Я, следователь.. - Аркадий Вайнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тамара, Женя Корецкий погиб…
Она кивнула, как будто давно уже знала об этом, и закусила до крови нижнюю губу.
Она смотрела мне прямо в переносицу, и я хотел влезть под стол, провалиться сквозь землю, испариться на стене – только бы не чувствовать на себе этот слепой, обращенный внутрь взгляд. А еще мне хотелось подойти к ней, обнять ее за плечи, чтобы она уткнулась мне лицом в грудь, и сказать шепотом:
– Ну, поплачь, маленькая, поплачь. От слез становится легче. Поплачь, я буду рядом и буду ждать. Потому что у меня – это одна ночь. А у тебя их будет много, таких горьких, пустых ночей. От слез становится легче.
Но она не плакала. Сидела на стуле очень прямо, серая, холодная, как давно сгоревшая в печке зола. Так мы и сидели молча. Долго-долго. Я боялся шевельнуться, чтобы она не сломалась, не рассыпалась, не превратилась в пыль.
Потом она вдруг сказала растерянно:
– А он мне говорил, что мы проживем сто лет и умрем в один день…
Я вздрогнул от неожиданности, и она по-прежнему смотрела прямо на меня и видела, как в камере-обскуре, только то, что происходило внутри нее вчера, месяц назад, давно.
– Когда я осталась у него дома, то среди ночи проснулась. Женя не спал, он смотрел мне в лицо. Я погладила его по голове и спросила: «Это очень плохо, что я не плачу?» – «А зачем тебе плакать, родная?» -"Говорят, что в эту ночь девушка должна плакать".– «А тебе хочется плакать?»-"Мне хочется петь. Мы ведь проживем сто лет…"
…Я стоял у окна, ухватившись за железную решетку, и смотрел на улицу. По широкому шумному проспекту уходила от меня Тамара, я видел только ее одну, бредущую бессильной походкой, с опущенной головой – без направления, без мыслей, без цели. И, может быть, потому, что еще несколько часов назад Леонидов нашел ее весело хохочущей с подругами в коридоре университета, это было особенно страшно. Я отошел от окна.
– Наверное, я никогда не стану профессионалом,– подумал я вслух.
– Что-о?– удивленно переспросила пухленькая розовая девушка-машинистка, сидевшая за маленьким столиком в углу кабинета.
– А-а-а! Ничего! – я резко обернулся к ней.– Пишите! Лист дела тридцать шесть!
Машинистка, обиженно поджав губы, начала печатать протокол.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
Тамары Ратановой
…Вопрос. Когда Вы виделись с Корецким в последний раз?
Ответ. Мы не виделись с июня, и встреча не предвиделась до октября, разве что я приехала бы в Таллинн. Но в двадцатых числах августа я получила телеграмму, в которой Женя сообщил о неожиданном отпуске. Он приехал 21 августа. Перед этим ему прислали из автомагазина открытку на «Волгу», за которой долго стоял в очереди. На другой день мы поехали в автомагазин и выбрали машину голубого цвета…
Стрекот машинки прекратился – девушка подняла на меня глаза и иронически ухмыльнулась. Я отвернулся со злостью, и машинка застучала снова.
…Потом в ГАИ ему выдали номер на машину. Какой номер – я не помню.
Вскоре из Москвы приехал друг Жени, с которым они вместе служили в армии. Друга зовут Отари, фамилию его я не знаю. Он грузин, живет в Москве…
Девушка опять подняла голову, иронически, понимающе кивнула, явно желая что-то сказать.
– Леночка…– едва сдерживаясь, прошипел я. – Леночка, я вас очень прошу не отвлекаться…
Яростный стрекот машинки:
…работает где-то стоматологом. Видела я его всего два раза. Женя говорил, что он хороший товарищ и у него с ним, связаны самые лучшие воспоминания. Останавливался Отари в гостинице «Астория».
Числа двадцать пятого мы втроем – Женя, Отари и я – были в ресторане при этой гостинице, отмечая приезд Отари и покупку машины. А еще через несколько дней – по-моему, это было тридцатого августа – Женя заехал ко мне домой поздно вечером (у меня нет телефона) и сказал, что уезжает с Отари на несколько дней в Грузию, чтобы обкатать машину. Я с ним поехать не могла, потому что у меня начинались занятия в университете. Больше я его не видела…
Лист дела 37
Тамара вернулась в половине десятого.
– Постарайтесь, – взмолился я. – Напрягите память, это очень важно. Вспомните все, абсолютно все, что касается Отари.
Тамара доверчиво посмотрела на меня:
– Я – мне трудно… Понимаете, он мне сразу не понравился, честно… Легкомысленный какой-то. И потом… Женя-то всего на несколько дней вырвался… Мы столько не виделись! И вдруг – этот Отари…
Она опустила голову и надолго задумалась. Потом вдруг зло, с неожиданной ненавистью сказала:
– Деньгами, как миллионер, швырялся. И каждый раз на меня оглядывался: вот, мол, я каков! А потом заманил Женю и… и все…– Тамара закусила губу, устремив сквозь меня невидящий взгляд.
