Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

– Вы уже выяснили, кому она принадлежит? – осведомился Роджер, быстро поднимая взгляд на инспектора.

– Выяснил, – коротко ответил инспектор.

В этот момент сердце Энтони едва не остановилось.

– Чья она? – спросил он тихим напряженным голосом.

– Эта пуговица с летнего спортивного пальто, принадлежащего мисс Кросс.

На секунду в комнате установилась гнетущая тишина, после чего Роджер задал вопрос, который, казалось, прожег дырку в его мозгу:

– Скажите, а мисс Кросс надевала это пальто в тот вечер, когда ходила на прогулку с миссис Вейн?

– Надевала, сэр, – произнес инспектор неожиданно серьезным тоном, разительно отличавшимся от прежнего доброжелательного. – А когда она вернулась домой, пуговица на пальто отсутствовала.

Глава 7

Случайные сведения о неприятной даме

– Плевать я хотел на эту улику! – громко заявил Энтони, едва не срываясь на крик. – Никакие улики в мире не заставят меня поверить в то, что мисс Кросс имеет какое-то отношение к смерти этой женщины.

– А разве я сказал хоть что-нибудь в этом роде? – произнес Роджер с несвойственным ему терпением. – Лично я не думаю, что мисс Кросс как-то причастна к этому делу. Несмотря ни на что. Я хочу лишь обратить твое внимание на то, что неразумно оправдывать человека из-за одного только хорошенького личика. Кроме того, инспектор…

– К черту инспектора! – прорычал Энтони.

– К черту так к черту, но инспектор, что бы ты о нем ни думал, производит впечатление умного человека. И у него, как мне кажется, уже сложилось совершенно определенное мнение относительно этого преступления. Ты же не станешь отрицать тот факт, что продемонстрированная им улика представляет огромную важность?

– Если у него сложилось мнение, что мисс Кросс убила свою кузину, – значит, он дурак, – проворчал Энтони. – И не просто дурак, а дурак, каких поискать.

Кузены продолжали обмениваться репликами и на следующее утро, когда шли по скалистому берегу, направляясь на встречу с Маргарет Кросс. Накануне вечером инспектор отправился спать вскоре после того, как взорвалась извлеченная им из кармана бомба в виде пуговицы, однако дискуссия между Роджером и Энтони продолжалась чуть ли не до самого рассвета и прерывалась всего лишь раз, когда Роджер на протяжении получаса диктовал по телефону материалы своей статьи дежурному редактору «Курьера». Так что спор фактически не прерывался.

Энтони сразу отказался рассматривать даже малейшую возможность того, что Маргарет рассказала им не всю правду и сознательно утаила обстоятельства исчезновения пуговицы. Но поскольку логика требовала от него хоть какого-то объяснения случившегося, отчаянно злился на весь мир, так как ничего, что говорило бы в пользу Маргарет, не находил. Роджер, кстати, ничуть не меньше своего кузена хотел очистить девушку от подозрений, но уже сейчас понимал, что сделать это будет не так-то просто, поскольку хорошо представлял себе трудности, лежавшие на его пути. Кроме того, ему очень не хотелось ссориться с Энтони, который, казалось, с удовольствием сейчас бы с кем-нибудь поцапался. Поэтому Роджер решил не провоцировать его даже по пустякам, разговор затух словно сам собой, и оставшуюся часть пути они проделали в мрачном молчании.

Маргарет Кросс поджидала их все у той же поросшей травой полянки. Ее лицо носило отпечаток бессонной ночи, а сама она, похоже, здорово нервничала.

– Кто бы знал, как я рада вас видеть! – воскликнула она, пожимая Роджеру руку. – Не могу отделаться от ощущения, что вы – единственный друг, какой у меня только есть в этом мире.

– По-моему, вы забыли обо мне, мисс Кросс, – с улыбкой заметил Энтони, в свою очередь, обмениваясь с ней рукопожатием.

– Ни в коем случае, – произнесла она лишенным какого-либо энтузиазма или неприязни голосом. Пожалуй, сейчас в нем сквозило самое неподдельное равнодушие. Потом, поторопившись вырвать из ладони молодого человека руку, которую тот хотел задержать на секунду, снова повернулась к Роджеру и забросала его вопросами относительно того, удалось ли ему узнать что-нибудь новое.

