Наблюдатель - Стас Устенко

Вскоре по обе стороны коридора начали попадаться пронумерованные двери. Я толкнул наугад одну из них – под номером «3». Мебели в открывшейся комнате оказалось немного – лишь основательная кровать да стол с креслом. Я выдвинул ящик стола и увидел там огрызки карандашей, листы бумаги с какими-то формулами, но больше ничего интересного.

– Давайте пока не будем бежать вперед, а рассредоточимся и осмотрим комнаты, – предложил я.

– Согласен, – одобрил Борис. – Далеко не уходим, если что – сразу кричим, в авантюры не лезем.

И мы разошлись по этим в прошлом жилым залам, а через четверть часа снова встретились в холле. Удивительно, но мы ничего не нашли.

– Очень странно, что нет никаких следов человека, хотя бы одежды, наконец! – Марина вроде пришла в себя и начала анализировать ситуацию.

– Может быть, после коллапса кто-то провел тут генеральную уборку, – Сергей высказал трезвую мысль. – Тогда, боюсь, мы проделали весь путь зря…

– Давайте пойдем дальше, хотя бы на пресловутую метрику посмотрим, – и я двинулся вперед.

Вскоре коридор начал плутать, а потом и вовсе разделился, но на стене мы увидели схему объекта. Вопреки ожиданиям, нам не предстояло блуждать в лабиринтах – тут все было организовано просто и изящно. Холл, который мы прошли, назывался «Жилой блок» – в нем располагалось тридцать одноместных жилых помещений и несколько ванных комнат. По правую сторону от него шел другой коридор – с еще тридцатью двухместными отсеками, как я понимаю, для персонала низкого уровня. Слева располагался «Пищевой блок» – с большой столовой, несколькими подсобками и складом. К нему примыкали два крупных по размерам блока – «Оранжерея» и «Ферма». Далее начиналась «Промышленная зона» – двенадцать огромных лабораторий, связанных двумя длинными холлами и выходивших в «Зону испытаний», площадь которой, судя по карте, равнялась тридцати тысячам квадратных метров. За ней располагался только узкий «Реакторный коридор», отдельно от него – две трансформаторные комнаты «Энергоблока» и, собственно, сам полукруг ускорителя частиц «Ленин-8». Основная его часть простиралась далеко в горную породу.

На полу мы нашли несколько странных сине-черных люков, но сдвинуть их не смогли, они были словно приварены к полу.

– Быстрее! – меня явно тянуло в «Зону испытаний».

6

Запыхавшись, мы, наконец, добрались до метрики. И тут уже рвать начало не одну Марину, я сам с трудом удержался от того, чтобы не испачкать пол. Все люди, работавшие на станции, находились именно здесь – вернее то, что от них осталось.

Нашему взору предстал нереально огромный восьмиугольный зал с высотой свода метров сто пятьдесят, не меньше. Снизу по его бокам, как плинтус, был расположен смотровой коридор – из которого мы и выбежали – и находились пульты управления. Стекол на узкой галерее почти не осталось. Посреди самой рабочей зоны стояли два черных зеркала – каждое длиной метров в сто, толщиной в метр и высотой метров в двадцать. К ним были подсоединены четыре провода, толщиной с ногу взрослого человека. Оплетенные красной паутиной защитного экрана, они уходили прямо в бетонный пол. Зеркала размещались не параллельно друг другу, а нахлестом – в виде буквы «Х», как и отмечалось в записной книжке. Справа и слева, у концов этой буквы, были построены два ажурных постамента, на одном из них, правом, стояла блестящая серебристая сфера диаметром около двух метров. В углу зала находились настоящий подъемный кран, несколько погрузчиков, экскаватор и еще какая-то странная машина.

И – трупы. Высохшие, скорчившиеся, разделенные на части – они валялись повсюду. Такое чувство, что после описанных в «Молескине» событий весь персонал станции вдруг собрался около метрики, что-то там сделал, был поднят в воздух, скручен, разорван и разбросан по полу. И не только по полу: на самих зеркалах на двадцатиметровой высоте тоже болтались тела. Они оказались закинуты и на крышу смотрового «плинтуса» и даже на подъемный кран. Хорошо, что прошло столько лет, иначе мы бы точно задохнулись. Сейчас же в зале ощущалась только пыль…

Не обращая внимания на возгласы спутников, я подошел к метрике и по крутой лестнице поднялся к сфере.

