МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ - toshiba

Марковны Улановской, вдовы [разведчика] Александра Петровича

[Улановского, скончавшегося в 1971 году] (это он в свое время

упустил возможность избавить мир и от Гитлера, и от

Сталина). Деятель Коминтерна С МНОГОЛЕТНИМ ОПЫТОМ

ПОД-ПОЛЬНОЙ РАБОТЫ [выделено мной – А.Л.], Надежда

Марковна даже не интересовалась, что за материалы храню я в ее

кладовке.

– Проходите, дорогая, неизменно говорила она, когда бы я ни

появилась, – ОСТАВЛЯЙТЕ СВОИ БУМАЖКИ [выделено мной. –

А.Л.]. Все будет в порядке. >>

(См. Алексеева Л. Поколение оттепели. – М.: Захаров, 2006, с. 253.)

Н.М. Улановская – теща Анатолия Якобсона, выпускавшего

«Хронику» с весны 1969 по осень 1972 (эмигрировала в Израиль в

1975 году, спустя два года после Якобсона). Почему наверняка

прослушиваемая квартира Н.М. Улановской была самым

надежным убежищем и почему в сезон охоты за «Хроникой» в ней

можно было так изъясняться – для меня загадка.

P.S. Подслушивание (и подглядывание) в квартирах диссидентов –

не миф, а реальность. Об этом, кстати, пишет Юлий Ким в своей

вполне серьезной статье «Дело № 24», которую я неожиданно

обнаружил в Тридцать восьмом томе «Антологии сатиры и юмора

России ХХ века» (М.: ЭКСМО, 2005, с. 348):

<< Через некоторое время все-таки вышел 27-й выпуск [«Хроники

текущих событий» – последний выпуск, редактировавшийся

Анатолием Якобсоном; вышел в свет 15 октября 1972 года. См.

цитированную выше книгу Л. Алексеевой, с. 391]. На квартиру,

куда вечером принесли первые четыре экземпляра, утром

нагрянули с обыском. Вошедшие прямиком направились к шкафу и

выдвинули именно тот ящик, где лежал свежий оттиск. Их

машина работала не в пример лучше. >>

7. ЕЩЕ РАЗ О ПРЕДСМЕРТНОМ ИНТЕРВЬЮ МОЕГО

УЧИТЕЛЯ

Проходит время, и некоторые тексты приобретают новый,

дополнительный смысл. Цитирую:

<<… он [Г. Суперфин] просто гигант в своей области. А область

его очень обширна. Кратчайшим образом, единственным словом, я

охарактеризовал бы это как источниковедение. Архивы,

документы, библиография – это его стихия. У него колоссальные

знания, феноменальное чутье <…>. Помню его [Г. Суперфина]

разговор с Верой Прохоровой о генеалогии ее дворянско-

купеческого рода, неотделимого от русской истории и культуры.

Всем этим он не просто интересуется, а обладает какими-то

устрашающими знаниями. Это сказала мне потом и Вера, на

которую, кстати, он произвел самое лучшее впечатление.>>

(См. интервью Анатолия Якобсона в книге: Н. и М. Улановские, История

одной семьи. – СПб: ИНАПРЕСС, 2003, с. 310.)

Для сравнения: «Мышеловка», Заметки по еврейской истории, 2007,

№13.

Имел ли в виду Анатолий Якобсон, что русская история и

культура не страдает от отсутствия агентов НКВД на своих

славных генеалогических деревьях?

Москва, 2008

8. ПРАВО НА ЛЮСТРАЦИЮ

8.1.

В «Мышеловке» я привел новые красноречивые детали, делающие

абсурдность обвинений в адрес моего отца очевидной для всех.

Однако никаких извинений от М.Улановской не последовало.

Напротив, ее книга, переизданная в 2005 году, благополучно

продается.

Поэтому, перечитав книгу Н. и М. Улановских, я решил написать,

что я думаю о сути этой книги.

В 1948 и 1949 годах были арестованы родители Майи Улановской

– Н.М. Улановская и А.П. Улановский. А в октябре 1950 года 18-

летняя Майя вступает в «организацию, которая ставит своей целью

борьбу с существующим несправедливым строем, за возврат к

ленинским нормам».

(См. Н. и М. Улановские. История одной семьи. СПб.: ИНАПРЕСС, 2003,

с.194–196).

Далее цитирую по тексту (с. 196–207):

«Тамара о существовании организации не знала. После встречи у

меня [здесь и далее курсив мой. – А.Л.] она сказала, что у нее

больная сестра и она не хочет пускаться ни в какие авантюры. И в

дальнейшем в наших тайных разговорах не участвовала.

