Криошок - Марат Александрович Чернов

– Прежде, чем я скажу это, мне бы хотелось узнать имя убийцы.

– Да уж, – ухмыльнулся сибиряк. – Так он вам и сказал!

– Значит, его надо вычислить.

– Валяйте, профессор, если для вас это так просто.

– В этом заинтересованы все, и вы должны мне помочь. Мне, конечно, далеко до Шерлока Холмса, но попытаться мы можем.

– Следуя методу дедукции? – улыбнулся Вячек, по-прежнему стоя с эротическим видеодиском в руке.

– Ну что ж, я думаю, что знаком с ним не меньше, чем вы. Степан, у меня будет к тебе просьба. Держи «Сайгу» наготове, пока я не проведу один маленький тест.

Царицын взял в руки ружьё и встал рядом с профессором, не сводя с него удивлённых глаз. Он совершенно не понимал, что затеял Фридман, но и не спешил высказывать своих сомнений вслух. Герман помедлил с минуту, то ли обдумывая то, что собирался изложить присутствующим, то ли нарочно нагнетая обстановку, чтобы заставить преступника понервничать.

Затем он сказал:

– Если кому-то всё ещё не ясно, то знайте, что убийство радиста может означать только одно – мы в одной компании с маньяком. Согласитесь, лишить нас радиста и единственной радиостанции посреди полярных льдов – замысел, не имеющий ни малейшей логики. Если вы попросите меня составить некий психологический портрет убийцы, то мне представляется довольно эмоциональная экспрессивная натура. В то же время – это немного рассеянный человек, поскольку только такой субъект мог забыть об осторожности в момент совершения убийства. Я внимательно осмотрел место преступления. Радист потерял много крови, вследствие чего, собственно, и умер. Лужа крови растеклась по всей комнате, ужасное зрелище, должен сказать, но не исключено, это поможет вычислить маньяка. После убийства он занялся грубой разборкой радиостанции, стараясь делать это как можно тише, на что ушло как минимум несколько минут. У меня тоже очень мало времени, и я не буду заниматься допросом каждого из вас, тем более, что это не в моей компетенции. Но кое-что мне стало понятно и без допросов. Пока убийца разбирал рацию, он не заметил, как ступил ногой в кровь. Я обнаружил кровавые следы от ботинок, ведущие из комнаты. Есть вероятность, что он забыл стереть кровь с подошвы или просто не обратил на это внимания, и тогда мы узнаем, кто побывал в дальней комнате до нас со Степаном. В этом и состоит мой нехитрый тест – вы должны по очереди показать мне свою обувь, а следы запёкшейся крови на подошве откроют нам имя убийцы. И если в нём ещё осталось немного здравомыслия, то пусть он признается сразу.

Степан вскинул ствол ружья и угрожающе проревел:

– Тому, кто сделает хоть одно лишнее движение – снесу башку! Молот, шеф!

– Профессор, – тихо произнёс Николай, указывая на что-то за окном. – Простите, что прерываю ваш тест, но у нас гости.

Шахицкий бросился к окну и чертыхнулся.

– Это они! – крикнул он. – Очень кстати, ничего не скажешь!.. Так!.. Быстро заприте двери и закройте все окна, вашу мать!

Все присутствующие в изумлении уставились на микробиолога, как на сумасшедшего, а Лена испуганно взвизгнула, едва не сметя со стола ещё одну тарелку.

– Что тут происходит, профессор? – спросил Егор. – Так ботинки будем проверять или нет?

Фридман осторожно выглянул из окна и увидел человека на снегоходе, быстро мчавшегося по центральной площади посёлка. Он остановил свою машину напротив кают-компании, повернув к ней бледное лицо с защитными очками на глазах, и Герману показалось, что он смотрит прямо на него. Человек слез со снегохода и застыл на месте в какой-то выжидательной, напряжённой и даже хищной позе. В его руке появился большой железный крюк с заострённым наконечником.

– Киреев, начальник станции, – прокомментировал Шахицкий. – Он и теперь их предводитель.

– Профессор, – напомнил Егор, – так я не понял…

– Учтите все, – вставил вместо Германа микробиолог, – мы находимся в зоне опасной инфекции. Все полярники заражены и, кроме того, опасны не меньше вашего убийцы. Все они…

Шахицкий вопросительно взглянул на Фридмана, и тот кивнул:

– Договаривай.

– Все они будут пытаться вас убить… Как это ни забавно!

Все, кто был в комнате, разом столпились у окна, глядя на странную фигуру, недвижимо стоявшую напротив и как будто смотревшую сквозь тёмные очки прямо на них.

– Да уж, веселее не придумаешь! – проговорил Егор. – А что

это за крюк у него в руке?

– Орудие убийства, тупица, – съязвил Степан. – Чем же, по-твоему, он будет тебя мочить? Шеф, может, его… ну, типа пойти и просто отключить?

– Не дёргайся! – мрачно ответил Фридман. – Он пока не пытался напасть на тебя, так что будем соблюдать… нейтралитет. Интересно, где остальные?

– Думаю, скоро подъедут, – сказал Шахицкий. – Если ещё живы.

К удивлению Фридмана, начальник станции помахал им рукой. Герман с Аркадием в недоумении переглянулись; казалось, каждый из них был изумлён не меньше другого.

– Похоже, нас приглашают на переговоры, – произнёс Фридман.

– Чушь! – с опаской ответил Шахицкий. – Даже не думай с ними разговаривать.

– И всё же… – профессор ненадолго умолк, будто что-то обдумывая. – Я с ним переговорю.

– Не смей! – воскликнул микробиолог, но Фридман решительно направился к выходу.

Прежде чем выйти, он оглянулся и сказал:

– Степан, остаёшься за главного. На всякий случай забаррикадируйте чем-нибудь дверь.

В предбаннике, накинув куртку и шапку, вне поля зрения остальных он выудил из внутреннего кармана пиджака небольшой пистолет, проверил магазин и, сняв с предохранителя, аккуратно сунул его в боковой карман куртки. После этого он вышел на морозный воздух.

Человек с крюком по-прежнему ждал его на том же месте. Его бледное лицо абсолютно ничего не выражало, напоминая какую-то белую маску. Во всём его облике было что-то пугающее и вместе с тем совершенно заурядное. Можно сказать, перед ним стоял обычный полярник в синем пуховике, какие носили все работники этой научной дрейфующей станции, тёплой шерстяной шапке и с чёрными очками-светофильтрами на лице. Единственной деталью, которая смотрелась на этом фоне несколько неестественно – был железный самодельный крюк, который тот всё ещё крепко держал в руке, облачённой в утеплённую перчатку.

Фридман проявил меры предосторожности и не стал приближаться к начальнику станции более чем на пять метров. Его правая рука сжимала в кармане пистолет, но он не показал и виду, что вооружён.

– Герман, – произнёс человек с крюком странным осипшим голосом с каким-то утробным и устрашающим надрывом, действительно не похожим на голос здорового человека. – Это ты?

– Плохо со зрением? – спросил профессор, натянуто улыбнувшись. – Конечно, это я. Что тут случилось и где все?

– Где все… – повторил Киреев и зловеще усмехнулся. – Есть вопросы,