Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп

– Благодарю вас, мистер Слоан. Так вам понравилось мое шоу?

– О да. Весьма занятно. Я все гадал, чем они станут в вас швырять – испорченными помидорами или гнилым латуком.

Она стиснула зубы. Не человек, а напасть какая-то. Невыносимый, испорченный тип, у которого слишком много свободного времени.

– Зачем вы здесь? Легче уберечься от тифа, чем избавиться от вас.

Эйва снова зашагала в сторону оживленной улицы. Там она в конце концов сможет затеряться в толпе.

– Я пришел, чтобы заключить с вами сделку.

Она увернулась от компании из нескольких крепко подвыпивших мужчин, которые, пошатываясь, двигались по Двадцать шестой улице. От них так разило спиртным, что Эйва помахала перед собой рукой, разгоняя тяжелый запах виски. Иногда она испытывала отвращение к этому городу.

– Меня не интересуют сделки с вами, тем более когда я поступаю правильно.

– Мы с вами топчемся на месте, и я уже начинаю терять терпение, Эйва.

Она резко обернулась к нему через плечо.

– Я не позволяла вам обращаться ко мне по имени.

– А мне неизвестно другое имя, кроме мадам Золикофф. Не забыли?

– Тогда, полагаю, мне следует обращаться к вам Уилл.

Он напрягся, и на его красивом лице промелькнула тень неудовольствия; Эйва с трудом сдержала злорадную ухмылку. Как это высокомерно и снисходительно. Похоже, он был возмущен, когда услышал из ее уст свое имя.

– Возразив, вы продемонстрируете собственное лицемерие и ханжество.

– Я бы предпочел, чтобы вы обращались ко мне по фамилии.

– Нет уж, У-и-и-илл. – Эйва нарочно растянула его имя, с удовольствием наблюдая за тем, как он сердито хмурится.

Слоан, как всегда, был безупречно одет. Черное шерстяное пальто идеально сидело на его высокой ладной фигуре. Ни потертостей, ни пятен. Было совершенно ясно, что оно ни разу не было в починке. Гладкую черную трость венчала полированная серебряная рукоять. Интересно, каково это, когда ты являешься членом богатой семьи? Когда тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы прокормить себя, не говоря уже о том, чтобы содержать двух младших братьев и сестру? Такого уровня обеспеченности Эйва не могла себе даже представить. Она все время испытывала стресс, думая о завтрашнем дне. Это началось с тех пор, как умерли ее родители – а возможно, и раньше.

Уильям Слоан был королем Нью-Йорка. Или, по меньшей мере, герцогом. Ему принадлежала одна из крупнейших компаний в стране. Он был на дружеской ноге с важными политиками и прочими сливками общества. Богатый, красивый… У него наверняка была целая армия слуг, готовых выполнить его распоряжения. Только на прошлой неделе Эйва не менее тридцати двух раз встретила в газетах его имя.

Однако она не станет под него подстраиваться. Ее семья все поставила на карту. Поэтому если они проиграют… Женщина вдруг представила себе лицо Тома, сидящего за решеткой, и у нее похолодела кровь в жилах. Эйву передернуло.

– Вам холодно? – спросил Слоан.

– Нет, – огрызнулась она.

Его заботливый тон раздражал ее. Его проблемы будут решены, если она заболеет какой-нибудь неизлечимой болезнью. Так зачем изображать фальшивый интерес к ее самочувствию?

Повернув направо, женщина пересекла Двадцать пятую улицу и ускорила шаг, чтобы проскочить перед приближающимся экипажем. Не отстававший от нее Слоан поддержал Эйву под локоть, помогая ей перейти дорогу и заслоняя ее своим телом от уличного движения. Такое галантное поведение вызвало трепет в ее груди, несмотря на то, что Эйва понимала, насколько нелепа такая реакция. Конечно, Слоан сделал это автоматически, а не потому, что действительно беспокоился о ней: еще одно различие между ними.

– Вы что, собираетесь следовать за мной через весь город? Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее сказали то, что намеревались, и наконец исчезли.

Слоан хмыкнул.

– Если бы вы остановились и выслушали меня, мне не пришлось бы преследовать вас.

Когда они оказались на другой стороне улицы, он снова взял Эйву под локоть и подвел к стене ближайшего здания.

– Я хочу, чтобы вы дали мне возможность высказаться.

Слоан не выпускал ее руки, и теперь они стояли совсем близко – гораздо ближе, чем разрешали книги по этикету из его изысканной библиотеки. Эйва смотрела на него снизу вверх, изумленная разницей в их росте. Слоан возвышался над ней – собственно говоря, над ней возвышались бы большинство мужчин, – и Эйва ожидала, что это еще больше ее рассердит. Однако, как ни странно, она испытывала совершенно противоположные чувства.

