Судьба и воля - Лев Клиот

Он решил молча положить трубку, но все-таки не удержался от вопроса, знает ли человек по имени Борис, который теперь час? И не совестно ли ему так себя вести с незнакомым человеком?

Но в трубке раздался уже другой голос, тот представился Жаком Барре – портье отеля «Плаза Атене». Он произнес следующий текст:

– Месье Готье! Я хочу подтвердить слова господина Залесского о том, что вас просит посетить ресторан нашего отеля мадам Симона Синьоре, пожалуйста, запишите наш телефон и перезвоните, чтобы убедиться в серьезности этого предложения, – и ему продиктовали номер. В трубке раздались гудки.

Жоффруа посидел на кровати, держа в руках листок с номером телефона, и затем натянул на себя пижамные брюки. Ему казалось, что в голом виде звонить в этот шикарный отель неудобно. Он все-таки открыл телефонный справочник, решив убедиться в достоверности этих цифр, и нашел этот номер под строчкой – «Рецепшн отеля „Плаза Атене“».

На том конце вновь был голос Жака Барре, он сообщил, что его действительно ждет знаменитая актриса и если он пожелает, за ним пришлют машину. Жоффруа, чувствуя себя круглым дураком, от машины отказался, сообщив, что приедет на своей, и положил трубку.

Нет, это невозможно, он видел Симону несколько раз в кино, она была из того, недосягаемого для него мира, и, черт возьми, просто потрясающе красива. Конечно, кто-то его разыгрывает, не может быть на свете ни одной причины, по которой эта королева захотела видеть его – бизнесмена средней руки, заурядной внешности и в сущности наискучнейшего человека. Размышляя таким образом, он соскребал со своего лица двухдневную щетину и, обильно полив себя одеколоном, прикинул, во что стоит одеться. Вновь решив, что это всего лишь дурацкий розыгрыш, не стал слишком утруждать себя, разыскивая в недрах шкафа парадный костюм. Он надел мягкие бежевые брюки, правда, купленные в дорогом магазине, сделал себе подарок на рождество, и кашемировый голубой свитер.

«Вроде неплохо», – решил он, посмотрев в зеркало. Все еще не веря, что он, такой серьезный человек, попался на эту дурацкую удочку, спустился вниз к парковке и через двадцать минут подъехал к отелю.

Борис встретил Симону у входа. Широкий пояс поверх синего атласного платья охватывал ее тонкую талию. Замшевые туфли на высоком каблуке, сумочка с золотой пряжкой и приколотая на груди брошь в виде лилии, усыпанная камнями, дополняли блеск атласа.

Она предварила его извинения:

– Арлет меня ввела в курс дела, и я рада помочь. К тому же, я прямо из театра и умираю от голода. Так что, еще неизвестно, кто кого будет благодарить, – и подмигнула своему кавалеру, ведущему ее под руку к столу.

Симона расцеловалась с Арлет. Потянувшегося к ней Франсуа шутливо шлепнула по носу перчаткой, раскланялась с опешившим от этого «явления» Робертом и попросила меню. По залу прокатился шепот, в их сторону повернулись головы посетителей, еще не покинувших в столь поздний час заведение. Но убедившись, что «дива» пришла всего лишь поужинать, публика успокоилась. К этому времени многие столы опустели, и официанты по просьбе Бориса придвинули к ним один из освободившихся.

И вовремя. Жак Барре вошел в ресторан и сделал Борису знак рукой. Они вышли в лобби, и Жак указал на мужчину в голубом свитере.

Жоффруа пожал протянутую руку молодого человека и последовал за ним. Он вполуха слушал извинения этого парня, потея от волнения. Если они решили поиздеваться, разнесу весь этот позолоченный кабак в клочья. В таком настроении он вошел в зал и чуть не упал в обморок, когда навстречу ему поднялась эта невозможная красавица, дружески протянувшая к нему руки. Его коснулся атлас ее наряда, обволакивающий запах ее духов, сияющая улыбка. Он буквально ухватился за спинку стула, чтобы не покачнуться от захлестнувшей его волны какого-то щенячьего восторга, и даже не от того, что он видел перед собой действительно Симону Синьоре, а от того, что его не обманули, и что теперь, с какой бы целью эту встречу ни организовали, у него в жизни появится «случай», этакий «Случай» с большой буквы, настоящее приключение с прекрасной дамой, актрисой и красавицей.

Официанты по третьему разу за этот вечер накрыли стол. Шампанское и коньяк дополнили живописную картину и были востребованы в полной мере. После нескольких тостов Симона наконец объяснила Жоффруа, почему она просила его прийти на этот ужин. Она отстегнула от платья свою брошь и провела пальчикам по украшавшим ее кристаллам.