– Так вот ты какая… – я нажал клавишу на ее блестящем боку, и кусок шара тут же отъехал в сторону. Внутри имелось лишь неудобное пустое кресло с парой ремней безопасности – и все, никаких систем управления. Я спустился вниз и осмотрелся. В голову, кроме глобального коллапса, ничего не приходило. Вероятно, персонал решил-таки действовать, как-то они собрались тут все, даже психи депрессивные, врубили ускоритель и метрику. Допустим, хотели, например, перегрузить энергетическую систему Центра и открыть дверь, получился электромагнитный выброс и их размазало. Логично? Нелогично: зачем тогда всей толпой сходиться? Управляться с этой штукой, судя по «Молескину», вполне мог и один человек.

– Как вы думаете, что тут произошло? – Максим уже оправился от увиденного.

– Собрались-включили-погибли…

– Хорошая идея, но если вспомнить «Молескин», получится что они как-то организоваться сумели и всех психов сюда притащили, непонятно зачем… – Марина слово в слово озвучила мои мысли.

– Давайте осмотрим лаборатории, может, найдем чего, – и мы двинулись за Борисом.

– А где же скоростные лифты, о которых упоминал автор дневника? – Сергей по пути оживился. – На карте ничего такого не было. Странно…

Тут мы дошли до лабораторий и прервали обсуждение. Было решено опять разделиться и звать друг друга сразу, как только увидим что-то интересное. Я вошел в первый зал. На белых лабораторных столах громоздились большие осциллографы и прочие допотопные приборы с круглыми мутными дисплеями. Ничего интересного. А вот длинные ряды шкафов слева… Я приблизился. За стеклами обнаружились лишь пухлые папки, попадались отдельные листки с формулами – для того чтобы разобрать весь архив, потребовался бы день, не меньше. Никакой понятной информации обложки дел не содержали, наоборот, они маркировались как ГР11, АВ74, НК22 без какой бы то ни было видимой логики. Страницы отчетов испещряли рядки вычислений. Тут я обратил внимание на отгороженный закрашенными стек лами бокс. Его дверь оказалась заперта, но я пару раз ударил киркой по замку, и она открылась. В комнате не было ничего, кроме средних размеров стеклянного шкафа, в котором стройным рядами стояло странное блестящее оружие. Подойдя ближе, я увидел табличку – «Опасно! Использовать только в случае внешнего вторжения. Необходима санкция начальника станции». Дверцы заперты, я взял кирку и стукнул ей по стеклу. На нем появилась небольшая трещина – похоже, шкаф не так прост, как кажется. Тем не менее, с нескольких ударов я разбил стекло и вытащил на свет обойму, сам пистолет и тонкую инструкцию, которая, как выяснилось, размещалась за каждым стволом. На книжке значилось: «Министерство обороны СССР. Разработка профессора генерал-майора В. С. Сулаквелидзе при участии А. В. Симонова и В. В. Горева. Экспериментальный лазерный орбитальный пистолет ЛП-88Ф. Инструкция по эксплуатации». Само оружие было полностью сделано из полированного серо-желтого металла и весило примерно килограмм. На увесистую плоскую рукоятку с длинным спусковым крючком без защитной скобы была установлена круглая трубка с основным механизмом. Ее набалдашник уходил далеко за конец рукояти, заканчивался рифленой крышкой и придавал системе неплохую сбалансированность. Ствол сделали чрезвычайно коротким – почти сразу за курком он превращался в конус, тоже с рифленой вставкой сочленения, и заканчивался срезом с малюсеньким круглым отверстием. Обойма напоминала обычную пистолетную, с той лишь разницей, что в ней в один ряд было заложено семь обычных пиротехнических лампочек-вспышек – колбочек по сантиметру диаметром, обмотанных белой нитью.

Я вставил обойму, сдвинул предохранитель – крошечный рычажок рядом с курком – и, не удержавшись, направил оружие на стену, после чего нажал на спуск. Раздался характерный звук сгоревшей электрической лампочки – хрустящий хлопок, затвор дернулся и выбросил почерневшую колбу. Одновременно с этим в зале ровно на одно мгновение сверкнула тонкая голубоватая проволочка луча – от дула пистолета до стены. И тут же исчезла. Я подошел к месту поражения и осмотрел его. На стене красовалось очень маленькое черное пятно – дырка с оплавленными краями, дна ее не было видно, так что, судя по всему, глубина отверстия составляла сантиметра три-четыре, не меньше. Неплохо, неплохо… Я взял еще пару обойм, закинул их вместе с оружием в рюкзак и вышел. О находке решил никому не говорить – поведение Бориса и Марины меня все еще настораживало.

7

Мы вновь собрались в коридоре со схемой. Никто так и не обнаружил ничего примечательного.

– Что делаем дальше? – Сергей явно нервничал. – Осматриваем столовую, потом энергоблок? Думаю, там тоже ничего интересного не будет…