Женщина обратила внимание на то, какой гладкой была кожа у него на шее, от воротничка сорочки до линии крепкой челюсти. Ни малейшего намека на небритость, ни одного лишнего волоска. В своем модном котелке Слоан излучал уверенность в себе – само воплощение мужской самонадеянности и незаурядного ума. Это отталкивало Эйву и в то же время необъяснимым образом притягивало. Из живота по ее телу вдруг начало разливаться странное тепло, под кожей завибрировало непонятное желание прижаться к этому мужчине.

– Мне бы очень хотелось узнать, о чем вы в этот момент думаете, – тихо сказал Слоан, и в его голосе прозвучали интимные нотки, которых она еще не слышала.

– О прачечной, – быстро солгала Эйва. – Думаю о стирке, которая ожидает меня завтра. У меня действительно совершенно нет времени, так что выкладывайте все, что хотели мне сказать, чтобы я смогла наконец пойти домой.

Глава 4

Поскольку Эйва была опытной лгуньей, Уилл ни на миг ей не поверил. Не могли мысли о стирке вызвать искру, мелькнувшую в ее глазах цвета темного меда, – искру, очень похожую на признак чувственного интереса. Не то чтобы Эйва смотрела на него с вожделением, но на него определенно пахнуло жаром. Вспышка… Это было неожиданно – и его тело напряглось.

Не смотри на ее губы, на то, как вздымается и опускается ее пышная грудь! Но было уже слишком поздно. Черт побери!

Эйва так и не стерла помаду после представления – этот сумасшедший ярко-красный цвет, без сомнения, можно было бы разглядеть даже из Бруклина, – и от вида ее губ, так соблазнительно выставленных напоказ, кожа Уилла вдруг начала зудеть. Эта реакция встревожила его – но ради бога, он ведь был мужчиной! И его могла бы возбудить любая женщина с такими же сочными, сексапильными губами, разве не так? Жаль только, что этот рот принадлежит особе, которую он терпеть не может.

Эйва сделала шаг назад и освободила руку, которую сжимал Слоан.

– Вы что, уже передумали со мной разговаривать? У меня на самом деле нет времени, Уилл. – Она резко развернулась на каблуках и решительно пошла прочь по тротуару. Черт!

Слоану пришлось сделать над собой усилие. Догнав Эйву, он выпалил:

– На следующей неделе мы с Беннеттом отправляемся на политический митинг в Олбани, и я хочу, чтобы вы поехали с нами.

Она остановилась и уставилась на него.

– Что? С чего это вдруг я отправлюсь на какой-то митинг? К тому же я не могу на следующей неделе поехать в Олбани. У меня, знаете ли, есть свои дела, – едко произнесла Эйва, нарочно растянув последние слова, как будто сомневалась, знакомо ли Уиллу их значение.

– Я это понимаю, поэтому и приглашаю вас на митинг в Олбани, который состоится на следующей неделе, а не в эту субботу в Йонкерсе. Я хочу, чтобы вы сами увидели, чем чревато ваше вмешательство в жизнь Беннетта, какие оно может повлечь за собой последствия. У нас с ним появилась возможность сделать много добрых дел для жителей Нью-Йорка. И когда вы это увидите, вам станет понятно, почему я так настаиваю на том, чтобы вы держались подальше от Джона.

За годы работы Уилл понял одну важную вещь: слов порой бывает недостаточно. Некоторым оппонентам необходимо наглядно показать, что они заблуждаются. Взять хотя бы тех, кто пикетировал их управление в восемьдесят третьем, заявляя, что к железнодорожным рабочим относятся несправедливо. Он лично сопровождал лидеров протестующих в один из городков Пенсильвании, чтобы они сами могли убедиться: служащие Северо-восточной дороги живут в приличных условиях. А когда репортеры стали утверждать, что в Западной Виргинии не платят рабочим, получившим травму на производстве, Уилл организовал для представителей прессы поездку, чтобы они смогли навестить несколько семей, члены которых получали выплаты по инвалидности.

Да, чтобы убедиться в чем-то, людям часто необходимо увидеть это своими глазами. Речь, разумеется, не идет о клиентах Эйвы – эти как раз рады-радешеньки принимать на веру что угодно без всяких доказательств. Однако сам Уилл не полагался на слова. Он доверял только фактам. И чем раньше Эйва поймет, что они с Беннеттом намерены совершить, – а они планировали избавить штат от деструктивного влияния Таммани-холла, – тем скорее она сможет составить собственное мнение о том, чем именно способно навредить ее близкое общение с будущим губернатором.