– Я знаю, что эту красоту производит ваша фабрика, и знаю, что мои друзья в Америке лишены возможности наслаждаться видом этих восхитительных камней. Простите за такую прямоту, но вы навсегда останетесь моим другом вне зависимости от того, сможете вы им помочь или нет. Важно, что вы среди ночи решились приехать к нам после такого странного звонка. Я это расцениваю, как знак особенного уважения ко мне.

Роберт только теперь понял, что происходит за их столом, и от этого понимания немедленно протрезвел. Включился коммивояжер. Наступал момент, когда нужно было иметь трезвую голову.

Совсем иначе ощущал действительность Жоффруа.

Он весь был обращен к Симоне, и на ее объяснение, в котором явственно прозвучала просьба, выразил готовность сделать все, чтобы эту просьбу удовлетворить. Ее последние слова про знак уважения он развил в целый спич.

– Что вы? Уважение – это так сухо, это – к членам правительства, или к моей учительнице французского. К вам – обожание, преклонение, любовь – вот эпитеты, подходящие к вашей красоте и таланту.

Он сам поразился своему красноречию, подогретому не одной коньячной рюмкой. Понимая, что руководит всем Борис, Жоффруа попросил его выйти с ним покурить. Они окунулись в ночной, почище коньяка, пьянящий воздух Парижа. И Жоффруа, оказавшийся намного трезвее, чем выглядел за столом, высказался о происходящем в эту ночь без ухищрений, напрямую:

– Борис! Я прекрасно понимаю, для чего вы затеяли всю эту историю, и вы, наверное, будете удивлены, но я вам благодарен. Как бы выразиться посочнее… Безмерно, ужасно благодарен.

Борис смотрел на фабриканта и видел, что тот не шутил. Он был абсолютно искренен и разительно отличался от того мрачного господина, которого пару часов назад он встретил в лобби отеля. Жоффруа при этом жестикулировал, размахивая сигаретой, и улыбался во всю ширь. Да, он действительно счастлив. Борис от этой простой мысли рассмеялся. Жоффруа его поддержал и, распаляя друг друга, они уже расхохотались по-настоящему.

К столу они вернулись, ощущая себя почти друзьями.

Уже в четвертом часу, почувствовав, как все устали, Готье попросил слова. Он поднял бокал и произнес тост:

– В моей жизни немного светлых праздников, в основном, это серые будни, работа, и снова работа. Сегодня я попал в сказку благодаря вам, прекрасная Симона! И пусть сказка сбудется для всех, кто ее сочинил! Борис, я приглашаю вас к себе, и вы выберете то, что вам нужно прямо сейчас.

Усталость притупила эмоции, и все послушно покинули отель. Готье пригласил Симону в новенький Peugeot 203. Он недавно купил эту машину, великоватую для одного пассажира, так ему подсказывала его скромная натура, ведь он редко кого-то подсаживал в ее просторный салон. Но когда он увидел ее в магазине, сверкающую красным лаком, с кожаными сидениями в тон, душа не выдержала. И теперь, усаживая в пахнущий девственностью автомобиль прекрасную даму, он еще раз порадовался тому, что не поскупился, доставив себе удовольствие обладания этим седаном.

Остальные разместились в потрепанном Рено Франсуа. Арлет, сидя рядом с братом, почти уснула за время их пятнадцатиминутной поездки по пустынным улицам. Роберт с Борисом на заднем сидении коротко переговорили.

Борис видел, как напряжен его неожиданный партнер, но счел нужным задать ему жесткий вопрос:

– Ты уверен в цене, о которой говорил?

Роберт уточнил:

– Цене покупки или продажи?

– Разумеется, и той, и другой, и насколько быстро можно все это реализовать?

– В цене я уверен, а купят у меня то, что я смогу привезти, прямо в аэропорту, если я предварительно дам телеграмму своему помощнику.

Ответы Борису показались убедительными, и он продолжил:

– Каким бюджетом ты располагаешь, если это не секрет?

Митчел молча вынул из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и продемонстрировал подписанные им готовые к оплате пять чеков по десять тысяч долларов каждый.

– Борис, я человек слова, ты не должен беспокоиться по поводу нашей договоренности. Я, признаться, до сих пор не верю в то, что происходит, но, если мы действительно получим камни, я не только выполню все условия, но и буду считать себя весьма тебе обязанным.

Борис похлопал его по плечу:

– Я не беспокоюсь, все будет хорошо!

Машины остановились у здания, никак не напоминающего склад. Это было скорее офисное помещение, обнесенное забором из металлической решетки. Металлической была и входная дверь. Окна первого этажа были защищены изящным переплетением металлических прутьев.