрании, о котором заговорило Временное правительство и которое должно было определить будущий государственный строй России, ему виделась катастрофа. Алексеев чувствовал себя обманутым: Родзянко и другие лидеры оппозиции твердили ему, что с уходом Николая II монархия будет спасена, но этого не только не произошло, но, напротив, «развал» пошел семимильными шагами. Крушение своих надежд и свой «грех» Алексеев, по некоторым свидетельствам, переживал тяжело, не мог простить себе, что в конце февраля послушался советов «некоторых людей» и способствовал царскому отречению. Например, генералу Н. Тимановскому ок будто бы говорил, что если бы тогда, в конце февраля 1917 г., мог предвидеть, что «революция выявится в таких формах», то поступил бы иначе.
На первый взгляд создается впечатление, что к искуплению своей «вины» Алексеев приступил лишь после Октября, когда сразу после свержения Временного правительства тайно покинул Петроград и прибыл на Доп, в Новочеркасск, где начал формировать Добровольческую армию. Однако обращение к майским событиям, связанным с созданием в Ставке «Союза офицеров армии и флота», показывает, что некоторые глубинные корпи донской, новочеркасской деятельности Алексеева лежали здесь. Алексеев занимал пост Верховного главнокомандующего, и вся деятельность по созданию этого «союза», руководство которого должно было находиться при Ставке, шла через него. Он был действительно «крестным отцом» «союза».
Подготовка к созданию «союза» началась еще в середине апреля, когда в могилевской гостинице «Бристоль» собралась офицерская инициативная группа. Ее член полковник С. Ряснянский писал, что никто тут не задавал сакраментального вопроса «како веруешь?». Было известно, что почти все члены группы — монархисты. Подготовительная работа длилась довольно долго. Офицерский съезд, созванный для создания «Союза офицеров армии и флота», открылся 7 мая, а завершился 22 мая. На нем присутствовали более 300 делегатов, 80 % которых составляли фронтовые офицеры. На съезде выступили генерал Алексеев и его начальник штаба генерал А. Деникин.
Еще в процессе подготовки организаторы съезда широко рекламировали аполитичность будущего «союза», стремление превратить его в своего рода военный «профсоюз», который будет печься только об укреплении армии, содействуя в этом Временному правительству. Но это была необходимая ширма. Тот же Ряснянский писал, что хотя многие делегаты говорили о лояльности Временному правительству, по «от души это не шло». Хорошо понимая это, Алексеев и Деникин осторожно и дипломатично, насколько было возможно, подогревали контрреволюционные настроения съезда. Они говорили о «безумной вакханалии», которая врывается в армию под видом демократизации, об «опасности», которая в
