Станция Кафе Отправление - Альберт Иванович Калинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усач протянул ему свёрток.
– Горшок с цветами есть в доме?
– Найдётся,– кивнул Саня.
– Во сколько вы уходите завтра из дома?
Саня чуть призадумался, выбирая время.
– В девять.
– Хорошо, завтра в девять утра я буду ждать вас здесь. Хуорхал должен быть при вас. Только помните мои слова: не выносите реликвию из квартиры и не передавайте никому.
Седой уехал, а Саня вернулся в свою комнату. Он долго разглядывал таинственный предмет, предоставленный ему на одну эту ночь.
До конца не понимая, на кой ляд сдалась ему эта саранча, Саня всё же решил довериться моменту, тем более что к этому, правда, со слов Седого, была причастна Майя. А если так, то эта девушка не могла ему навредить, а если нет?
Какое-то время он разглядывал древние символы на тельце насекомого, но они не поддались его пониманию. Он вспомнил всё, что знал про ветхозаветный мир. Затем растянул цепь событий, насколько удалось. Вспомнил уроки истории и представил Древний Египет. Саня собрал в своей голове воедино, что знал на заданную тему. Набралось немного, а дальше Саня, как археолог, разложил находки пред собой. Подобно выставочным экспонатам, здесь оказались фрески и гробницы, колесницы и загадочные пирамиды, сфинкс с разрушенной физиономией, смуглые почти нагие люди на тростниковых лодках, пересекающие Нил. Потом добавились жрецы, пара-тройка фараонов, голова Нефертити, туда же попала соблазнительная Клеопатра. Негусто, но Саня решил не отчаиваться и продолжил.
Воображение нарисовало ему карту Древнего мира. Непременно это был пергамент. Пожелтевший и потрескавшийся, он представлен Сане не иначе как эксперту. Саня нашёл на ней Фивы и дельту Нила. Затем прошёл взглядом по восточному берегу Средиземного моря и заглянул ещё чуть на восток. Где-то по этим пустыням Моисей и водил своих евреев сорок лет. Исследователь карты устремился ещё далее на восток и нашёл прожилки двух рек, а между ними большой участок плодородных земель. Здесь города, окружённые ровной геометрией башен, цветущие сады и водные каналы.
«Вот она, колыбель цивилизации – Месопотамия»,– подумал Саня. Да, именно здесь и жили народы Междуречья. Он окинул взглядом карту в целом и увидел ещё одну важную для его истории деталь. Полчища саранчи чёрными тучами закрывают небо над Египтом, а затем устремляются к земле и там пожирают всё, что растёт, благоухает и плодоносит. На смену изобилию приходят голод и смерть.
– Бр-р-р… – Сашку пробирала дрожь.
Разделавшись с Египтом, полчища насекомых устремились на восток.
Здесь Саня припомнил легенду о принцессе Шамирамат, а вернее, ту её часть, которую историки считали былью, и отметил описанные события, которые касались нашествия саранчи и последовавшим за ним голодом.
И тут Саня вспомнил. Горшок! Как же он забыл!
Решение нашлось почти мгновенно.
За окном совсем стемнело. Самое время действовать. То, что Саня замыслил, можно было бы назвать преступлением. Особенно если учесть, против кого оно было замышлено. Объектом преступления была Зинаида Васильевна, а ещё конкретнее – её любимая герань.
Дело было бы, как говорится, в шляпе, если бы этот цветок по-прежнему стоял на кухонном подоконнике. Саня дождался бы полуночи и, уверенный, что в это время квартирная хозяйка точно будет дрыхнуть в своей комнате, пробрался бы на кухню. А там уже дело техники. Без лишней суеты он взял бы горшок с её дорогим кустом и мирно переместил бы его себе в комнату. Даже если бы он был застукан за этим неблагородным занятием, то спокойно отделался бы объяснением, к примеру, что ему захотелось увековечить этот прекрасный куст в красках и непременно на холсте. Но вот оказия, не далее чем вчера Зинаида Васильевна сетовала, что кухонное окно недостаточно обласкано солнцем, и на его глазах унесла любимый горшок с геранью в свою комнату. Этот случай не имел бы никакого значения и тем более последствий в Саниной жизни, если бы не сегодняшние обстоятельства. Цветок нужен был Понедельникову позарез.
Саня прошмыгнул в коридор, затем тихонько открыл дверь и оказался в подъезде. Дальше нашёл распределительный щиток и выкрутил пробки. Все, что были. Лампочка, освещавшая площадку, подобно астрономическому «белому карлику», выдала последнюю яркую вспышку и погасла. Он попробовал пощелкать выключателем – бесполезно. Через приоткрытую дверь до его слуха дошёл недовольный бубнёж Зинаиды Васильевны. Выждав ещё минут двадцать, Саня подошёл к двери в комнату квартирной хозяйки и осторожно толкнул её рукой. Что-то глухо шмякнулось прямо ему под ноги. То была обыкновенная тряпка, которую тётка, каждый раз подкладывала между дверным косяком и дверью, обеспечивая её лучшее запирание. Сквозь старые занавески пробивался холодный свет ночного города. Обстановка в комнате была очень скромная – что-то среднее между монашеской кельей и одиночной камерой. Единственными предметами, не вписывающимся в общий интерьер, были часы-ходики, которые отстукивали время на тёмной стене, и настольная лампа с фривольным абажурчиком рядом с железной кроватью у тёткиного изголовья. Саня отметил, что он недурно придумал, когда выкрутил пробки:не хватало ещё быть застуканным. На цыпочках и как можно тише он прошёл мимо тёткиной кровати. Старый следователь лежала на спине с тем выражением лица, какие штампуют в американском кино, изображая русских шпионов. Сане даже показалось, что пенсионерка посматривает на него. Парню стало жутко, вдобавок прокукарекали ходики на противоположной стене (вероятно, отбивая полночь), и квартирант в два прыжка вылетел из комнаты. Оказавшись в коридоре, он затаился, как заяц, и прислушался. Тихо. Нужно было во что бы то ни стало завершить начатое. И вот, уже снова он стоял посередине чужой комнаты. Сделав ещё пару шагов, он оказался у цели. Его рука нырнула за занавеску и нащупала цветочный горшок. Выбираясь на цыпочках, он не мог отделаться от ощущения, что тётка смотрит ему вслед.
Хоть какое-то утешение он получил, когда раскрыл шторы в своей комнате и в окно заглянула унылая луна. Понедельников так накрутил себя, что ему на миг показалось, что у светила лицо квартирной хозяйки. Затем Саня взял саранчу и положил её в горшок. Стал наблюдать. Прошло время. Чуда не последовало, железка лежала, как и положено ей, неподвижно и бестолково. Саня достал фонарик и посветил им, как это проделал минувшим днём Седой. Освещенный древний предмет не выдавал ничего нового. И Александр, очевидно, переусердствовав с мыслительным процессом, принялся попросту дурачиться. Незадачливый исследователь то включал, то выключал свет, направлял его под разными углами на металл, но не добился ничего путного. И
