Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп

Уилл прокашлялся.

– Это может решить только судья, Эйва. Но я вытащу вашего брата из полицейского участка до того, как дело дойдет до суда. Вам, вероятно, придется заплатить штраф.

– Я буду очень благодарна вам за все, что вы сможете сделать.

«Насколько благодарна?» – хотелось спросить Уиллу, но если бы он хотя бы сделал какой-нибудь отвратительный намек, то стал бы чувствовать себя последним хамом во всем Нью-Йорке. И тем не менее у него возникло желание получить от нее что-нибудь эдакое. Эйве наверняка бы это не понравилось.

Их карета повернула на Хьюстон-стрит. Полицейский участок находился за квартал отсюда, на углу Шериф-стрит и Хьюстон-стрит.

– Я хочу, чтобы вы подождали меня здесь, – сказал Уилл Эйве. – А я зайду туда и все улажу.

– Может быть, мне лучше пойти с вами? Я ведь все-таки его сестра…

– Нет. Вы только все усложните. Ваш брат и так наверняка чувствует себя виноватым и не хочет, чтобы вы кричали на него в присутствии других заключенных и охранников. Но главное – я знаком с капитаном. И нам будет легче забрать Тома из участка, если мне удастся поговорить с ним с глазу на глаз.

– Хорошо. – Эйва разочарованно хмыкнула и сложила руки на коленях. – Буду ждать вас здесь, как и положено женщине, не способной ни на что другое.

– Это совершенно не так. И на самом деле вы очень нужны своему брату. Только не будьте с ним слишком строги. Быть старшим мужчиной в семье совсем непросто.

«Уж я-то знаю, – хотелось добавить Уиллу. – Первые три года самостоятельной жизни я очень боялся ошибиться и потерять все, что построили четыре поколения моей семьи. И подтвердить таким образом, что мой отец был прав в отношении меня».

Экипаж остановился, и Слоан распахнул дверцу.

– Но прежде чем я уйду, хочу удостовериться, что в обмен на эту услугу вы согласитесь на мои условия.

Эйва подозрительно прищурилась – впрочем, он этого ожидал.

– И что же это за условия?

– Вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться, не так ли?

Лицо женщины стало суровым, но она не возразила.

– Оставьте театральные эффекты, Слоан, и скажите мне прямо, чего вы хотите.

– Вы очень скоро об этом узнаете, мадам Золикофф.

Грязный и мрачный, полицейский участок был очень неприятным местом, причем независимо от того, по какую сторону решетки вы находитесь. Даже в кабинете капитана, одном из немногих уединенных уголков, царила атмосфера опустошенности, отчаяния и безысходности, которыми сочилась каждая трещинка в оштукатуренных стенах.

На то, чтобы уговорить Хогана отдать ему Тома, Уиллу потребовалось двадцать минут. Капитан не горел желанием отпускать Джонса – арестовав трех карманных воров, полиция хотела преподать урок остальным, – однако в конце концов уступил настойчивости Уилла.

Очень немногие могли отказать Уиллу Слоану, особенно если учесть, что один звонок этого человека мог стоить капитану его должности. К тому же Уилл лично пообещал Хогану, что с этого момента с парнишкой не будет никаких неприятностей. Это было очень просто сделать, тем более что после сегодняшних событий Эйва, скорее всего, будет держать брата на коротком поводке.

Хоган ушел за юношей, а Уилл остался ждать. Посылать за Эйвой было еще рано. Сначала он хотел лично поговорить с Томом.

Наконец дверь открылась и вошел Хоган. Он вел за собой молодого человека. Томас Джонс был жидковат на вид. У этого мальчика, более тощего, чем следовало бы, были длинные руки и ноги. Одежда, потертая на щиколотках и запястьях, была ему мала. Том был очень похож на Эйву – те же карие глаза, каштановые волосы и тот же упрямый подбородок, черт бы его побрал.

– Я бы хотел поговорить с мистером Джонсом, – сказал Уилл капитану. – Наедине, если вы не возражаете.

– Конечно, мистер Слоан. – И Хоган вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Брат Эйвы нервно топтался на месте, но при этом смотрел Уиллу в лицо, выпятив челюсть. Уилл был приятно поражен: у этого мальчика был внутренний стержень.

– Кто вы такой? – настороженно спросил Том.

– Меня зовут мистер Слоан, я друг твоей старшей сестры. – При этих словах глаза парня удивленно округлились. – Может, присядем? – Уилл жестом показал на пару кресел, стоявших у рабочего стола.

Том шагнул к одному из них и осторожно сел.

– И что от меня нужно одному из кавалеров Эйвы?

Уилл опустился в чрезвычайно неудобное деревянное кресло.