Итак, с конца октября 1950 до 7 февраля 1951 года я считала себя

членом «Союза борьбы за дело революции», сокращенно СДР. В

перерывах между лекциями мы с Женей вели крамольные

разговоры. Раз он пришел ко мне и прочел программу организации

и «тезисы».

<…> Я не предполагала, что приобщусь к судьбе родителей очень

скоро. 18 января арестовали Женю, Владика Мельникова и других

незнакомых мне ребят, 7-го февраля ночью – меня, а 14 апреля –

Тамару.

<…> Арестовано было только членов организации 16 человек

( причислили к нам и Тамару), кроме того, много родственников и

знакомых.

<…> Пыталась я разобраться, кто нас выдал. В деле находились

три доноса, но и мне, неискушенной, было ясно, что это – не

главный источник информации».

Далее Улановская, основываясь на собственных умозаключениях,

обвиняет одного из участников организации в доносительстве и

называет его имя.

Приведу теперь цитату, имеющую прямое отношение к стержню

книги Н. и М. Улановских – сбору компромата и последующему

аресту десятков людей.

«Улановская Надежда (Эстер) Марковна (1903/1904–1986),

революционерка, переводчица. <…> Сопровождала мужа,

А.П. Улановского, в его секретных миссиях в Германию, Китай,

США (1921–1933). Узница сталинских лагерей. <…>

Улановский Александр Петрович <…> (1891–1971) <…>

Разведчик (Германия, Китай, США, Дания). Узник сталинских

лагерей».

(См. Алексеева Л. Поколение оттепели. М.: Захаров, 2006, с. 419)

Как могла Майя Улановская, выросшая в семье

профессионального разведчика, не понимать в 2003 году, что ее

квартира находилась в сталинское время на прослушке и поиски

виновного в арестах ей следует начинать с себя? Ведь крамольные

тезисы зачитывались не где-нибудь, а у нее дома…

8.2. ПЕРВОЕ НЕОБХОДИМОЕ ДОБАВЛЕНИЕ

У современного читателя может возникнуть вопрос –

существовала ли в позднесталинское время прослушка? Ответ на

этот вопрос – в статье Сусанны Печуро, осужденной в 1951 году

по «делу СДР» (т.е. по тому же «делу», что и Майя Улановская ).

Статья называется «Я благодарна судьбе…» и опубликована в

правозащитном журнале «Карта», вып. 24–25, 1999 г.

Привожу цитату оттуда (с. 101):

<<А кольцо вокруг нас сжималось все туже. Наружная слежка

была почти открытой. В комнате Бориса [Слуцкого] под видом

проверки электропроводки было поставлено подслушивающее

устройство. Когда мы это заподозрили, то придумали очень

простой и остроумный способ помешать прослушиванию наших

разговоров. Мы закрепили лист плотной бумаги вблизи

комнатного электровентилятора…>>

Кстати, у Бориса Слуцкого родители в разведке не работали.

8.3. ВТОРОЕ НЕОБХОДИМОЕ ДОБАВЛЕНИЕ

По тому «делу», за которое сидела Майя Улановская, три человека

были расстреляны. Доля ответственности Улановской за это

очевидна из ее собственной книги. Как можно было после этого

заниматься общественной деятельностью, обличать других?

9. НАВАЖДЕНИЕ

Эта заметка завершает цикл моих статей об Анатолии Якобсоне.

Она – о той ловушке, в которую попадает простой и ясный ум в

эпоху развитого тоталитаризма.

<<Я [М.Улановская] написала ему [Локшину, моему отцу]

письмо, выражая свое презрение. Когда я поделилась на этот

счет с отцом [А.П. Улановским] и показала письмо, он его порвал

и сказал: «С предателями не переписываются, их убивают. Если

хочешь, пойдем к нему, и я его убью».>>[1]

<<[Якобсон] сказал, что Локшин безобразен: шея морщинистая,

черепашья, так и хочется ее раздавить.>> [2]

<<Про О. Ивинскую [Якобсон] сказал: – Я не колеблясь вынес бы

ей приговор [смертный? – А.Л.], хотя сам и не мог бы его

исполнить. >>[3]

<< [М. Улановская – А. Якобсону] Имел ли на тебя влияние мой

отец?>>[4]

<<Ум у Толи Якобсона был ПРОСТОЙ И ЯСНЫЙ: НЕ

СКЛОННЫЙ К ИЗОЩРЕННОЙ КАЗУИСТИКЕ [выделено мной –