Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все - Брайан Рафтери

заинтересовалось несколько студий, в том числе Miramax. Через несколько дней компания Вайнштейнов ввяжется в обычные для себя масштабные, кровопролитные торги и в результате потратит, по слухам, 10 миллионов на «Город счастья, штат Техас» – комедию о двух преступниках, которые после побега из тюрьмы притворяются гей-парой, скрываясь в южном городке (фильм заработает в прокате меньше двух миллионов долларов). Но Miramax не вцепились в «Ведьму из Блэр» так крепко, как Artisan, – да и вообще, ни одна студия не вцепилась. «Конкуренции особо не было, – говорит Малин, директор Artisan. – Это был не „Блеск“ или еще какой из этих вожделенных сандэнсовских сюжетов». Итоговая цена «Ведьмы из Блэр» – 1,1 миллиона долларов – о ней договорились перед рассветом.

Закрыв сделку, Хейл и Кауи сели в фургон и поехали рассказывать новости остальным членам Haxan – но по пути съехали на обочину и застряли в снегу. «Только что мы пережили лучшую, высшую точку своей карьеры, – говорит Кауи, – и тут же мы пытаемся вытолкать фургон из слякоти. Быстро спустились на землю».

Вскоре звезда «Ведьмы из Блэр» Майкл С. Уильямс вместе со своей невестой приземлился в Парк-Сити – премьеру фильма оба пропустили. Они были голодны и остановились поесть в гостинице для лыжников; оттуда Уильямс несколько раз попытался дозвониться до своих товарищей по «Ведьме». Никто не подходил к телефону. «Я расстроен, думаю: ну, вот мы приехали и сидим тут, и что же, черт возьми, нам дальше делать?» В этот момент Уильямс услышал, как другой клиент ресторана вслух читает новость: фильм продан за миллион. «Я вырвал газету из рук этого парня, – рассказывает Уильямс, – говорю: извини, мужик, я играю в этом фильме! Он такой: ну, молодец». Через несколько минут к Уильямсу подошел человек в солнечных очках и сообщил, что ему надо срочно выезжать: его ждут на фотосессии для журнала Premiere. Уильямс рассказывает: «Я посмотрел на свою невесту и такой: ну, понеслась».

Это была одна из последних тихих минут этого года, который будет очень беспокойным – не только для Уильямса, но и для всех остальных участников «Ведьмы из Блэр». Через несколько месяцев «Ведьма» станет явлением национального масштаба, Мирик и Санчес окажутся звездами с обложек, а трое перспективных актеров будут объявлены умершими.

Глава 2

«Конец игры – это начало следующей игры»

Преследование / Экстази / Беги, Лола, беги

Шли дни после ночной премьеры на «Сандэнсе», и у «Ведьмы из Блэр» появлялись всё новые жертвы в Парк-Сити[13]. Оуэн Глайберман, в то время кинокритик в Entertainment Weekly, попал на сеанс, который шел при аншлаге, и весь зал сидел в ужасе. («Страх как будто объединял всех нас», – вспоминает он.) Зрители шли на «Ведьму из Блэр» без понятия, что перед ними вымышленный сюжет, и поражались, когда его герои вдруг появлялись на обсуждении после показа. «Когда актеры вышли на сцену, я просто не понял, что происходит, – будто кто-то восстал из мертвых, – говорит актер Тэй Диггс, оказавшийся на одном из первых показов „Ведьмы“. – Фильм напугал меня до усеру. Я только через минуту понял, что все не на самом деле».

В какой-то момент в дни, когда все обсуждали «Ведьму», кинокритик Гленн Кенни, освещавший «Сандэнс» для журнала Premiere, сел в ночной шаттл[14] в Парк-Сити. В пути он разговорился с молодым режиссером, который был одет в серое пальто и выглядел «впавшим в уныние», по выражению Кенни. «Он приехал в Парк-Сити с фильмом и расстроился, что все говорят только и исключительно о „Ведьме из Блэр“».

Через несколько лет после этой поездки на автобусе Кристофер Нолан окажется за рулем дорогих студийных фильмов, таких как «Бэтмен: Начало» и «Бессонница». Но в 1999 году он был 28-летним сценаристом и режиссером, который приехал в Парк-Сити показать «Преследование», свой дебют на 70 минут с запутанной хронологией. «Гленн, скорее всего, преувеличивает, – говорит Нолан. – Хотя, знаете? Возможно, он и прав. „Преследование“ мы сняли на 16 миллиметров в ч/б. И вот когда ты с кем-то сидишь и тебе рассказывают про еще один фильм, снятый на 16 миллиметров в ч/б – причем куда более радикальный в этом отношении, – да, наверное, мы действительно могли немного впасть в уныние».

«Преследование» той зимой не было в конкурсе «Сандэнса». Вместо этого Нолан и продюсер Эмма Томас – она тоже сидела в том автобусе – получили приглашение на «Слэмдэнс» – соседний кинофестиваль, который открылся в Парк-Сити в 1995 году в самый разгар ажиотажа вокруг независимого кино, характерного для того десятилетия. К тому моменту, как появился Нолан с «Преследованием», два эти фестиваля привлекали в город настоящие толпы кинематографистов, многие из которых выходили на улицы в надежде заманить прохожих. «Это было полное сумасшествие, – говорит Нолан. – Мы расклеивали самодельные афиши нашего фильма, а прямо за нами шел кто-нибудь еще и заклеивал нашу афишу своей. В этом не было нездорового соперничества, потому что мы все были настроены по-доброму – все любили кино».

Нолан уже давно был захвачен киноманией. В детстве он проводил время между Эванстоном, штат Иллинойс, и Великобританией – мать была американка, отец англичанин – и еще ребенком начал снимать кино в технике покадровой анимации на 8-миллиметровую камеру отца, управленца в рекламной компании. На повзрослевшего Нолана решающее впечатление произвели неземные и головокружительные приключения вроде «Бегущего по лезвию» и «Стены», а также нуары голливудского «золотого века» вроде «Из прошлого», где Роберт Митчем играет бывшего частного детектива, втянутого в сферу влияния таинственного преступника.

В начале девяностых, уже будучи выпускником лондонского университета, Нолан был всерьез впечатлен расцветом американского независимого кино, а именно «Музыкантом», «Клерками» и особенно «Бешеными псами», гангстерским фильмом Тарантино о неудачном ограблении. «В Англии фильм имел колоссальный успех, он шел в прокате больше года, – говорит Нолан. – При этом никто в Англии таких фильмов не снимал. Я думал: что нам мешает? Если в Америке так делают, почему мы не можем?» В 1997 году он снял «Жука-скакуна», жутковатую трехминутную черно-белую короткометражку об одержимом квартирном жителе, который пытается прихлопнуть миниатюрную копию себя.

Несколько лет спустя началась и собственная кинокарьера Нолана – он тогда жил в лондонском Вест-Энде. Однажды он вернулся в свою квартиру и обнаружил, что фанерная дверь выбита. Кто-то ворвался внутрь, схватил ценные вещи, включая коллекцию CD, и унес в сумке, принадлежавшей Нолану. «Помню, как я общался с полицией и вдруг осознал, что от посторонних меня защищала не дверь, – рассказывает Нолан, – а общественный договор об уважении личных