Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп

Это не было такой уж необычной просьбой, поэтому Джон кивнул, пожал Уиллу руку и вышел. Тот в свою очередь кивнул Фрэнку, и помощник, быстро собрав вещи, тоже удалился. Когда Слоан и Томпкинс остались с глазу на глаз, Чарльз откинулся на спинку кресла.

– Я слышал, вы приезжали к Беннетту домой, когда у него была женщина-медиум.

– Да, приезжал, и вы прекрасно знаете почему.

Томпкинс вздохнул, и его тяжелые усы едва заметно всколыхнулись.

– Мы ведь уже это обсуждали. Она не позволяет ему… – Он запнулся, как будто старался подобрать нужное слово. – …Отрываться от земли. Беннетт – хороший оратор и прекрасный политик. Он нравится людям. Но до встречи с этой мадам Золикофф вел себя легкомысленно, словно трехдневный жеребенок. Он был убежден, что каждый хочет причинить ему вред. Не верил никому и ничему. А за тот год, что они знакомы, Беннетт стал сосредоточенным и целеустремленным. Вы слышите, что я говорю?

– Да, слышу. Но я знаю, как действуют такие люди, как эта мадам Золикофф. Она либо выведывает у Беннетта какие-то секреты, которые затем использует для шантажа, либо работает на конкурентов и тогда публично выставит его в невыгодном свете. В любом случае мы втроем от этого проиграем.

– Вы это говорили и раньше, Слоан, но я с вами не согласен. Эта женщина абсолютно безобидна.

Безобидна? Эйва? Она какая угодно, только не безобидная. Уилл вспомнил ее хрипловатый голос, способный свести человека с ума от вожделения. Вспомнил пышную грудь, которая словно притягивает к себе руки мужчины. А эти губы… эти проклятые губы, порождающие столь бурные фантазии. Эта женщина была орудием для уничтожения представителей сильного пола.

Уилл прокашлялся.

– Когда мадам Золикофф решит использовать Беннетта для собственной выгоды, моя репутация пострадает не меньше, чем его – а может, и больше. Поэтому, если вы ничего не предпримете, это сделаю я. Я намерен убедить эту женщину отступить. А потом, когда выборы закончатся, найти Беннетту другого медиума.

– Он не хочет другого медиума. У вас целая вечность уйдет на то, чтобы найти человека, который ему понравится. Убедительно советую оставить все как есть. Иначе вы сделаете только хуже.

Уилл сжал в кулак руку, лежавшую на столе. Никто не смеет ему указывать, а Томпкинс и подавно. Одно дело – следовать его инструкциям относительно предвыборной кампании, но будь Уилл проклят, если позволит Чарльзу вмешиваться в иные сферы своей жизни.

– Я прекрасно понимаю, зачем я вам нужен в этой гонке, – сказал Уилл, подавшись всем телом вперед. – Мое имя придает предвыборному списку определенный вес, и вы рассчитываете на мои связи, которые могут помочь мне занять должность вице-губернатора. Однако мое имя не будет стоить ничего, если я стану всеобщим посмешищем. Что непременно произойдет, когда эта мошенница заставит Беннетта сказать ей нечто такое, чего ему говорить не следовало бы.

– Вы правы. Я действительно хочу, чтобы ваше имя было в нашем партийном списке, однако не забывайте, что возглавляет его все-таки Беннетт. Он для меня очень ценная фигура, так что позвольте мне позаботиться о его окружении. А все, что нужно вам, – это показываться на публике и выглядеть импозантно.

Нижняя губа Уилла начала угрожающе кривиться, но он усилием воли заставил себя сдержаться. Этот выскочка, неспособный удержать в голове ни одной серьезной мысли, вел себя с ним так, как будто имел какой-то вес в этом городе. Чертов идиот! Уилл с шестнадцати лет находился у руля большой компании. Строя Северо-восточную железную дорогу и борясь за то, чтобы выбиться из тени собственного отца, он окончил Колумбийский университет. Уилл сумел заработать себе репутацию серьезного лидера, коим останется и в этом случае. Поэтому он больше не станет читать речи, составленные Томпкинсом, не станет слепо следовать его указаниям. С этого момента Уилл будет сам управлять предвыборной кампанией.

Он встал и сунул руки в карманы.

– Занимайтесь своими обязанностями, Томпкинс, и предоставьте мне самому побеспокоиться о собственном добром имени и о тех, кто намерен его опорочить.

Глава 5

Экипаж остановился перед домом номер двенадцать на Вашингтон-сквер – большим особняком на углу Пятой авеню и Вашингтон-сквер-Норт. Это было внушительное пятиэтажное задание из красного кирпича и белого мрамора, с причудливым портиком, обнесенное массивным чугунным забором. Все здесь указывало на элегантность и высокий социальный статус владельцев – часть мира, бесконечно далекого от Эйвы.

