Гайда! - Нина Николаевна Колядина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Советское рабоче-крестьянское правительство, – говорил Гоппиус, – предлагает всем народам и всем правительствам воюющих стран немедленно объявить перемирие, для того чтобы начать переговоры об окончании войны. Мир нужно заключить быстро, и, как в декрете записано, без аннексий и контрибуций.
– А я вот интересуюсь, что за нексии такие? И эти, как их, – котри, кобри… Тьфу ты, не выговоришь даже. Ну, в общем, трибуции эти? – прервал выступающего сидевший позади Аркадия и Андрея мужик. – Вернусь домой, люди спросят, что за звери такие, а я и не знаю. Нам-то от них хуже не будет?
– Я вам сейчас все расскажу, – ответил Гоппиус. – Только вы сначала назовите свои имя, фамилию, скажите, какую волость представляете.
Он повернулся к девушке, сидевшей за небольшим, стоящим возле стены столиком, и попросил ее:
– Люда, запиши вопрос.
Девушка – она исполняла обязанности секретаря съезда – кивнула и, придав своему юному личику самое серьезное выражение, начала что-то писать на лежащем перед ней листке бумаги.
Аркаша обернулся, чтобы рассмотреть задавшего вопрос делегата. Им оказался пожилой, седовласый крестьянин с густой, такого же цвета, как и его волосы, бородой, которая книзу резко заострялась, из-за чего приобрела форму равнобедренного треугольника.
– Из Нового Усада мы, – ответил Гоппиусу тот. – Фамилие мое Белогузов, а зовут Митрофан Ильич.
– Так вот, Митрофан Ильич, хуже уж точно никому не будет, – заверил мужика и всех делегатов Женька и бодро, как хорошо заученный урок, растолковал значение непонятных им слов:
– Аннексия – это захват одним государством территорий другого государства, а контрибуция – это платежи, которые налагаются государством победителем на проигравшее в войне государство. Именно такой лозунг: «Мир без аннексий и контрибуций» – выдвигает на сегодняшний день партия большевиков.
– Правильный лозунг, – одобрил Белогузов, – только все равно не совсем понятный.
– Так что же вам еще не понятно? – растерялся Женька и даже слегка покраснел.
– Вот ты говоришь, без нексий этих…
– Аннексий, – поправил крестьянина Гоппиус.
– Да, один черт, – отмахнулся тот. – Не в названии дело. Как с землей-то будет, которую немец уже захватил? Он обратно ее отдаст, или как?
Женька покраснел еще больше и сделался похожим на ученика, не сумевшего ответить на дополнительный вопрос преподавателя. Аркаша даже почувствовал за него некоторую неловкость. Но Гоппиус быстро собрался и ответил старику:
– Этот вопрос будет решаться на переговорах о мире между правительствами всех заинтересованных стран. А для нас что сейчас самое главное? Прекращение надоевшей всем войны. Вы ведь хотите, чтобы она поскорее кончилась?
В зале раздался одобрительный гул, хотя вопрос был адресован только пожилому крестьянину.
– Ну, кто ж этого не хочет, – согласился с залом и Митрофан Ильич. – У меня у самого младшенький четвертый год воюет.
– Так тем более, – подвел итог Гоппиус и перешел к другому, не менее важному вопросу:
– Ну, а теперь обсудим Декрет о земле. «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа» – так начинается этот важнейший для всех вас документ.
И тут Женька все по полочкам разложил. Получалось, что согласно новому декрету, все земли, принадлежавшие раньше царской семье, а также все помещичьи, церковные, монастырские земли вместе со всеми постройками, скотом и инвентарем будут конфискованы и безвозмездно распределены между крестьянами. При этом, земли рядовых земледельцев конфискации не подлежат.
Аркаша слушал, что говорил Гоппиус, и ушам своим не верил. Весной, после февральской революции, в уезде были случаи, когда мужики самовольно захватывали помещичьи земли. Кое-кому подобное самоуправство сходило с рук, но чаще всего за это наказывали. В любом случае, такие действия считались незаконными – об этом и в газетах писали. А тут – нате вам: забирайте все, делите, пользуйтесь! И ничего вам за это не будет, потому что все по закону. Новая власть дает добро.
«Слышал бы все это Гольдин, – подумал Аркаша, – никогда бы не сказал, что такая власть может рухнуть…»
5.
На письменном столе царил полный бардак. Тетради, учебники, листки бумаги, ручки, карандаши, циркули, линейки – все лежало вперемешку, без всякого порядка. Вообще, Аркадий особой аккуратностью не отличался: уж что-что, а раскладывать школьные принадлежности по стопочкам, как это делала Таля, не любил. Но такого беспорядка, как сегодня, он все-таки раньше не допускал. Просто сегодня его, как говорит тетя Даша, лень-матушка обуяла. А разленился он потому, что день какой-то совсем уж скучный выдался – ничего интересного!
Из училища отпустили после второго урока, что в последнее время никого уже не удивляло. Когда вышли с ребятами на улицу, еле устояли на ногах от сильного, пронизывающего ветра, с огромной скоростью гнавшего по обледеневшей дороге холодные, колючие хлопья снега. Утром ничего подобного не было – так, наблюдалась легкая поземка. В общем, на улице в такую погоду делать нечего.
Еще в училище Аркаша подумывал о том, что после занятий не мешало бы сходить в большевистский клуб – может, новости какие важные появились. Но из-за ненастья решил из дома не выходить.
Мальчик поднял глаза на висевшую над столом книжную полку и подумал, что самое лучшее, чем можно сейчас заняться, – что-нибудь почитать. Но сначала все-таки нужно навести порядок на столе. Он быстро собрал все ручки, карандаши и линейки, засунул их в жестяную коробку из-под печенья и поставил ее на один край стола. Рядом нашлось место для чернильницы. Потом он сложил в одну стопку все тетради и учебники и положил их на другую сторону столешницы.
Прежде чем пристроить куда-нибудь школьный дневник «Товарищ», в котором Аркаша ежедневно делал короткие записи о том, что произошло за минувший день, он перелистал несколько последних страниц. Судя по записям, за всю неделю ничего интересного не случилось. Ну что это за события – «не было рисования», «были пустые уроки», «играли в шахматы»?
Аркаша положил дневник на стопку учебников – может, потом что-нибудь и напишет – и продолжил уборку. Надо было разобраться с оставшимися на столе бумагами. Можно было бы, конечно, сгрести все в кучку и отнести тете Даше на кухню – пусть печку растапливает. Но мальчик все-таки решил посмотреть каждую бумажку – вдруг что-нибудь нужное выбросишь.
Ну, листочки с нарисованными на них смешными человечками на коротких ножках с огромными, похожими на брюкву головами уж точно не нужны. Это он так, от нечего делать малевал. Черновик по французскому – тоже в печку. А это что такое? Аркаша взял со стола листок с напечатанным на нем типографским способом текстом и усмехнулся: «Ничего себе!
