Хроника грузинского путешествия, или История одного кутежа с картинками и рецептами - Геннадий Йозефавичус

Передвигаясь с черепашьей скоростью и пропуская вперед мчащиеся в обоих направлениях рейсовые автобусы, мы наконец перевалили через перевал, дорога расчистилась от снега, и вскоре мы уже подъезжали к селу Степанцминда, бывшему Казбеги, опорному пункту региона Казбек. В Степанцминде, в гостинице Rooms, мы собирались провести ночь.

Rooms, дизайнерский отель с видом на пятитысячный Казбек, для многих путешествующих по Грузии стал причиной, по которой они включают Степанцминду в свои маршруты. Действительно, уютный совсем не грузинским уютом, простой, элегантный альпийский отель, привлекает иностранных туристов, как фонарь мотыльков. Да и своих, кто побогаче. По грузинским меркам Rooms – дико дорогой, по европейским – на уровне трех звезд. Номера – по полторы сотни долларов. Это те, что с видом на гору. Наши были с видом, только горы все равно не было видно; Казбек был плотно упакован в облака.

Понятно, что долго наблюдать за невидимым Казбеком мы не могли, а потому очень скоро встретились в ресторане, за тем столом, что стоял поближе к очагу. После хинкали и шашлыков из Пасанаури уже прошло достаточно времени; кроме того, все мы переволновались на перевале. Нам срочно надо было выпить. И закусить.

Были заказаны местные хачапури (они делаются с картошкой и сыром и похожи скорее на осетинские пироги, чем на классические грузинские хачапури), густая овощная похлебка, каурма, зелень и, конечно, хинкали. Ну и пара бутылочек мухранского «Шавкапито»; мы нашли его в местной винной карте. В общем, вечер удался. И даже без тостов. Хотя не обошлось без историй. Гоги вспоминал, как Марко Черветти, наш общий двухметровый итальянский друг, титан мысли и исполин готовки, путешествуя по Грузии, устанавливал рекорды, о которых и по сей день говорят в Кахетии, Имеретии и Мингрелии. То Марко съел подряд восемнадцать штук чурчхелы («Ты хоть нитки собирай от чурчхелы, свитер свяжешь!»), то проглотил пять дюжин хинкали, то – десяток шампуров шашлыка, то – средних размеров поросенка со всеми его потрохами. И, главное, гиганту всегда было мало и всегда хотелось есть; выпрашивая кусочек, он приставал к Диме Антадзе со словами: «Дольче Антадзе, ну хоть десяточек хинкалиссимо, ради бога!» И «дольче Антадзе», понятно, немедленно несся к ближайшему шалману заказывать «хинкалиссимо». Как крошку можно было оставить без пропитания? И так повторялось из раза в раз, изо дня в день.

Впрочем, мы сами уже начинали напоминать коллективного Марко Черветти. Приехав в Грузию, мы с утра до ночи, а иногда и ночью кутили. Мы ели, дегустировали прекрасные вина, пили чачу, слегка перекусывали, потом снова ели, выпивали, закусывали, и, если не ели, то ехали – чтобы поесть и выпить. Да, мы ходили по музеям, но даже там – в Сигнахи или в Национальном музее в Тбилиси – мы неслись смотреть экспонаты, связанные с едой и выпивкой, – опулентный «Сбор урожая» Пиросмани, греческие кубки и кратеры, колхидские бронзовые фигурки пьющих людей, терракотовые сосуды для вина. Все было подчинено главной идее: так, как в Грузии, не умеют кутить нигде. И главная идея раз за разом находила себе подтверждение. Может, мы просто не хотели видеть все остальное и что-то важное оставалось незамеченным? А если и так?

Если мы и сужали Грузию до размеров стола, если прекрасная страна оказывалась в наших стаканах вместе с соломенным вином? Что с того? Для нас, любителей выпить и закусить, только того и было надо.

От Троицы к Успению

Только ночью душа прозревает, как Троицу, чуя

Небеса и цветы – и прощанья черту вековую.

Галактион Табидзе

Ночью, внезапно проснувшись, я увидел Казбек. Тучи рассеялись, туман ушел, и гора, подсвеченная контровым светом луны, отчетливо выделилась даже на фоне черного неба. А на рассвете – так и вовсе стало жалко тратить время на сон. С каждой минутой Казбек, меняясь, представал в новом свете. Из розового он превращался в кремовый, потом – в голубой. Наконец, вершину осветили прямые лучи солнца, и гора стала ослепительно-белой, ее пик словно вырезали из синего-пресинего неба. Прямо, как у Пушкина:

Высоко над семьею гор,

Казбек, твой царственный шатер

Сияет вечными лучами.

Именно: Казбек сиял «вечными лучами», отсвечивал нестерпимо ярким светом, бликовал, радостно разбрасывая солнечных зайчиков, горел на солнце. И никакие черные очки не спасали, глаза слезились – то ли от вспышек, то ли от умиления; скорее, ото всего сразу.

Позавтракав и полюбовавшись Казбеком с террасы отеля, мы расплатились и отправились наверх, к Гергетскому монастырю. Опять-таки:

Твой монастырь за облаками,

Как в небе реющий ковчег,

Парит, чуть видный над горами.

Это Пушкин про него, про Гергети. Про монастырь, к которому мы вознамерились подняться на Димином драндулете с лысой резиной.

И ведь поднялись! Плутая, путая дороги, скользя по льду, но поднялись и увидели невероятной красоты Казбек, и строгий храм Троицы, и Степанцминду, лежащую в километре внизу, и даже отель наш, кажущийся сверху деревянным сараем, притулившимся к склону.

Спустились, зная дорогу, мы намного быстрее. И намного быстрее преодолели перевал, и проехали зону снегов, и Гудаури, и еще засветло оказались на берегу водохранилища, в советские времена затопившего десятки деревень, в Ананури, в храме Успения Богородицы, фрески которого Дато Гагошидзе реставрировал в восьмидесятых. Без солнца, которое скрылось за пиками, начало стремительно холодать. Мы кутались, застегивали куртки, мерзли, но никак не могли оторваться от фресок – наивных, радостных и одновременно – грустных.

Наконец решившая закрыть ворота сторожиха шикнула на нас, и мы отправились дальше в сторону Тбилиси. И ровно через пять километров остановились в Булачаури, на станции водозабора. Дато вспомнил, что когда-то в Булачаури неплохо кормили.

Нам указали на вагончик, похожий на тот, в котором мы знакомились с мингрельской кухней, официантка принесла кувшин домашнего вина, бутылку водки, лимонад и изготовилась принимать заказ. Мы попросили шашлыков из телятины, почек и печень на вертеле, свежего хлеба с зеленью, сыра, и подавальщица, записав, сказала, что, кроме телячьих шашлыков, принесет нам еще и свиной: «Возьмите, попробуйте, и будете приезжать специально».