Я неуклюже положил руку на ее ладонь:
– Тамара, я понимаю, что вам сейчас очень тяжело. Но вы должны мне помочь.
Она посмотрела на меня.
– Мне надо поехать с вами в ресторан «Астория» – может быть, вы вспомните официантку, которая вас обслуживала.
– Нас обслуживал официант – молодой парень.
– Вы сможете его вспомнить? Тамара подумала, потом кивнула: -Наверное, смогу…
…Ресторанный зал был переполнен. Оглушительно гремел джаз. Крохотный трубач так надувал щеки, что я боялся, как бы он не лопнул, упав на пол комочком посиневшей кожи. Мы стояли у дверей, и Тамара сказала безжизненным голосом:
– Мы сидели вон в том углу…
Сейчас там шумно и весело гуляла большая компания. Я некстати подумал: «Где стол был яств…» И почему-то меня охватило злое, несправедливое и от этого еще более острое чувство по отношению к этим веселым, подвыпившим, ни в чем не повинным людям. Развевая фалды смокинга, иноходью бежал метрдотель.
– Одну минуточку…– остановил я его.
Он мгновенно выдал мне порцию казенной любезности:
– Дорогой мой, ничем не могу быть полезен – сегодня много гостей…
– Это я решу сам, можете ли вы быть мне полезным,– грубо сказал я.-У вас есть официант – маленького роста, блондинчик? Молодой?
– Как же! Поленин Валерий. А что случилось?
– Ничего. Посадите нас к нему за отдельный стол. Он посмотрел на меня внимательно, и лицо его озарилось догадкой.
– Ах, вы – оттуда?– он махнул большим пальцем куда-то себе за плечо.
– Нет, отсюда,– и я показал пальцем за свое плечо.
– Сейчас, сейчас накроем!
Поленин принес графинчик вина и кофе почти мгновенно. Когда он отошел, я спросил Тамару:
Вы уверены, что это тот?
Да.
Через некоторое время Поленин подошел к нашему столу снова:
– Что-нибудь желаете еще?
– Да. Присядьте.
– Простите, по служебной инструкции не полагается.
– Инструкции создают для того, чтобы их нарушали. Садитесь, мне надо поговорить с вами.
Он присел, лицо его выражало крайнее удивление. Спиной он загораживал от меня зал. Я протянул ему мое удостоверение.
– Понятно, – кивнул Поленин.
– Вы не помните эту девушку?– показал я глазами на Тамару.
– Да, помню, конечно. Я просто не подал виду, потому что у нас своя этика.
– Вы помните ее спутников?
– Да, естественно.
– Почему естественно?
– Ну, во-первых, они были в ресторане всего недели две назад, а во-вторых, у меня профессиональная память на лица.
Снова о профессиональном! Видно, никуда мне не уйти сегодня от этого. Я повернулся к Тамаре боком так, чтобы она не видела,– и показал официанту фотографию убитого Корецкого. Он сильно побледнел и механически кивнул.
– Опишите внешность второго мужчины.
– Высокий, такого же роста, какой,– Поленин указал на фотографию,– и как тот, что был во второй раз, по выговору кавказец, хотя сам светлый…
Я насторожился:
– В какой второй раз?
– Ну, через день-два после того, как они были этой девушкой.
– Так, так…
– Они были втроем. Третий парень, такой же высокий, как они, только, видать, гораздо здоровее.
– Постарайтесь припомнить что-нибудь приметное его внешности.
– Приметное?– задумался официант. – Черт его знает! Обычный человек вроде бы, только здоровенный больно. Да, вот глаза у него интересные – сам он черный, а глаза очень голубые, думаю, что днем у него зрачки совсем бесцветные. И черные точки посредине.
– Вы это хорошо помните?
– Да, конечно. Он расплачивался со мной еще того, как они собрались уходить. Когда я ушел за кофе, он догнал меня в буфете и попросил дать счет. Я быстр посчитал, и тут он вдруг взял меня очень сильно за руку повыше локтя и сказал, не то шутя, не то всерьез: «Ну, математик, намного обжал?» При этом он смотрел на меня в упор, и я запомнил его глаза. Я хотел обидеться и ответить ему как следует, но он вдруг засмеялся и сказал: «Живи, нам такие люди тоже нужны», протянул мне полсотни и вернулся за стол.
– А какой был счет?
– На 43 рубля 60 копеек. Если нужно, я могу вам показать копию.-Поленин вынул из кармана толстый блокнот, быстро перелистал и протянул его мне. Да, счет был именно на сорок три шестьдесят, и наверху стояла дата -тридцатое августа.