Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

– В таком случае сначала поговорим об улике, которую раздобыли вы, мистер Шерингэм. Не возражаете?

Вместо ответа Роджер поднялся с места, подошел к стоявшему в гостиной шкафчику и вынул из ящика найденный им листок бумаги, который уже почти высох.

– Я нашел это среди камней в нескольких ярдах от того места, где лежало тело. Конечно, может оказаться, что эта бумажка не имеет никакого отношения к нашему делу, а может, и наоборот. Во всяком случае, такой шанс есть. На бумаге что-то было написано, но надпись или стерлась, или смыта морской водой. Существует ли возможность как-то ее восстановить и прочитать?

Инспектор взял бумажку и, склонившись, некоторое время исследовал ее взглядом. Потом поднес ее к свету и еще раз внимательно осмотрел.

– С вашего разрешения, я возьму это с собой, – сказал он. – Как вы совершенно верно заметили, очень может быть, что эта записка никакого отношения к нашему делу не имеет. Но я в любом случае пошлю ее в Скотленд-Ярд, так как надеюсь, что наши специалисты смогут восстановить текст. В этом деле нельзя пренебрегать никакими возможностями. – Положив листок рядом с собой на стол, инспектор снова откинулся на подушки кресла. – Ну а теперь моя очередь отвечать на ваши вопросы, мистер Шерингэм. Уверен, что у вас их накопилось не менее полусотни.

– Что-то вроде этого, – рассмеялся Роджер, тоже усаживаясь в кресло. – Особенно если учесть, что мне необходимо в самое ближайшее время связаться по телефону с Лондоном и продиктовать первую статью, связанную с этим делом. – Он сунул руку в карман и достал блокнот и карандаш, чтобы делать заметки. – И прежде всего меня интересует вот что: вы уверены, что имело место убийство, а не несчастный случай или самоубийство?

– Между нами, сэр, совершенно уверен. Вернее, насколько может быть уверен в таком деле человек, не имеющий пока неопровержимых доказательств. Но об этом писать не надо. Я бы на вашем месте ограничился в настоящее время упоминанием о «подозрительных обстоятельствах».

Роджер кивнул:

– Понимаю вас, инспектор. Но крики, которые слышал рыбак, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я это к тому, что если место падения тела, находящееся на некотором удалении от края скалы, полностью исключает версию несчастного случая, то показания рыбака, слышавшего крики, равным образом исключают версию самоубийства. Самоубийца кричать не будет.

– Я тоже так думаю, – согласился инспектор.

– Кроме того, вы установили как факт, что жертва была не одна. Кстати, у вас есть какие-нибудь идеи относительно того, кем могла быть вторая женщина?

– У меня, скажем так, есть определенные подозрения, – осторожно озвучил свою мысль инспектор. – Сегодня утром я провел довольно много времени в большом доме наверху, – продолжил он, деликатно умолчав о состоявшемся там разговоре. – Вы там уже побывали?

– Нет, до дома я так и не добрался, хотя о вашем визите туда наслышан.

– Обязательно посетите этот дом. Уверен, что вы узнаете там много интересного. От местных обитателей, я имею в виду.

– Проблема в том, что я еще не слишком уверенно чувствую себя в качестве… хм… ищейки. И очень сомневаюсь, что мне удастся проникнуть туда и взять у доктора Вейна интервью. Быть может, вы сами расскажете мне о том, что узнали там?

– Почему бы и нет? Хотя рассказывать особенно нечего. Впрочем, доктор, без сомнения, неординарная личность, даже, я бы сказал, странная. Это крупный мужчина с густой черной бородой, который большую часть времени проводит у себя в лаборатории, возведенной им на заднем дворе. Занимается какими-то изысканиями, если не ошибаюсь. Кстати, обладает довольно резкими манерами, если вы понимаете, что я имею в виду, и отнюдь не производит впечатления человека, убитого горем из-за смерти жены. Возможно, впрочем, что он просто старается не демонстрировать своих чувств.

– Если у него эти самые чувства есть, разумеется.

– Ну, насколько я понял, они с женой не больно-то ладили. Так по крайней мере считают слуги. Я собрал всех и задал им довольно много вопросов, в том числе коснулся и этой темы. Рядом с хозяином дома постоянно вертится секретарша – тощая как палка, стриженая леди в пенсне, неопределенного возраста. Ей с равным успехом можно дать как тридцать, так и пятьдесят лет. Кроме того, в доме проживает кузина миссис Вейн, поселившаяся там несколько месяцев назад. Зовут кузину мисс Кросс, и она является той самой особой, которая должна после смерти миссис Вейн унаследовать все ее деньги, о чем вы, без сомнения, знаете.

– Как и о том, что именно эта девушка, за исключением еще одной особы, последняя видела миссис Вейн живой, – согласно кивнул Роджер. – Да, я видел ее. И даже довольно долго с ней разговаривал.

– Правда? Ну и что вы о ней думаете, мистер Шерингэм?

– Не знаю, что и сказать, – увиливая от прямого ответа, произнес Роджер. – А вы?

Инспектор обдумал вопрос.

– Полагаю, что это очень милая молодая леди, – осторожно ответил он. – Хотя, пожалуй, несколько глубже и умнее, нежели можно подумать. Или по какой-то причине хочет казаться проще, чем есть на самом деле. Кстати, вам удалось получить от нее хоть какую-нибудь информацию?

– Послушайте, инспектор, – неожиданно взорвался Энтони. – Скажите мне, вы что, действительно думаете, что она…

– Заткнись, Энтони! Тебе определенно не хватает такта, – резко перебил кузена Роджер. – Получил ли я от нее хоть какую-то информацию, инспектор? Полагаю, ровно столько, сколько вы получили сами. Если, конечно, не считать того, что, по ее словам, вы совершенно измучили ее своими расспросами…

– Но она представляется мне очень важной фигуранткой в этом деле, – возразил инспектор с виноватыми нотками в голосе. – Вы же сами сказали, что она последняя видела миссис Вейн живой.

– Я не совсем так сказал, – сухо заметил Роджер, но не стал развивать эту тему и спросил: – А вы, значит, никакого другого впечатления о ней, за исключением того, что она очень милая молодая девушка, которая хочет казаться проще, чем есть, не составили?

– Заметьте, я тоже не совсем так сказал… – протянул инспектор и добавил: – Что же касается девушки, то мне, помимо всего прочего, показалось, что она была не в восторге от своей кузины.

– То есть вы намекаете на то, что она ее не любила? – удивленно воскликнул Роджер. – Но миссис Вейн продемонстрировала по отношению к ней исключительную доброту. Предложила жить в ее доме, платила большое жалованье, причем, похоже, за ничегонеделание, и, мало того, переписала завещание в ее пользу! По-моему, мисс Кросс в огромном долгу перед ней!

– Полагаете, мы всегда любим людей, перед которыми в огромном долгу? – со значением произнес инспектор.

– Я абсолютно уверен, – сухо начал Энтони, – что мисс Кросс…

– Заткнись, Энтони, прошу тебя. Но почему вы пришли к такому выводу, инспектор? Возможно, вы основываетесь не на одном только впечатлении.

– Вы правы. Я основываюсь также на показаниях слуг. Насколько я их понял, миссис Вейн и мисс Кросс довольно часто ссорились. У меня вообще сложилось впечатление, что эта тема была весьма популярной среди обслуживающего персонала.

– Конечно, если вы будете принимать во внимание сплетни прислуги, – со скрытым пренебрежением сказал Энтони, – то вам, осмелюсь доложить…

– Энтони, если ты не заткнешься, то я сейчас же отправлю тебя спать! – прикрикнул Роджер. – В конце концов, выпей еще одну порцию виски, чтобы занять рот, если не можешь немного посидеть молча.

– А вы, мистер Уолтон, тоже, насколько я понимаю, видели мисс Кросс? – мягко спросил инспектор.

– Да, видел, – коротко ответил Энтони.

– Очень, очень симпатичная молодая леди, не так ли? – заметил инспектор с хорошо завуалированной иронией в голосе.

– Кстати! – неожиданно воскликнул Роджер. – Я чуть не забыл задать вам самый главный вопрос.

– Какой же, мистер Шерингэм?

– Относительно улик, которые вы, образно говоря, прячете у себя в рукаве. Сегодня днем вы сообщили мне, что есть кое-что, не подлежащее разглашению.

– Да, есть одна улика, – признал инспектор с улыбкой. – Речь идет о довольно большой пуговице от пальто. – С этими словами он сунул руку в карман и извлек из него синюю, с белым узором костяную пуговицу диаметром примерно полтора дюйма. Положив пуговицу на ладонь, инспектор дал возможность присутствующим вволю на нее полюбоваться, потом добавил: – Эту пуговицу покойная крепко сжимала в руке.

Роджер негромко присвистнул:

– Да, это улика. И первая, какую можно назвать действительно важной. Если не считать, конечно, следов. Вы позволите взглянуть на нее поближе, инспектор? – Дождавшись согласного кивка, Роджер взял пуговицу с ладони инспектора и некоторое время внимательно ее разглядывал. – Случайно, не ее собственная?

– Нет, сэр. Ни в коем случае.

– Вы уже выяснили, кому она принадлежит? – осведомился Роджер, быстро поднимая взгляд на инспектора.