Даже при свете фонарей фасад дома казался таким же холодным и благопристойным, как и его владелец.

– Вот вы и приехали, мисс, – сказал кучер.

Эйва быстро достала монеты из пристегнутого к поясу кошелька и открыла дверцу.

– Спасибо.

Расплатившись, она поспешила выйти.

Парадная дверь открылась еще до того, как женщина прикоснулась к висевшему на ней кольцу, чтобы постучать. На нее с явным неодобрением воззрился дворецкий, одетый в униформу, которая, вероятно, стоила больше, чем Эйва зарабатывала за год.

– Добрый вечер, мисс. Я уверен, что вы собираете средства для очень нужного дела, но по подобным поводам мы просим обращаться в дневное время.

– Я не собираю никаких средств. Я здесь, чтобы встретиться с мистером Слоаном.

Вид дворецкого стал еще более неприступным.

– И как мне вас представить?

Большинство людей, наносящих светские визиты, в таких случаях вручают свою визитную карточку. Но Эйва ничего не смыслила в таких делах. Иными словами, ничего такого у нее не было.

– Пожалуйста, передайте ему, что пришла Эйва.

– Я уточню, принимает ли мистер Слоан.

Дверь плотно закрылась у нее перед носом. Эйва страдала от унижения, и ей очень хотелось сбежать отсюда.

Впрочем, бегство не выход. Эйве не оставалось ничего иного, как ждать, если она хотела помочь своему брату, которого сегодня днем арестовали.

Несмотря на предупреждения и данные под ее нажимом обещания, Том снова отправился шарить по карманам. Его поймали в районе Юнион-маркет. В настоящее время он сидел в тринадцатом полицейском участке еще с двумя членами банды – со своими так называемыми друзьями, – что лишь усугубляло ситуацию. Эти двое были известными ворами, и поэтому полицейские не поверили Эйве, когда она сказала, что Том не является членом их шайки. Как она ни просила, как ни умоляла, копы отказались выпустить ее брата. Отношение к ворам из организованных группировок было очень строгим – в особенности к тем, у кого было уже несколько приводов в полицию.

– Эти парни – паразиты на теле нашего города, – сказал Эйве сержант. – Мне очень жаль, мисс, но они должны усвоить урок. И для этих целей мы отправим их на несколько месяцев в Томбс.

При упоминании об этом в животе у женщины снова тоскливо заныло. Господи, Томбс! Это худшая, самая жестокая тюрьма в Нью-Йорке. Если Том туда попадет, то неизвестно, когда он оттуда выйдет – если его вообще выпустят. Необходимо было спасти брата, прежде чем ему вынесут суровый приговор.

А это означало, что кто-то влиятельный должен заставить полицейских прислушаться к ее доводам и объяснить им, что Том просто запутавшийся пятнадцатилетний подросток, а не закоренелый преступник. Что воровал он без злого умысла. Что на самом деле во всем виновата она, Эйва, потому что не увезла свою семью из этого города еще много лет назад.

Из ее знакомых только два человека отвечали этим требованиям – и один из них, Джон Беннетт, уехал в Йонкерс.

Эйва судорожно сглотнула, понимая, что Слоан не согласится помочь ей просто по доброте душевной. Несомненно, ей придется сделать что-то взамен – например, пообещать ему, что она будет держаться от Джона Беннетта подальше. Такая перспектива была ей ненавистна, но иного выхода не было. Если бы она обратилась к Джону, то с радостью отказалась бы брать с него плату, лишь бы ее брат не попал в тюрьму.

В конце концов, Слоан с самого начала был намерен не подпускать ее к Беннетту. Поэтому, если он ей поможет, она согласится на все, о чем он ни попросит, и после этого он больше никогда ее не увидит и ничего о ней не услышит.

Тяжелая деревянная дверь снова открылась. Дворецкий опять оглядел Эйву с ног до головы, и на его надменном лице в очередной раз отразилось крайнее неодобрение.

– Вы можете войти. Мистер Слоан примет вас в своем кабинете.

Огромное облегчение подтолкнуло Эйву вперед с такой силой, что она едва не споткнулась на пороге. Дворецкий предложил ей снять пальто. Когда же женщина выскользнула из верхней одежды, он провел ее в один из самых элегантных домов, какие ей доводилось видеть: черный мрамор, паркетные полы, лепнина под потолком. Вдоль стен выстроилась массивная мебель темного дерева, поверхность которой была отполирована до блеска. Слуги, безусловно, трудились целыми днями, чтобы содержать дом в такой чистоте. Так вот где вырос Уилл! Внутренний мир такого человека был непостижим для нее.