Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все - Брайан Рафтери

причем она кардинально меняется в зависимости от действий главных героев. Сюжеты рассказаны чередованием цветной пленки, черно-белого видео, вкраплений анимации, фотографий и полиэкрана (последнее – фирменный прием любимого Тыквером Брайана Де Пальмы). Все это озвучено пульсирующим басом техно-саундтрека – он включает несколько треков, написанных самим Тыквером, с вокалом Потенте. В песне «Believe» она поет: «I don’t believe in trouble / I don’t believe in pain / I don’t believe there’s nothing left but running here again»[17].

Тыквер писал сценарий специально для Потенте. Она родилась в Западной Германии, а ее актерскую карьеру запустила серия совпадений в духе «Лолы». В 1995 году она выпивала в мюнхенском баре, и в туалете с ней познакомилась агент по кастингу, которая не знала, что Потенте учится на актерском. Агент пригласила Потенте на прослушивание на роль ведущей MTV; эту работу она не получила, но благодаря записи кинопроб попала на первые роли в немецкое независимое кино, и так ее заметил Тыквер. Шансы были «один к миллиону», по словам Потенте. «Такое происходит сплошь и рядом, просто не с нами, будто у нас иммунитет», – говорит она. В тот момент, когда ее утвердили на роль Лолы, Потенте была не совсем в нужной форме для того, чтобы столько бегать. «Мне было 23, я постоянно курила и тусовалась, – говорит актриса. – Но Том и хотел, чтобы я бегала как нормальный человек, а не какая-нибудь спортсменка».

Потенте начала сниматься в Берлине в июле 1997 года, и то, что ее героиня все время в движении, быстро привело к трудностям. Лето было жарким, и красная краска для волос текла на шею Потенте вместе с потом. А в дополнение к громоздким «мартенсам» актрисе пришлось впервые в жизни ходить в стрингах. «Мне сказали, что в обычных трусах сниматься нельзя, а носить надо вот это, – вспоминает она. – Я ненавидела все живое». Потенте бегала целыми днями, иногда съемочный день длился по 18 часов. «Под конец кто-нибудь приносил пару бутылок пива. Мы снимали всю ночь, шли завтракать, спали час или два, потом поднимались и шли опять работать. Так и жили».

Потенте постоянно общалась с Тыквером, который иногда давал ей бумажки с какими-нибудь краткими абстрактными мантрами. «Он говорил: пусть эти слова ведут тебя, – вспоминает она. – В тот момент я не осознавала общего замысла, но он меня направлял. Понимаете, я же была провинциальной девочкой, которая ни разу в жизни не сталкивалась ни с чем интеллектуальным. Впервые в моей жизни кто-то показал мне мир с этой стороны. Это случилось благодаря Тому. И после того мы пять лет были парой».

Тем летом Берлин был на реконструкции: холодная война только закончилась, и город до сих пор собирали по частям. Когда Тыквер и его группа пытались угнаться за Потенте, им приходилось остерегаться препятствий и ям на улицах. «Многие кадры мы сняли контрабандой, – говорит Потенте. – У нас не было разрешений». Для многих немцев городской беспорядок служил напоминанием о десятилетиях общественного и культурного застоя, связанного с многолетним режимом канцлера Гельмута Коля (править ему оставалось недолго). «Политический климат, в котором мы жили, был очень консервативным и отсталым», – говорит Тыквер. «Беги, Лола, беги» (или «Лола бежит», Lola rennt, как назывался фильм в оригинале) должна была стать, по его замыслу, историей о том, как «избавиться от своих оков».

Кроме того, Тыквер хотел свести воедино разные свои увлечения – не только кино, но и философию, анимацию и в особенности видеоигры. С каждым забегом Лола знает все больше о том, к чему приводят ее действия, так что при следующей попытке меняет стратегию. Ей даже дается три жизни – столько же отпускалось бросавшим четвертаки игрокам в аркадах по всему миру.

* * *

То, как Лола распоряжается своими жизнями, имеет прямое отношение к «избавлению от оков», которое интересовало Тыквера. Когда первый ее забег заканчивается тем, что она погибает от пули и лежит на мостовой, флэшбек переносит нас в интимную сцену наедине с Манни, где они обсуждают свое будущее. Вдруг Лола опять оказывается на улице с открытыми глазами, будто чувства к Манни воскресили ее. Еще несколько мгновений спустя она снова начинает бежать, чтобы спасти его. Это логика видеоигры, где любовь оказывается монеткой, дающей игроку новую жизнь. «Лола верит, что может сделать все наилучшим образом, – говорит Тыквер. – Она настолько в этом уверена, что может даже изменить законы физики».

Живительные силы «Беги, Лола, беги» действовали не только на экране, но и за его пределами. Потенте впервые смотрела фильм на Мюнхенском кинофестивале. «Когда он закончился, – вспоминает она, – люди повскакивали с мест, будто мы на игре немецкой сборной. Я помню, что расплакалась и подумала: „Не знаю, что это за хрень, но это важная хрень“». Картина вышла в немецкий прокат летом 1998 года и мгновенно стала сенсацией, заработав 14 миллионов долларов – огромная сумма для этой страны – и вытащив Тыквера и его компанию из долгов. В тот год этот фильм был повсюду, и красноволосые женщины стали повсеместно встречаться на берлинских улицах. Дошло до того, что мэр города Эберхард Дипген скопировал дизайн фильма для предвыборного плаката, немало расстроив Тыквера (он описывал политика как «глупого, скучного и старомодного» человека, то есть как полную противоположность Лолы).

До США «Беги, Лола, беги» добиралась еще несколько месяцев: в январе ее показали на «Сандэнсе», где права попытался приобрести Miramax (когда переговоры сорвались, Харви Вайнштейн, по некоторым данным, бросил зажженную сигарету в молодого сотрудника Miramax Джейсона Блума, который позднее спродюсирует такие хиты, как «Одержимость» и «Прочь»). Летом фильм выпустила в прокат Sony Pictures Classics, он заработал более 7 миллионов долларов в американском прокате – достаточно, чтобы стать одним из самых прибыльных релизов девяностых на иностранном языке. В какой-то момент актриса Натали Портман показала Потенте фотографию своего костюма на Хэллоуин – она оделась Лолой. Не она одна хотела превратиться в героиню Потенте. Было что-то очень притягательное в способности Лолы перезагружать реальность раз за разом, пока не найдется та, которая ее устраивает. «Беги, Лола, беги» построена на восхитительной идее, что мы не можем быть ни на что обречены. Мы можем изменить что угодно: свою жизнь, свой образ мышления, свое тело. Может быть, даже свою работу.

Глава 3

«Нам надо поговорить о твоих отчетах по ТПС»

Офисное пространство

Майк Джадж был уверен, что у него инфаркт. Сердце бешено колотилось, руки «мелко, тонко покалывало» –