Бегство от фортуны - Рафаэль Тигрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ступай женщина с этим парнем, – обратился Роман уже к Марии, – и делай всё, как он велит.
Простой народ во все времена падок до зрелищ. Наиболее утонченно развлекались древние греки, ставившие великолепные театральные представления и проводившие олимпийские состязания. Римляне скрашивали свой досуг посещением кровавых боев в амфитеатрах, но с приходом христианства подобные варварства канули в лету. Византийцы забавлялись тем, что устраивали на ипподроме в Константинополе скачки.
Развитие и механизация ремёсел в позднем средневековье значительно облегчили труд человека и привели к тому, что у большинства населения образовалось свободное время. Люди стали думать, чем заполнить свой досуг. Книгопечатание тогда находилось в зачаточном состоянии, театры были под цензурой церкви и потому крайне неинтересны. И тогда в моду вошла такая забава, как публичные казни. Благо, с подачи инквизиции, их совершалось великое множество. Еретики, ведьмы и просто уголовные преступники – всех умерщвляли публично путём сожжения, обезглавливания, четвертования и прочих изуверств. Христианство, положившее конец кровавым драмам в древнем Риме, воскресило подобные зрелища в ином обличии. Народ с охотой посещал подобные мероприятия. Католическая церковь всячески потакала этому, ибо знала, что таким путём сможет отвлечь людей от насущных проблем и держать их в едином религиозном стаде. Это было эффективной мерой для предотвращения народных бунтов и волнений. Показательные церковные процессы и последующие казни стали чуть ли не еженедельным событием во многих европейских городах. Более того, обыватель начинал выказывать недовольство властями, если не находилось подходящего повода для бесплатного представления.
Осудить ту эпоху мы не имеем права. Отсталость медицины, науки и техники, недоступность образования и невежество, страшная антисанитария и кровопролитные войны – всё это в совокупности привело к тому, что человеческая жизнь не стоила и гроша. Почти половина родившихся детей не доживала до годовалого возраста, а выжившие лишь за редким исключением переступали сорокалетний рубеж. Человеческая смерть была обыденным явлением и поэтому не мудрено, что люди психологически легко переносили чужие страдания.
Самым популярным видом казни стало сожжение на костре. Не было для толпы зрелища более захватывающего, чем медленное мучительное истязание человека огнём. Нашему современнику, избалованному мощной индустрией развлечений, это кажется просто дикостью. Однако тогда народ считал чудачеством пропустить такое зрелище. Люди ходили смотреть на экзекуции компаниями, целыми семьями, и с цинизмом, присущим тому времени, наблюдали за страданиями приговорённых, получая очередную порцию острых ощущений.
Высокий помост для казни был сооружён загодя. Под ним помощник палача Луиджи складывал дрова для большого костра. Их должно было быть достаточно, чтобы дотла сжечь осуждённого.
– Довольно, Луиджи, – вмешался пожилой палач в работу подчинённого. – Таким количеством дров ты спалишь весь город.
– Что вы, сеньор! – воскликнул прилежный помощник. – Забыли, как в прошлый раз мучился тот бедолага-француз, когда низкое пламя не смогло его сразу сморить?
– Тогда помост был сооружён слишком высоко. Оттого и промучился, – сказал палач и, поднявшись на эшафот, со знанием дела отмерил расстояние до земли. – Сегодня же эту ошибку я исправил. Ладно. Отправляйся за осуждённой, а то народ уже собирается, и не забудь прихватить младенца.
– Слушаюсь, сеньор, – ответил помощник и пошёл в сторону тюрьмы.
Как только он подошёл к входу дорогу ему преградил Лука и спросил вполголоса:
– Ты хорошо запомнил, что я тебе сказал?
– Конечно, – ответил тот.
– Тогда забирай вот это.
Лука достал из-под полы своего плаща завёрнутую куклу и передал приятелю.
Тот быстро спрятал её под своей чёрной мантией.
– Сеньор Фортуна велел, чтобы ты передал осуждённой ещё вот это, – сказал Лука и протянул маленький пузырёк с какой-то жидкостью.
– Что здесь? – спросил будущий палач.
– Медленно действующий яд, – ответил кукольник и пристально посмотрел в глаза приятеля. – Отдашь ей выпить прямо в тюрьме. Когда будешь её привязывать к столбу на эшафоте, не удивляйся, если она уже будет мертва.
– Но ведь она же ведьма! – хотел возразить Луиджи.
– Ну и что. Какая тебе от этого разница, подожжёшь её живой или мёртвой. Делай, как тебе велят.
– Ладно, ладно. Будь спокоен. Сделаю всё, как ты приказал, – сказал Луиджи. – Жди меня на маяке.
– Смотри, придурок, не подведи, – пригрозил Лука. – Принесёшь туда младенца в целостности и сохранности. А то не получишь ни гроша.
– Что ты, что ты, – испуганно промямлил Луиджи и исчез в темноте тюрьмы.
Лука озабоченно отправился на маяк, а помощник палача отправился за осуждённой. Через некоторое время они вышли вдвоём из здания тюрьмы. Моника двигалась медленно, пошатываясь, с почти закрытыми глазами. Со стороны складывалось впечатление, что она находится в полуобморочном состоянии. Луиджи придерживал её одной рукой, а во второй прижимал к груди плотно запеленатого младенца, который не издавал ни звука. У эшафота их встретил палач. Первым делом он открыл лицо ребёнку и близоруко щурясь, удостоверился в его наличии. Луиджи помог едва стоявшей на ногах женщине подняться на эшафот и принялся крепко привязывать её к столбу. Сделал он это очень вовремя, ибо, как и предсказывал Лука, Моника уже успела отдать Богу душу.
Высоты костра, как и предполагал палач, вполне хватило. Пламя быстро пролезло сквозь широкие щели помоста и сразу же начало лизать бледные ступни Моники. Как только тело женщины полностью поглотилось огнём, Луиджи бросил туда младенца.
Публика, остолбенев, молча наблюдала за экзекуцией. Тело осуждённой, обуглившись, скрючилось и стало сползать с горевшего столба. В воздухе нестерпимо запахло палёной плотью. Монахи-католики с крестами в руках кружились вокруг костра, делая вид, что отгоняют от богобоязненной толпы вырвавшихся наружу злых духов.
Лука наблюдал за этим с высоты маяка. Когда огонь догорел, он спустился вниз и принялся поджидать Луиджи. В это время к маяку подошёл Роман вместе с Марией.
– Ну что, Лука, твой приятель не появлялся? – озабоченно спросил граф Фортуна.
– Ещё не время, сеньор, – ответил тот спокойным голосом.
Все стали напряжённо выжидать. Наконец, вдали показалась одинокая лодка. В ней находился помощник палача Луиджи. Он подплыл поближе, и Лука с нетерпением спрыгнул в лодку.
– Смотрите! – радостно вскричал кукольник и приподнял высоко над головой плачущего живого малыша. – Свершилось чудо: моя кукла ожила!
Он прыгнул на пристань и передал ребёнка в руки Марии. Та быстро привела малыша в порядок и вскоре была готова к долгому путешествию. Роман достал кошелёк с золотом и передал Луке со словами:
– На, держи. Отдашь своему приятелю. Он потрудился на совесть. И вели, чтобы держал рот на замке. А этот тебе, Мария. С сегодняшнего дня жизнь нашего