– Я хочу поговорить с тобой.

– А зачем? Я уже рассказал этим копам, что я…

– Меня не интересуют оправдания, которые ты выдал полиции. Мне нужна правда. Что произошло?

– А почему это я должен вам что-то рассказывать?

Уилл мог понять подозрительность мальчика, однако такая скрытность граничила с глупостью.

– Потому что я один из тех, кто спас тебя от трех месяцев заключения в Томбсе. И если ты ничего мне не скажешь, я позову капитана Хогана и сообщу ему, что совершил ошибку.

Том сильно побледнел, и Уилл догадался, что его угроза все-таки развяжет мальчишке язык.

– Те, другие ребята, они просто мои друзья. Ну, мы немного брали чужое, для развлечения. Но я не думал, что…

– Ты не думал, что вас поймают, – закончил за него Уилл, когда Том запнулся. – А что делал лично ты – отвлекал или убегал?

У паренька отвисла челюсть.

– Откуда вы знаете?..

– Да, я на самом деле знаю, как действуют уличные воры, Том. Один отвлекает жертву, а остальные в это время тащат товар. Так кем был ты?

– Никем. – Он скрестил руки на груди и потупил взгляд. – Я стоял на стреме. Должен был высматривать фараонов. Ребята сказали, что к большему я пока не готов.

И это, очевидно, очень его расстроило. Потому что Тому явно хотелось пополнить ряды карманных воришек.

– Твоя сестра сказала мне, что ты работаешь на табачной фабрике.

Юноша не ответил, и Уилл сразу же догадался почему.

– Ты оттуда уволился, так?

– Только Эйве не говорите. – Он подался вперед; в его глазах была мольба. – Она мне голову оторвет.

– И, по-моему, правильно сделает. Почему ты так решительно настроен стать мелким воришкой?

Парнишка уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Однако Уилл не отставал:

– Мне ты можешь сказать, Том. Все останется между нами.

– Даже Эйва ничего не узнает?

– Даже Эйва.

Мальчик тяжело вздохнул.

– Эйва долгое время заботилась о нас троих – о моем брате, сестре и обо мне. Она очень много работает. Перевезла нас из дешевой ночлежки в приличную квартирку в Вест-Сайде… – Он сосредоточенно смотрел на подлокотник, ковыряя ногтем царапину на старой древесине. – Я с двенадцати лет работал на табачной фабрике. А до этого была еще одна работа, за которую почти ничего не платили. Мы вчетвером едва сводим концы с концами. Я больше не хочу так жить. Я устал постоянно голодать, устал купаться в одной воде с остальными. Устал резать еду для младшей сестры, потому что сама она этого не может – у нее все пальцы исколоты, ведь она шьет целыми днями.

Уилл никогда не жил в такой бедности, о которой рассказывал мальчик, но, конечно же, видел, как другие борются за существование. Однако Нью-Йорк был городом больших возможностей.

– Для того чтобы улучшить условия жизни, тебе не нужно воровать и подвергаться риску нового ареста.

Том пренебрежительно фыркнул и покачал головой.

– Вариантов не так уж много. Мне почти шестнадцать. Теперь я должен обеспечивать семью. К тому же у Эйвы это получается…

– Что получается у Эйвы?

– Воровство.

Грудь Уиллу сдавила какая-то эмоция, которую он не готов был распознать, – потому что в глубине души подозревал, что это вполне могут быть угрызения совести. Не он ли упрекал Эйву в мошенничестве?

Уилл словно со стороны услышал собственный голос:

– Твоя сестра не ворует. Она выступает на сцене.

– Выступает? Но она ведь не актриса.

– В этом ты ошибаешься. Она играет роль мадам Золикофф, которую очень любит публика. Она никого не грабит, не приставляет пистолет к чужой голове. Люди добровольно отдают ей свои деньги.

От внимания Уилла не укрылся тот странный факт, что он почему-то защищает Эйву. Мужчина знал, что она мошенница, но, несмотря на это, ее брату совершенно необязательно думать так же. У этой семьи и без того достаточно проблем.

– Наверное, вы правы, – сказал Том. – Но у нее тоже не все гладко.

Уилл не мог сдержать улыбку. Этот парень был неглуп.

– Это верно.

Тому примерно столько же, сколько было Уиллу, когда умер его отец. К тому времени Слоаны уже более ста лет были богатыми людьми – но что, если бы он тогда оказался в других обстоятельствах? Что, если бы ему пришлось обеспечивать Лиззи, работая за гроши и живя в однокомнатной квартирке еще с двумя или даже тремя семьями? Вполне возможно, что он поступил бы так же, как и Том. Какой подросток на его месте, по крайней мере, не подумал бы о таком варианте?