На лице Энтони проступило выражение, какое бывает на морде собаки, задумавшей поиграть с мухой, неожиданно оказавшейся кусачей осой. Но так как он продолжал видеть перед собой только спину Маргарет, озадаченность исчезла, уступив место негодованию. Чуть позже, окончательно осознав, что девушка полностью его игнорирует, Энтони, проглотив обиду, начал испытывать нешуточное раздражение. Чтобы избавиться от этого неприятного чувства и обрести если не успокоение, то хотя бы спасительное равнодушие – точно такое, какое мисс Кросс демонстрировала по отношению к нему, он отошел в сторону и начал с края скалы бросать камешки в воды прибоя. Однако ему скоро надоело и это занятие, а поскольку спасительное безразличие все не наступало, то оставалось одно – хандрить.

Впрочем, будь он немного постарше и чуточку мудрее, то, возможно, испытывал бы сейчас чувство своеобразного тайного триумфа, поскольку понял бы, что эта независимая и гордая девушка намеренно отстранилась от него, так как не могла простить себе вчерашней слабости, когда расплакалась на плече у совершенно незнакомого человека. А уж если она продолжала об этом вспоминать, то, значит, думала о нем, и даже, возможно, злилась на него как на свидетеля ее унижения. Между тем давно уже известно, что если девушка злится на мужчину, то, стало быть, она к нему неравнодушна. Однако на сегодняшний день Энтони не мог похвастать ни годами, ни мудростью, а потому и продолжал пребывать в унынии.

– Эй, Энтони! Изволь подойти к нам и выслушать это, – неожиданно позвал его Роджер, который неплохо разбирался в такой вот душевной непогоде и отлично понимал, куда и какие ветры сейчас дуют.

Без особого желания Энтони побрел к полянке и, добравшись до нее, каким-то бесцветным голосом произнес:

– Слушаю вас.

– Вот и хорошо. Я как раз рассказываю мисс Кросс о той злополучной пуговице. Возможно, я не слишком честно поступаю по отношению к инспектору, но считаю тем не менее, что будет только справедливо, если она об этом узнает. – Роджер повернулся к девушке: – Значит, говорите, вы потеряли ее во время прогулки?

– Похоже на то, – сказала она с озадаченным выражением на лице. – Но где именно, не имею ни малейшего представления. Знаю только, что пуговица была на месте, когда мы вышли, и я заметила ее отсутствие, лишь когда вернулась домой. Она могла оторваться где угодно. Разумеется, я ничего не знаю о том, как она оказалась в руке Элси. Может, она подобрала ее где-то, чтобы потом отдать мне?

– Пожалуй, это единственно возможное объяснение, – согласился с ней Роджер. Он не считал нужным распространяться сейчас о том, что миссис Вейн, покинув свою кузину, вряд ли снова проходила по тем местам, где они с мисс Кросс шли вместе, когда отправились на прогулку, и что при таком раскладе объяснение представлялось как минимум неубедительным.

– Если бы вы только знали, мистер Шерингэм, как мне хочется поскорее вырваться из удушающей атмосферы подозрительности! – неожиданно вскричала девушка, на какое-то время из-за чрезмерного нервного напряжения лишившаяся присущего ей обычно самоконтроля. – Я уже почти не способна все это переносить. А между тем каждая новая улика, которая всплывает на поверхность, лишь ухудшает мое положение. Иногда мне кажется, что я сама способна броситься в пропасть со скалы, если ситуация в скором времени не изменится. Между тем в деревне уже стали распространяться мерзкие слухи на мой счет, а миссис Рассел сегодня утром даже не пустила меня в дом.

– Ах, эта милая миссис Рассел, – пробормотал себе под нос Роджер. – Решила, так сказать, внести свою лепту в охоту на ведьм. А при этом наверняка считает себя доброй христианкой и величайшей благотворительницей. Знаете что, Маргарет, не обращайте внимания на подобную ерунду, очень вас прошу! – Роджер почти сразу после знакомства обращался к незамужним женщинам до тридцати исключительно по имени – в полном соответствии со своей репутацией богемного человека, которая, кстати, не раз спасала его из различных затруднительных положений. – Мы с кузеном Энтони проведем вас через этот круг ада, не сомневайтесь. Так что держите голову выше и посылайте к черту всех этих старых перечниц!

Маргарет отвернулась на секунду, кусая губы.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – произнесла она дрожащим голосом. – Не представляю, что бы я делала, если бы не встретила вас двоих, мистер Шерингэм.

– Роджер! – быстро поправил Роджер. – Ради бога, Маргарет, называйте меня Роджер. Меня называют мистером Шерингэмом только те, кто основательно мне задолжал. В звучании мой фамилии есть что-то зловещее, вы не находите?

– Очень хорошо, – сказала с улыбкой девушка. – В таком случае спасибо вам, Роджер!

Роджер с облегчением перевел дух, заметив, что вся та чушь, которую он сейчас наговорил, отвлекла девушку от печальных мыслей и она передумала плакать.