Станция Кафе Отправление - Альберт Иванович Калинов

Банщик

Зарядили дожди, и Саня пропадал в своей комнате. Он занимался доработкой эскизов. Тем более что заказчику Андрею Ивановичу новое видение Александром композиции для панно так понравилось, что теперь он считал его идею своей, предвкушал успех и просил тщательной проработки деталей, торопил, но не настаивал.

В один из таких дней Зинаида Васильевна, по обыкновению, позвала Саню на кухню.

– В кафе был? – спросила она сухо.

Саня замотал головой:

– Пока не до того.

– А я была.

– Ну и как? – без особого энтузиазма поинтересовался Саня.

– Примерно всё, как и у тебя. Принесли кружку крепкого чая и папиросы «Беломорканал». А когда уходила, официантка принесла подарок,– тётка выложила на стол коробочку.– Чего сидишь? Открывай, – почти скомандовала она.

Саня раскрыл коробку. Внутри находились три предмета, перевязанные знакомой лентой: кисть, карандаш и перо.

– Я уверена, что это всё не мне, а для тебя. Ты понял?

– А причём здесь перо? Я же не писатель.

– А принцессу крылатую кто рисует? Ну так вот, получите и распишитесь. А вот ещё кое-что…

На стол шлёпнулся журнал. Саня прочитал название «Реальность и иллюзия». Датировался журнал 1988 годом.

– Там в самом конце закладка, открой,– кивнула Зинаида Васильевна.

Саня открыл.

– Ну и что? Что здесь? – потряс страницы Саня.

Тётка перевернула последний лист и ткнула пальцем. Александр прочёл: «Автор – Сушинский Бальтазар».

– Я возьму его с собой… – Понедельников поспешил к себе в комнату, чтобы поскорее ознакомиться со статьёй.

Название статьи было многообещающим – «Банщик».

В ней описывались события, свидетелями которых стали сразу несколько человек. И начиналось всё так: осенью 1982 года компания завсегдатаев отправилась в баню. На загородной и неизвестной большинству представителей трудового класса туристической базе под названием «Спартак» у самого края леса имелась рубленая банька.

Каждый раз в договорённый день и час попариться с дубовым веничком, попить пивка и обсудить мужские темы собирались пятеро давних приятелей. По обыкновению, в субботу.

Запарили веники в деревянных кадушках. В парилке прогрелись, как положено, на два захода, на третий поддали парку. Попарились. Окунулись в озерцо (банька стояла в десяти шагах от него). Отдохнули. Решили взяться за бидончик с пивом. Светлояров, или, как его все называли, Иваныч, хвалил, мол, по знакомству свежайшее досталось.

Сели. По кружечке распили. Хорошо пошло. Между делом Сергей Стынников рассказал пару юморных анекдотов про Брежнева. Потом Пашка Черемисин, самый младший из них, вспомнил, как три года назад познакомился со Стынниковым и благодаря этому событию оказался в таком прекрасном месте и в такой замечательной компании. Здесь воспоминания об истории своего знакомства подхватили и другие. Оказалось, что каждый из них попал в банную компанию благодаря одному из присутствующих. Светлояров привёл Игоря Дымова и Стынникова, тот Пашку. Только никто из них не приводил Сергуню – банщика. Сергуня был поджарым мужчиной лет шестидесяти и вправду знал банное дело во всех тонкостях и мельчайших деталях. За это обстоятельство приятелями пожаловано ещё одно прозвище – Банщик. К своему удивлению, он и сам не мог припомнить, откуда взялся в их компании. Все подхватили новую тему, стали шутить и подначивать озадаченного Банщика. Стынников ради смеха сказал, что не было ещё случая, чтобы Сергуня о чём-нибудь рассказал, кроме банных тем. Это прозвучало как анекдот, и все присутствующие, за исключением Банщика, продолжили хохотать. Вдруг Пашка, поменявшись в лице, заявил, что никогда не видел, как Сергуня приезжал или уезжал из бани.

С этого момента смех как-то ровно сошёл на нет. Всё сразу не задалось, и мужчины засобирались по домам. Сергуня казался расстроенным или даже подавленным, он оставался в парилке. Для приятелей стало очевидным, что и вещей у Сергуни тоже нет. Не присутствовало на скамейках все то уложенное в сумки, с чем люди приходят попариться.

На улице всё тот же Пашка предложил Дымову подвезти до дома бедолагу банщика (у Игоря имелся полноприводный газик). Мол, мало ли что? Человек попал в беду, нет вещей и всё такое, а они потешались на беду. Дымов с ним согласился. Очевидно просовестившись, поддержали его Иваныч и Стынников. Затем Пашка с Игорем вернулись в баню. Сергуни нигде не оказалось, он в прямом смысле слова пропал.

Компания с тех пор распалась. Неуёмный Пашка Черемисин, несмотря на все предостережения бывших приятелей, продолжил копать это дело. Он как мог искал бесследно пропавшего Сергуню, но безрезультатно. А привлечение к этому процессу правоохранительных органов и вовсе едва не закончилось для него, мягко сказать, большими проблемами. Шутка ли, был человек – и нет. Соответствующие службы пришли к единому мнению, что банщика не было. Тоже самое подтвердили и трое Пашкиных приятелей по бане. Только Черемисин не отступился от своего, за что и провел полтора месяца в известном доме на улице, носящей имя одного из венгерских коммунистов (в простонародье – в психушке).

На следующий день, как только на кухне послышалась хозяйская возня, Саня направился к Зинаиде Васильевне первым.

Вернув журнал, он немного подождал, надеясь, что с ним заговорят, но не выдержал:

– Ну и что вы думаете по поводу этой статьи? Зачем вы дали её мне прочитать?

– Здороваться надо, – сухо заметила тётка, без намёка на суету, занимаясь какой-то стряпнёй.

– Здрасьте, – виновато кивнул Саня.

– Пельмени будешь?

– Угу… – снова кивнул Саня.

– Тогда режь лук.

Перед Саниным носом оказалась большая луковица и столовый нож. Он без особого усердия взялся за дело.

– Баламут твой Бальтазар, – наконец перешла Зинаида Васильевна к основной теме их разговора.

– Что вы имеете в виду? – задрав глаза к потолку, чтобы спасти их от луковых слёз, переспросил Саня.

– Я помню это дело и всю эту компанию пофамильно.

– Да вы что?!– шмыгая носом и потирая запястьем глаза, Саня, несмотря ни на что, нацелился слушать. – Расскажите!

– Говорю же… тогда, в восемьдесят втором, занимались мы этим делом. Помню я этого Черемисина. Студент-заочник, он в нашем политехе учился. Худой такой, комсомолец с диссидентскими настроениями. По-моему, к тому моменту на выпускном курсе учился. Закрыли дело за отсутствием события преступления. Понимаешь?

Саня пожал плечами.

– Не было ничего, – отрезала Зинаида Васильевна.

– Как же так! Четверо мужиков свидетели и ничего не было? – умывая лицо под краном кухонного умывальника, возражал Саня.

– Каких четверо? Только Черемисин стоял на своём, как герой Древней Спарты. Остальные, лишь только на них нажали как следует, от своих слов отказались. Допросили и руководство базы, на балансе которой числилась эта банька: