Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

меня в голове секрет. А вы его хотите достать оттуда хирургическим инструментом. Изогнутым, жутковатым таким, с зубчиками по бокам. Только учтите, юноша, это вы позволяете совать себе в мозги всякие железяки, а я не из тех, кто…

— Нет. Вам стало неуютно гораздо раньше. Три песни назад. Я это замечаю по зрачкам и мелкой моторике.

— Допустим. И что это за песни?

— Этого я не знаю. Но для вас они что-то значат.

Он перечислил названия.

Анна пожала плечами.

— Обычные песни. В любом ресторане такие включают.

— Да, но здесь и сейчас они служат сообщением.

— От кого? От призрака?

Кей не среагировал на шпильку. Только погрустнел.

— Люди склонны забывать плохое. Есть ряд безобидных лекарств — противотревожных, антидепрессантов и прочих. Они усиливают этот процесс. Трироксетин, велбутирокс, пентозодон. Не то чтобы люди напрочь забывают прошлое. Просто воспоминания не доходят до сознания. Вот вы отреагировали на второе название лекарства, но не факт, что вспомните, как и когда принимали эти таблетки.

— Возможно, когда-то давно.

— Возможно, когда-то давно у вас было что-то связано с этими песнями.

— Так. Вы опять поднесли к моему глазу блестящую острую штуку и начали примериваться. Учтите, я буду визжать на весь отель.

— Есть вещества, которые мягко помогут пробудить память.

— Об этом мы не договаривались. Давайте справляйтесь без них. Я надеюсь, вы мне в сок ничего не подмешали?

— Нет. Вообще я думаю обойтись без фармакологии. Я достаточно хорошо читаю ваше поведение.

Анна ему поверила. Эти ребята — у которых под немытыми волосами прятался бугорок черепа, где стоял чип, — чувствовали окружающих людей пугающе тонко. Знаменитое материнское чутьё — та же интуиция — бледно выглядело на таком фоне. Анна обычно не волновалась по этому поводу, потому что речь шла всего лишь о бизнесе. Но сейчас в первый раз киборг натравил интуицию на неё: она больше не была частью компании, её не оберегала офисная этика. Анна почувствовала себя как под светом софита и поёжилась.

Она носила блузку с длинными рукавами, несмотря на жару и влажность. Кей наверняка заметил это, но ничего не сказал. Блузка закрывала шрамы от порезов на левой руке, но это было личное дело Анны, её прошлое, и Кея совершенно никак не касалось.

Вставлять чипы в мозг было запрещено. Официальная причина — слишком большой процент побочных эффектов от вмешательства в мозг. Люди сходили с ума, впадали в маниакальное или депрессивное состояние. Сейчас Анна подумала, что, быть может, на самом деле власти просто их боялись.

— Не надо меня бояться, — угадал её мысли Сокращённо Кей, чем ещё больше напугал. — Вы ведь ничего от меня не скрываете. Вы просто что-то забыли. Я тоже честен с вами. Это моя политика работы с коллегами. Я очень открыт им. А они платят мне тем же. К сожалению, они не всегда платят тем же себе.

— Вы хотите сказать, я не честна с собой? Что за дешёвые манипуляции. Я уже не девчонка, мне уже за тридцать.

— Не обижайтесь. Я же говорю: вы просто что-то забыли.

— Быть может, потому что я хотела это забыть? — взвинтилась Анна.

— Ваше право. Только смотрите, что получается. Кто-то — и быть может, даже не человек, а компьютер — включает три песни подряд. У вас учащается сердцебиение, расширяются зрачки, пересыхает рот. Пропадает аппетит. Но вы не можете объяснить, что это значит. Ни мне, ни себе. Вами манипулируют. Я лишь довожу это до вашего сознания.

Анна скрестила руки.

— Ну допустим. И что с того?

— Представьте себе плотину. Река — это ваши воспоминания. Плотина отгородила память от сознания. Каждый тонкий ручеёк, который прорывается меж брёвен — это деталь воспоминания. Надо сделать так, чтобы ручейков было ещё и ещё больше, чтобы плотину размыло и она рухнула.

— Ну-ну. Поэтично излагаете. Что конкретно делать будем? Ждать ручейки?

— Ручейки появились в тот момент, когда вы в первый раз увидели фотографию отеля. Давайте повспоминаем, что происходило далее. Что вы видели и слышали с того самого момента?

— Такси? Самолёт? Вы видели и слышали то же самое.

— Мы смотрели и слушали одно и то же. А вот видели и слышали разное. Рассказывайте.

Анна в очередной раз удивилась наглости молодого человека. Но почему-то послушалась и стала рассказывать про такси, аэропорт и самолёт, надеясь, что тот прервёт занудное перечисление. Но Кей слушал её внимательно. Его собачьи глаза стали её раздражать, и Анна стала шарить взглядом по скатерти, а потом представлять, что говорит не для Кея, а для головы жареной рыбы на тарелке. Но через какое-то время ей стало казаться, что и в глазах рыбы появилась мука.

— Впереди, в кресле, сидела женщина… — Анна так устала от этого монолога, что даже оставила сарказм. — Женщина средних лет с ребёнком. У женщины была красная блузка. Нет, малиновая. Женщина рассказывала сказку. Одну и ту же, по кругу. Потом принесли бутерброды.

— А что это была за сказка?

— Обычная какая-то сказка. Про трёх медвежат.

— Вы помните сказку?

— А вы не помните?

— Расскажите.

Анна потянулась за ножом и отрезала себе кусочек лимона, приложив куда больше силы, чем нужно.

— Чёрт, какой вы настырный. Первый медвежонок… чтоб ему пусто было… Первый медвежонок построил домик из соломы. Второй — из веток и прутьев и ещё какого-то дерьма. Где он его только взял? — Анна, игнорируя приличия, выдавила лимонную дольку в чай руками, представляя, что душит Кея. И запела:

— «У меня хороший дом. Новый дом, прочный дом». Молодец, мишутка, с другой стороны. С нашими ставками по ипотечным кредитам…

— А третий медвежонок?

— А третий поросёнок построил дом из камней. Он был всех умней. Его звали Наф-Наф. Хорошее имя, кстати, почти такое же красивое, как Кей.

— А первого поросёнка как звали?

— Первого медвежонка? То есть…

У Анны закружилась голова. На секунду мысли смешались, как во время погружения в сон. Капля лимонного сока упала в чай, и звук падения смешался с музыкой, отчего показалось, что Анна капнула соком в песню. У неё возникло чувство чего-то непоправимого. К счастью, это быстро закончилось. Кей заставил её сделать длинный вдох и выдох. Всё вернулось на рельсы рациональности, и ощущение безумия растаяло. Стинг всё так же был расстроен, но